В воздухе еще витал аромат тюльпанов и сочной цветочной зелени, пронизанный озоновой свежестью и слегка смягченный горьковатой терпкостью кедра и пачули. Так мог бы, вероятно, благоухать экзотический лес после грозы. Или свежевыстиранное, накрахмаленное до хруста белье, сохнущее на поляне. Или снег, лежащий на вершинах гор. Ирина Максимовна Штерн скрылась в кабинете, оставив в приемной летящий следом за ней шлейф любимого парфюма. Невидимая невесомая ткань, зажатая дверью, некоторое время колыхалась на ветру, распространяя благоухание, потом дернулась и проскользнула в узкую щель следом за хозяйкой.

Настя знала, что туалетная вода называется White Linen Pure – белый лен, и сама балдела от этого аромата. Но люксовые духи от Estee Lauder она позволить себе не могла. Лишь изредка тайком пшикала на себя из флакончика, который бизнес-леди держала на туалетном столике в рабочем кабинете.

У Снежной Королевы флакон явно был не один. Но страшно было представить, какой скандал Ледышка могла учинить офис-менеджеру за пользование ее вещами. По счастью, на Насте Ирина Максимовна аромата любимых духов не слышала, и удачливая секретарша наглела все больше, брызгаясь шефским парфюмом уже не только перед важными мероприятиями, но и в начале трудового дня.

Ирина знала, что Снежной Королевой ее прозвали не только из-за того, что ее компания «Чистоград-С» фактически монополизировала утилизацию снега в регионе, но и за якобы холодное сердце. Имидж ледышки госпожу Штерн вполне устраивал. Это заставляло недоброжелателей держаться от нее на расстоянии и мотивировало сотрудников работать лучше. Хотя некоторые из них со временем соображали, что снежная королева мягче, чем кажется, и постепенно забирались на шею. Взять ту же Настю. Ирина не раз уже замечала, что девушка заимствует у нее духи, но делала вид, что этот факт ускользает от ее внимания. Тем более что сначала парфюм особо не убавлялся. Но в последнее время на работе туалетная вода стала заканчиваться быстрее, чем дома, хотя в офисе Ирина флакон держала на всякий случай и редко брала в руки.

Снежная Королева придвинула к столу огромное кресло и, размяв пальцы, нажала на кнопку коммутатора:

– Анастасия Сергеевна, – сказала холодно, – зайдите ко мне.

Вместе с Настей приблизился знакомый запах, и на ней он звучал неправильно: был плотным, словно туман, и насыщенные цветочные аккорды задавливали легкие озоновые нотки. Такого принижения любимого аромата выносить больше было нельзя.

– Что у Вас за духи, Анастасия? – ноздри Снежной Королевы дернулись, и показалось, что она сейчас фыркнет, как лошадь. – Совершенно невозможно дышать!

Настя замялась. Не признаваться же, что на ней тот же аромат, что и на самой Ледышке?

– Наливные, не помню, как называются, – нашлась девушка.

– Неудачная реплика, – поморщилась Ирина Максимовна, – не пользуйтесь ими больше на работе.

– Хорошо, не буду, – с облегчением вздохнула Настя.

– Возвращайтесь в приемную, – отпустила секретаршу, снова разминая пальцы.

Первый день зимы был аномально холодным, а руки озябли. Впрочем, мерзли они у Иры и в жаркие дни – вероятно, были какие-то проблемы с сердцем, но их решение снежная королева решила отложить до старости. Сейчас же у нее были дела поважнее: мусорно-снежная империя требовала постоянного контроля – чуть зазеваешься, и отлаженный механизм начнет сбоить.

«Чистоград-С» Ирина получила от отца в подарок к окончанию вуза – фирма и создавалась-то под нее. А два года назад в наследство ей достался и контрольный пакет акций «Чистограда-М» – компании по утилизации твердых бытовых отходов, которую отец основал в паре с братом, когда Ира была еще школьницей.

«Любое дело достойно, если оно приносит достойный доход, – внушал папа маленькой Ире, когда воспитание дочери полностью легло на его плечи. – Уборка дорог и утилизация мусора – занятие не худшее, чем искусство, педагогика или медицина, но куда более прибыльное».

И он же учил ее не поддаваться эмоциям, жить не сердцем, а разумом. Пример того, что сердце еще как ошибается, был у него под рукой: когда Ире было семь лет, мать бросила ее с отцом, уехав в столицу за своим любовником – подающим надежду живописцем. Вдохновение художник вместе со своей натурщицей черпал в наркоте, и умерли они в один день, ширнувший какой-то бракованной дурью.

Максим Андреевич Штерн не хотел, чтобы дочь повторила судьбу матери, и старательно растил из нее ледышку. Только Ира знала, что замысел не удался: девушка научилась притворяться хладнокровной, но в груди у Снежной Королевы нередко бушевал пожар.

– Не в духе сегодня наша королевишна, – пожаловалась Настя Краснобаеву и Некрасовой, дожидавшимся в приемной аудиенции. – Духами мне пользоваться запретила. Говорит, воняют противно.

– Ненавязчивый свежий аромат, – констатировала экономистка, поведя носом. – Придирается!

– Самодурство! – поддержал инженер, тяжело вздохнув: похоже, ему предстояло стать очередным козлом отпущения.

Королева и вправду была не в духе – приближался праздник, который она ненавидела всей душой. Все самое неприятное, что с ней случалось, происходило под Новый год, причем со строго выдержанным шестилетним интервалом.

Когда Ире было восемь, она загадала желание, чтобы мама вернулась – и узнала от отца, что этого не произойдет уже никогда. По крайней мере, не в этой жизни.

В четырнадцать Ира решилась позвать в гости на Новый год Славу – одноклассника, в которого была влюблена. Но оказалось, что он уже приглашен к Ириной подруге. Юная Штерн выморозила из сердца обоих.

В двадцать лет пришла 31 декабря в гости к парню, с которым встречалась уже два года. Пришла без предупреждения – хотела сделать сюрприз. Но сюрприз ожидал ее саму: парень был не один. Его гостья прятала наготу под пледом, так что соврать, что они готовились к сессии, было нельзя. Ирино сердце подверглось шоковой заморозке.

В возрасте двадцати шести лет она два часа прождала мужчину, с которым у нее была такая любовь, что аж искрило, у городской елки. Он не опоздал – он не пришел. И сменил телефон. И уехал в столицу, не оставив адреса для связи. Только четыре года спустя Ира узнала, что страстный мачо ее продал – Максим Андреевич заплатил любовнику дочери, попросив исчезнуть из ее жизни. И тот взял деньги.

«Это была проверка», – объяснил господин Штерн дочери спустя несколько лет. Если б жених устоял, не отступился, отдал бы ему Максим Андреевич свою снежную принцессу. Но Ире проверка стоила дорого – такой боли она не испытывала еще никогда.

В этом году Ирине Максимовне исполнилось тридцать два.

Приближению новогодних гуляний госпожа Штерн была не рада, но знала правила игры. Народ жаждал праздника, и власти стремились утолить эту жажду. Не только за свой счет, но и за счет своих партнеров. Так что «Чистограды» обязаны были внести свою лепту в создание праздничной атмосферы.

– Анастасия Сергеевна! Пригласите Луневу и зайдите вместе с ней! – бросила в коммутатор и снова потерла кисти. «Маникюр надо бы обновить», – мелькнула мысль.

Пока ожидала прихода главбуха, рассматривала себя в зеркало. Внешностью, определенно, пора было заняться вплотную: освежить прическу, пройти курс косметических процедур. «Размечталась! – усмехнулась про себя королева. – Когда это ты зимой успевала заняться собой? Прическа – да, маникюр – придется, остальное можно отложить и до весны».

Настя уставилась на коммутатор, как будто увидела его впервые.

– Слышали? – прошептала, подняв на Некрасову с Краснобаевым расширенные от ужаса глаза. – Похоже, она меня увольнять собралась. И, главное, за что? За неподходящую водичку! Как будто я не согласилась больше ею не душиться!