Сейчас, казалось умолкли даже чайки. Пальцы сжали ладанку на груди.

— Дай сюда, идиот! — раздался с берега раздраженный женский голос.

Море всегда далеко разносит звуки.

Из леса, хромая, вышла обладательница голоса. Местами слипшиеся волосы походили на гнездо, а на лице даже за сотню ярдов была видна кровь. Правая рука воительницы сжимала перемазанную кровью булаву.

Она подняла горн и трижды протрубила. Длинный-короткий-длинный. Давос облегченно улыбнулся.

— Верны в нужде! — крикнул он.

Девушка казалась удивленной, а потом рявкнула в ответ:

— Здесь стоим!

Мормонты. Как и говорил лорд Старк.

Вечером, когда погрузка почти закончилась, Сиворт сидел у костра вместе с единственными высокорожденными в этом лагере. Виллис Мандерли развалился в специально вынесенном кресле, а Дейси Мормонт, умывшаяся и расчесавшая волосы, сидела рядом с Давосом на бревне. Её левая нога была перевязана в двух местах, и девушка держала ее прямой.

Днем он не дал бы ей больше тридцати, но теперь, даже несмотря на то, что леди Мормонт была выше него, Сиворт был уверен — воительнице нет и двадцати лет.

— Выходит, железнорожденные незаметно подобрались почти на расстояние выстрела?

— Верно, сир, — леди Мормонт недовольно взглянула на Виллиса, — у нас не было стражи у моря.

Давос улыбнулся, глядя в огонь. Он помнил время, когда его жена была такой же вспыльчивой и горячей, как эта девушка. Возможно, даже горячее — иначе у него не было бы шестерых детей. Слишком давно он не видел Марию — Давос сопровождал принца в Браавос, а когда вернулся, началось восстание. Сам Станнис успел лишь мельком увидеть жену и даже не передал подарок своей дочери.

Подняв взгляд от костра, он понял, что его собеседники снова спорят.

— Раз уж вы не мертвы, ваши патрули все же принесли пользу.

— Наши патрули обделались, — с кровожадной улыбкой прорычала леди Мормонт, впившись взглядом стыдливо молчащего Виллиса.

— Выходит, вы встретили железнорожденных в кроватях?

Она рассмеялась и отхлебнула из меха, лежащего у на коленях.

— Ха! Кальмара им в портки, а не мою кровать!

Ее щеки раскраснелись, а язык начал заплетаться. Девушка сплюнула на землю. Либо она была уже пьяна, либо ей дали маковое молоко.

— Наши задницы спас восьмилетний мальчик. Во-он тот, — она указала рукой на несколько костров, горевших недалеко.

Рядом с ними стояли, сидели и лежали раненые. Десяток лекарей, мужчин и женщин, суетились между ними. Среди лекарей был и мальчик, он перематывал тряпками руку какого-то здоровяка. Будто почувствовав, что на него смотрят, он поднял голову и взглянул Давосу в глаза.

Отчего-то Сиворту показалось, что этот мальчик старше сидящей рядом Дейси Мормонт.

Мальчик обратился к одному из лекарей, и вместе они направились к Давосу.

— …Поднял тревогу, затрубив в горн убитого стражника. Я говорила, что нужно ходить, мать их, тройками, но у нас же мало людей! — леди Мормонт вновь огрызнулась на уже уставшего от разговора Виллиса Мандерли.

С удивлением Давос увидел на спиной подошедшего мальчика рукоять меча. Опухшее лицо ребенка было в нескольких местах покрыто зеленой мазью. Мужчина — вернее, старик — рядом с ним был одет в мантию, похожую на мейстерскую.

— Миледи, — скрипучим голосом заговорил старик, — вам не следует много пить. Вино разжижает кровь.

— Я и не пила! — возмутилась девушка.

В этот момент заговорил мальчик. И Давос готов был поклясться, этот голос не принадлежал деревенскому ребенку.

— Дело не в вине, — он указал на плевок у ее ног. Слюна была красной.

— Кислолист… — пробормотал лекарь.

— Леди Мормонт, — ребенок положил руку на плечо девушки, — вам нужно поспать. Вы не спали два дня.

— И чья же это вина, а, Джон? — она игриво ударила собеседника.

— Вам нужны будут силы, — продолжил мальчик.

— Как прикажешь, мой герой, — под пораженными взглядами окружающих леди Мормонт на мгновенье прильнула к губам ребенка, а потом поднялась пошатнувшись.

Джон жутко покраснел — это было видно, даже несмотря на мазь и отсветы костра, — и отшатнулся от нее.

Давос поднялся с бревна и взял опьяневшую воительницу под руку.

— Позвольте помочь, — Сиворт опустил взгляд на мальчика. — Ты можешь проводить нас к ее шатру?

— Д-да, милорд, разумеется, — тот встряхнул головой и быстрыми шагами пошел вглубь лагеря.

Они шли молча, если не считать леди Мормонт, распевавшую "Гибель Харренхолла". Лагерь был небольшим, но грамотно поставленным — костры были отдалены от шатров, а шлюхи от воинов, а тропы между ними не воняли солдатским дерьмом.

Шатер Дейси Мормонт оказался, на удивление, невелик. Давос остановился у входа, позволив Джону завести её внутрь, и тут же об этом пожалел.

— Вот мы и вдвоем, мой герой…

Что-то рухнуло и разбилось, раздался всплеск и возмущенный писк, а потом все стихло. Давос хотел уже зайти, когда леди Мормонт вновь заговорила, уже куда разборчивее.

— Почему он ушел, Джон?

— Я не…

— Прямо как мой отец…

— Спокойной ночи, миледи.

— Не уходи, — тихие шаги приблизились к Давосу, — я же сказала, останься!

— Простите, — уже выходя, пробормотал покрасневший до корней волос мальчик.

Давос тепло улыбнулся.

— Джон? — с интересом спросил он. Уж слишком взрослым был этот мальчик. — Без второго имени?

— Джон Сноу, милорд, — ребенок опустил глаза.

Выходит, бастарды действительно быстрее взрослеют.

— А я Давос. Давос Сиворт.

Джон резко вскинулся и вгляделся в лицо моряка, вызвав у того еще более широкую улыбку.

— Тот самый? — осторожно уточнил мальчик. — Луковый рыцарь?

— Да, меня так называют.

Несколько вдохов Джон держался, а потом, как и положено ребенку, затараторил:

— Мой отец рассказывал о вас. Вы правда привезли тысячу стоунов лука прямо под Штормовой Предел?

— Я плохо считаю, но тысячи стоунов там бы не набралось, — улыбаясь, ответил Давос. — Ты правда затрубил в горн убитого стражника, чтобы поднять тревогу?

Мальчик почему-то смутился и что-то пробормотал о том, что кричать было тише, чем трубить.

— Какую награду ты хочешь?

— Награду?

В голосе Джона Сноу не было ни радости, ни предвкушения. Давосу показалось, промелькнула даже злость.

— Я служу принцу Станнису Баратеону, — медленно объяснил он. Когда-то ему объясняли так же, — он говорит, каждая служба должна быть награждена. Чего ты хочешь?

Глаза мальчика вдруг загорелись, и Давос понял, что услышит раньше, чем Джон Сноу заговорил.

— Я хочу отправиться с вами.

Солнце поднималось над Винтерфеллом, вселяя в черные стены замка жизнь. Ей всегда нравились рассветы. Окна ее покоев выходили на восток, и Санса могла каждое утро любоваться восходом солнца. Когда теплые лучи касались ее кожи, девочке хотелось петь — и она пела. Уже несколько лун каждое утро в замке можно было услышать ее пение. Люди, которых она видела из окна, улыбались и кланялись. Ей нравилось то, что она нравится этим людям.

Септа Мордейн, ведя ее на утреннюю молитву, всегда хвалила ее голос. "Он чист, как слеза Девы", — вот как она говорила. Сир Родрик тоже восхищался им — старому рыцарю нравилось женское пение, а Сансе нравились его похвалы. Сир Родрик был настоящим рыцарем. Нет, конечно, не тем рыцарем, хотя, может, он был им в молодости, когда только женился. Сейчас сир Родрик был настоящим старым мудрым рыцарем из сказок. Он был высоким, сильным и благородным, а его глубокий рокочущий голос навевал мысли о битвах и ратных подвигах, могучем короле Роберте, начавшем войну ради возлюбленной и отважном Барристане Селми, рыцаре столь умелом, что песни о нем знали даже на Севере, о коварном принце Рейгаре, сраженным Демоном Трезубца, и безумном короле Эйрисе, который был убит собственным гвардейцем. Мастер над оружием каждое утро благодарил ее за пение, а его взгляд при этом был теплым и печальным.