Я не знаю, почему волк пошёл на такую жертву. Не всякий человек способен отдать свою кровь. Скажи, Натаха, ты бы смогла разорвать себе грудь ради Бэра? А теперь представь, что лесные звери сильнее всего боятся боли. Но этот волк провёл какой-то страшный обряд, не удивлюсь, если ему помогали боги леса, создав некое подобие души, что должна заглушить терзания. Может быть, волхвы и сумели бы что-нибудь придумать вместо этого, но сомневаюсь. Бэр не должен жить, но богам никак не удаётся уничтожить его. Теперь Бэра, которого ты знала, больше нет, и не будет. Теперь он действительно зверь, совершенный убийца, кровожадный монстр, оборотень. И пребудет таким, пока его душа не оживет снова.

- Этот проклятый волк!

- Не клепи на зверя. Он попытался заменить то, что уничтожила ты.

- Бэра ещё можно спасти?

- Видишь ли, Натаха, хотя в его бедах виновата ты, он проклял самого себя. Пока проклятие властвует над ним, он не вернётся к людям полностью. Боги придумали самое жестокое, что только могли: его проклятие это ты.

- Я?

- Да ты. Всё просто. Пока он любит тебя он не станет человеком, а забыть тебя он не сможет, потому что оборотни однолюбы и никто не знает, что должно произойти, чтобы волк разлюбил.

- Но я ведь могу освободить его от проклятия?

- Только любовь. Настоящая и искренняя.

- Но я теперь люблю его.

- Не обманывай себя и не путай любовь с жалостью. Не унижай его. Ты могла помочь ему раньше, но не теперь.

- А как я могла помочь?

- Немного тепла. Совсем немного, было бы достаточно, раньше.

- Я верну его!

- Бэр уже не тот. Он чудовище, не забывай об этом!

- Нет! Я смогу! Мне всё равно, кто он теперь!

Не имея сил сдержаться, Наталья разрыдалась, вскочила с завалинки. Бабка смотрела невидящим взором в спину убегающей девушки:

- Дура ты дура, девка. Я рассказала тебе правду, но Бэр должен был умереть еще в колыбели. Для той силы, что дремлет в нём, ещё не пришло время и никогда не придет. Если бы он был обычным человеком, то никакой обряд не превратил бы в оборотня. Рано или поздно, но тьма возьмет над ним верх. И тогда миру на земле наступит конец. Хотя, может у тебя что-то и получится. Пусть боги помогут тебе.

Бабка встала и, ощупывая клюкой дорогу, побрела к своей избе. Давно не смазываемые петли скрипнули, и дверь скрыла сгорбленную спину.

От стены дома, возле которого провидица рассказывала Наталье о Бэре, отделилась тень и бесшумно двинулась в сторону леса. На губах играла хищная усмешка.

Старый кузнец устало бухал тяжёлым молотом. Огонь в горне ревел, стремясь вырваться и пожрать весь мир, в бессильной ярости вгрызался в железные пруты, что станут затем искусно откованными ножами, топорами, подковами. Не так уж плохо ремесло кузнеца, больших денег, конечно, не принесёт, но безбедную жизнь обеспечить может. Правда старость уже накатила и с каждым годом всё тяжелее поднимать молот, но до полной немощи ещё далеко. Своих детей не нажил, как умерла жена при родах, не разродившись, так и жил бобылём. Племянницу бы замуж выдать, а то давно уже поспела девка, а всё бегает как дикая кобылка. Охота уже внуков понянчить, да и в кузне ещё одни руки лишними не будут.

Во дворе что-то прогрохотало. Старик тяжко ударил в землю молотом и, опираясь о дверной столб, вышел из кузни. Так и есть, племянница пронеслась, роняя жерди, стоящие у стены, что за егоза, девятнадцать уже, а все не успокоится.

Дверь избы распахнулась, и кузнец увидел встрепанную Наталью. Девушка, споткнулась, едва не растянувшись на земле выскочила во двор, за плечами котомка, в руках посох, глаза горят как у чумной.

- Ну и куда ты собралась?

- В лес, за Бэром.

- Спохватилась. Не быть вам уже вместе, поздно.

- Я всё равно его найду. Хотя бы поговорить, увидеть его ещё раз.

- Хм, нож хоть возьми.

- Обойдусь.

Девушка вышла на улицу и направилась в чащу леса.

- Ну и что с ней делать? Угробила парня, теперь искать рвётся. Сумасшедшая, он в лесу лучше, чем дома всё знает. Если и наткнёшься, то совершено случайно.

Двое суток бродила девушка по лесу. Была в избушке мёртвого волхва, там нашла маленький детский лук с вырезанной лисой на дуге. Насколько знала, Бэр всегда пользовался взрослым луком, уже в детстве отличаясь недюжинной силой, так что этот ему не принадлежал, но всё равно в груди немного защемило. Излазила полянку вокруг избушки вдоль и поперёк, но не нашла никаких следов.

Пошла к лесному озеру, его любимому месту, но и там ничего не обнаружила. Пришлось углубиться в чащу. Еда кончилась на второй день, воды оставалось совсем немного, охотиться девушка не умела и уже совсем решила вернуться в деревню, пополнить запасы, когда обнаружила отсутствие тропы. Поплутав немного по густым зарослям, она поняла, что совершенно заблудилась.

Есть хотелось до невозможности. Когда Бэр с братьями возвращались из леса, то всегда несли какую-нибудь добычу, и девушке казалось, что в лесу полно съестного и шла именно с таким расчётом. Сейчас же, набредя на кустики съедобной горькой травы, обрадовалась как караваю хлеба и тут же затолкала полный рот уже постаревших листьев. Жевала жгучее растение, притупляя чувство голода. Съев сколько могла, сорвала остальное и уложила в котомку.

Не останавливаясь чтобы передохнуть, двинулась дальше. Продираясь сквозь колючий шиповник, в кровь исколола руки, но была вознаграждена за терзания, попав в густой малинник. Ягод в нем, конечно же, ещё не было, но пела какая-то пичужка, скрытая в листве.

Обойдя малинник по краю, вышла к огромной скале с очень удобным, будто специально оставленным здесь, камнем у подножия, на который она незамедлительно присела отдохнуть и послушать птичку.

неожиданно та заткнулась и поспешно упорхнула. Девушка огляделась, силясь понять, что же напугало звонкую певунью. Поднялась, заглядывая в кусты, и побледнела от ужаса, услышав над головой злобное рычание. Она медленно подняла глаза.

На скале, что возвышалась на два человеческих роста, стоял Волк. Глаза чёрного, как смола зверя горели яростью. Превозмогая страх, девушка закричала:

- Куда ты его спрятал?! Верни мне Бэра!

Волк чуть не упал с камня. Его трясло, зубы жутко скалились, он даже кашлял от смеха. Наталья разрыдалась и упала на колени.

- Верни его, – умоляла она, – я избавлю Бэра от страданий.

Девушка понимала, что этот зверь её не пощадит. Перед глазами встала картина, как она упадёт на зелёный мох, заливая его кровью, и к запаху травы и лесных цветов примешается ещё один.

Чёрный зверь спрыгнул. Её глаза, не отрываясь, глядели на его клыки. Вот и расплата, думала Наталья, за мою слепоту.

Неожиданно всё вокруг накрыла тень, настолько густая, что Безкосой показалось, будто наступила ночь. Она робко подняла глаза, ожидая увидеть нечто ещё более страшное, нежели лесной зверь. На скале стоял седой волк.

Наталье казалось, что зверь, забравший Бэра, огромен, но этот волк был просто чудовищных размеров. По сравнению с его шерстью, самая тёмная ночь могла смело назваться ясным днём, лишь на голове меж ушей проходила белая полоса и опускалась до загривка.

- Прости меня, Бэр. – Прошептала она. – Если хочешь, убей, но прости.

Волк, превративший Бэра в оборотня, предостерегающе зарычал, обнажая бритвы клыков и красные, словно огонь нижнего мира, дёсны. Седой волк рыкнул в ответ и тот отступил.

Наталья следила за огромным, но прекрасным зверем, рассматривая его голову. Шрам остался, и глаза всё ещё были человеческими. Он в великолепном прыжке спустился со скалы в кусты и поднялся человеком. Наталья впервые видела Бэра обнаженным по пояс (ниже скрывала листва), и взгляд сразу прикипел к огромной груди, поросшей чёрным волосом, заскользил по телу. Он был прекрасен. Шрам нисколько не безобразил лицо, торс как будто выкован из бронзы. Она привыкла, что густая волчовка скрывает его грудь, и не представляла, что под ней такое великолепие. Как-то сразу почувствовалось, насколько этот человек силён, пришло на ум, что ему ничего не стоило взять её силой, но вместо этого защищал, перенёс столько страданий из-за неё, а она не оценила, не помогла, когда он был слаб и теперь Бэр – это.