Выйдя из дома, я с опаской оглядываюсь назад и направляюсь к воротам. И тут мои уши улавливают доносящийся из кустов шум. Ужас! Я совсем забыла о собаках. Внутренности сковывает ледяными тисками. Я замираю на месте, закрываю лицо ладонями и начинаю молиться. Прибежавшие псы, обнюхав меня, спокойно отходят в сторону. Аллилуйя, их сбил с толку запах хозяина! Медленно передвигая негнущимися ногами, я добираюсь до ворот. Повезло, что я худощавого телосложения, и мне сейчас не приходится думать о том, как преодолеть высоченный забор. Я просто проползаю под ним и быстро шагаю по единственной дороге, в надежде, что набреду на более оживленную трассу и поймаю машину.

Промозглый осенний ветер хлещет меня по лицу, впиваясь в него своими мелкими острыми иглами. Ноги ломит от усталости: два часа иду в одном направлении и за все время не встретила ни одной машины. Сил больше нет. Во рту пересохло, меня одолевает жажда, а раздражение просто зашкаливает. Такая нервозность мне несвойственна. Я чувствую себя наркоманом на отходосах, хотя получается, что так и есть.

Я бреду по пустынной дороге, уже шатаясь от изнеможения, и тут — слава богу! — рядом со мной останавливается старенькая «шестерка», за рулем которой сидит пожилой мужчина.

— Дочка, садись, подвезу, что-то ты неважно выглядишь, — окликает меня по-старчески хриплый голос, в котором слышится сочувствие.

Сил не хватает даже улыбнуться, я буквально заползаю в салон и, назвав место назначения, моментально отключаюсь. Мужчина довозит меня до первой остановки, поит и даже кормит. В этом черством мире еще не все потеряно.

Там я ловлю такси и еду на нужный адрес. Словно в бреду, плетусь по подъезду, пытаясь вспомнить этаж и номер квартиры. Найдя знакомую дверь, молочу по ней кулаками, и спустя пару минут она открывается. Передо мной предстает Ян, в одних боксерах и сонно потирающий глаза.

— Спишь, сладенький? — зло шиплю я не хуже разъяренной гадюки.

— Ты кто? — небрежно интересуется он, сощурив глаза. Видно, я совсем плохо выгляжу, раз даже ментяра меня не узнает.

— Конь в пальто!

Переставая сдерживаться, я резко сдвигаю капюшон. А потом с силой ударив Яна в грудь, отталкиваю его и прохожу в квартиру.

— Разумовская? Ты ничего не перепутала? Позвонить не судьба? — Мент явно опешил.

— Ах, позвонить?! — Мои губы начинают нервно дрожать. — Ты вообще знаешь, что со мной произошло?! — кричу я с надрывом, и слезы застилают глаза.

— Милый, что за шум? — слышится писклявый женский голос, и в гостиную заходит та самая официантка… в его рубашке.

Под ребрами меня пронзает резкая боль.

— Значит, я рискую своей шкурой, а ты развлекаешься со шлюхами? Ну и ублюдок же ты, Максимов! — Сжав губы в тонкую линию, я из последних сил сдерживаю слезы, но они все равно предательски текут по щекам. Бросаюсь к выходу, но Ян перехватывает меня, притягивая к себе. — Убери от меня свои грязные руки! Ментяра позорный! Ненавижу! — злобно цежу сквозь зубы, отбиваясь от него.

Бью по лицу, по груди, в попытке высвободиться царапаю жилистые руки этого подонка, но он лишь крепче прижимает меня к себе, лишая возможности двигаться. У меня начинается самая настоящая истерика, потому что держать марку сил уже нет.

— Тише, успокойся, малая, — успокаивает меня Ян, ничуть не ослабляя объятий и все так же жестко сдавливая мои ребра.

— Макс, это прикол какой-то? — спрашивает возникшая перед нами девушка в его рубашке.

— Лер, тебе лучше уйти, — спокойно говорит он.

— Серьезно?! — психует она и, нервно размахивая руками, удаляется в комнату. Переодевшись, эта сучка пролетает мимо нас, демонстративно хлопая дверью, и напоследок кричит: — Мудак!

— Пусти… — устало прошу я, надавливая на его руки.

Ян разжимает хватку, я высвобождаюсь из его объятий и сажусь на диван, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

— Там таксист ждет, не мог бы ты заплатить? — уже спокойно произношу я, растирая пальцами виски. После истерики голова начинает раскалываться.

— Как скажете, моя госпожа, — с сарказмом отвечает Ян. — Только не вздумай убежать!

— Ага, если бы мне было куда, то я бы не пришла сюда и не испортила твои потрахушки! Я офигеваю: значит, я работаю с каким-то психом, а ты тупо своим… этим самым… пенисом размахиваешь! — сердито рычу, раздраженно жестикулируя руками в такт своим словам.

Он раскатисто смеется.

— Да, малая, мне не хватало твоего занудства, — иронично замечает он, игриво прикусывая нижнюю губу. Зараза! И как вот на него злиться? — Сиди и жди, я оплачу и вернусь.

Ян уже собирается выходить, но я его останавливаю.

— Можно взять у тебя чистой одежды? Хочу снять эти тряпки и смыть с себя его запах, — небрежно говорю я.

Запах Соломона. Хоть он мне и не противен, но сейчас мне просто необходимо смыть с себя его аромат, его прикосновения, которых я вчера сама так страстно желала. Такой сильной тяги к мужчине я еще никогда не испытывала, и это паническим эхом отзывается внутри меня. Теперь я на собственном опыте узнала, насколько опасны наркотические вещества. Они способны овладеть твоим рассудком, затуманивая его и побуждая совершать роковые ошибки. Словно сам Сатана дергает тебя за ниточки, управляя телом и разумом. Ты становишься другим человеком. Рамки дозволенного стираются в пыль, остается лишь животное влечение. Сейчас я испытываю отвращение к себе, считая себя грязной шлюхой, пошедшей на поводу у плотских инстинктов. Наутро пришло осознание того, что все эти чувства и ощущения — просто фальшь.

— Держи! — Ян бросает мне футболку и шорты. В нос тут же ударяет запах свежести, и я спешу в ванную, чтобы скорее отмыться и переодеться в чистое.

В душе я ожесточенно тру кожу мочалкой, пытаясь вытравить картинки, которые с каждой минутой все ярче и ярче вспыхивают перед глазами. Боже, он даже там меня целовал! Дотрагиваюсь пальцами до гладкого треугольника, вспоминая его наглый язык и грубоватые руки, подарившие мне незабываемый экстаз. Пирсинг на его языке только усиливал эффект, накаляя эмоции до предела и погружая меня в пучину страсти. Щеки вспыхивают, как и тогда я ощущаю жар внизу живота. Проклятие! Отдергиваю руку от пульсирующего лона и включаю ледяную воду, словно наказывая себя за недостойные мысли.

Вытираюсь насухо, натягиваю футболку Яна, запрыгиваю в его шорты и покидаю ванную комнату. Зайдя в гостиную, плюхаюсь на диван.

— Ну, рассказывай, боец! — оживленно произносит опер, заставляя меня напрячься. Он устраивается в конце дивана, я тоже сажусь и подтягиваю колени к груди. Глазами стыдливо утыкаюсь в ладони, которые начинаю нервно теребить. — Аврора, что произошло? — Теперь в его тоне слышится тревога.

— Ян, произошло много плохого. — Мой голос дрожит. — Я разбила витрину ювелирного магазина и украла дорогое колье, — признаюсь, до боли впиваясь ногтями в кожу.

— Твою мать! Так это была ты! Нахрена ты это сделала?! — буквально орет на меня Ян.

— Он предложил сыграть в игру…

— Какую, блядь, игру?!

— «Пять действий». Прекрати на меня кричать! У меня не было выбора: либо я соглашалась, либо он высадил бы меня на середине дороги. Это же вам хотелось, чтобы я проникла к нему в дом!

— Идиотизм! — Ян раздраженно качает головой. — Мы пытались найти того, кто это сделал, но, видно, этот ублюдок успел замести следы! Прямо-таки джентльмен! — яростно выплевывает он.

— Ох, поверь, до джентльмена ему очень далеко!

— Что еще ты натворила?

— Я испортила твое платье. Точнее, он порвал его. — Опер моментально напрягается. Его ноздри раздуваются от ярости, а глаза едва не испепеляют меня на месте. — Прости, я возмещу все до копейки! — пищу я, словно мышка.

— Да плевать я хотел на эту тряпку!

— Тогда почему ты так злишься на меня? — удивляюсь я.

— Он изнасиловал тебя? — рычит Ян, сжимая кулаки.

Ага, изнасиловал… еще кто кого… я вчера сама была не прочь попрыгать на его громадном члене. Естественно, свои мысли я оставляю при себе. Так, все… надо стараться не думать об этом.