На ступенях церкви меня ждал приятный сюрприз. Там сидел какой-то Кабаневич, борода которого была выкрашена в оранжевый, а еще Акалу Шаманов собственной персоной, живой и здоровый.

Шаманов выглядел смертельно уставшим, но одет был в черный костюм и белую рубашку, явно новые и только что купленные.

— Это мне Аристарх купил, — объяснил Шаманов, заметив мой взгляд, — И еще он меня покормил.

Шаманов указал на Кабаневича с оранжевой бородой, тот кивнул.

Я пожал Шаманову руку, потом поприветствовал кабанчика Аристарха.

— Спасибо, что живой, Акалу, — искренне поблагодарил я Шаманова, — Ну что там? Они что-нибудь из тебя вытянули?

— Нет, конечно, — Шаманова, похоже, мое предположение в очередной раз обидело, — Но страшно было! Меня на казнь водили, уже даже петлю на горло накинули… А еще посадили мне в камеру поехавшего, он насрать угрожал!

— Что угрожал?

— Да насрать, я же говорю — натурально насрать хотел, а еще вилкой в меня тыкал…

Я оттащил Шаманова подальше от свадебной толпы.

— Ладно, сейчас нет времени, Акалу, — без обиняков сообщил я, — Давай о главном. Где Малой, где твоя вампирка?

— Не знаю, — обреченно вздохнул Шаманов, — И принцесса… Ой!

Шаманов наконец увидел, что принцесса стоит в нескольких метрах от нас. Девушка вяло помахала ему рукой.

— Как же так? Ты же умирала! В тебя негр несколько пуль всадил, я сам видел! И там было полно магов из Охранки, ты просто не могла… — затараторил Шаманов, подбегая к принцессе.

— Это ты не мог, — презрительно ответила Лада, — А я отползла, спряталась и регенерировала.

Вот это уже совсем странно. Принцесса раньше так грубо не разговаривала, вообще ни с кем и никогда.

Батя Головиной вместе с князем Глубиной тем временем уже внимательно прислушивались к нашей беседе, все эти разговоры о Малом сейчас были совсем некстати.

— Ладно, Акалу, потом, — осадил я Шаманова, который уже собирался с духом, чтобы нахамить принцессе в ответ, — Вон, лучше познакомься с Марией Аксентиевной Нагибиной, моей женой.

— Привет, Шаманов, — поприветствовала Акалу Мария Нагибина.

Шаманов поцеловал Нагибиной руку, они обменялись парой любезностей.

После этого Маша Нагибина решительно сдернула с шеи шнурок с листиком хмеля и зашвырнула его в стоявшую у церкви урну.

Вот такое поведение я уже счел глубоко неправильным для Нагибиной.

— Слушайте, баронесса, это вообще-то был знак вашей принадлежности…

— Это был кусок растения на веревочке, — перебила меня Маша Нагибина, — Давайте уже покончим с этим. Мне не меньше вас надоели все эти обряды, барон. Да и поп уже ждет.

Поп действительно ждал, он оказался благородного вида крепким мужиком, правда с очень тяжелыми и нездоровыми кругами под глазами.

Внутри церкви царил полумрак, пахло ладаном, с икон взирали лики святых, а еще здесь стояли скамейки, как это принято у католиков или греков. Судя по всему, в этом варианте мира православие все же дошло до реформ, разрешивших прихожанам сидеть в церквях.

Еще минут десять мы потратили, чтобы покрестить мою жену в православную веру. Менять имя при крещении Головина-Нагибина отказалась, так что так и была обращена под именем Марии. Крестной для моей жены согласилась стать Таня.

После этого мы наконец приступили к свершению таинства брака, точнее, к поискам всего нужного для него.

Кольца для обряда нашлись у отца моей жены. Поручителем Головиной-Нагибиной стала принцесса, своим поручителем я хотел пригласить Шаманова, но поп отказал, сославшись на то, что Акалу крещен в лютеранской церкви.

Предложение князя Глубины стать моим шафером я отверг, как и аналогичное предложение Корень-Зрищина. Так что роль моего поручителя пришлось сыграть Громовищину.

Когда разобрались с кольцами и поручителями, мы с Машей встали перед священником, который принялся читать ектению…

Моя невеста вдруг наклонилась к самому моему уху и злорадно прошептала:

— Помните, я прочла ваши мысли, барон? Тогда в поместье?

— Помню, — тихонько ответил я.

— А знаете, что я там прочла, в вашей башке?

— Ну?

— Что вы на самом деле любите меня, а не принцессу, вот что. И что вы жаждите меня и этого брака, а нос воротите только для вида…

Мне почему-то вдруг стало не по себе. Я бросил взгляд на принцессу, стоявшую в метре от нас, позади моей невесты. Черные глаза принцессы маслянисто блестели в полутьме, их недобрый взгляд был обращен прямо на меня…

Странно, Лада так раньше не смотрела, вообще никогда. Да что с ней такое? А со мной что такое?

— Вы бредите, баронесса, — прошептал я своей жене Нагибиной, — Это брак по расчету…

Громовищин цыкнул на нас сзади, чтобы мы не мешали священнику. Закончив ектению, тот взял в руки наши обручальные кольца…

Позади вдруг хлопнули двери церкви, потом кто-то громко и испуганно вскрикнул. Через мгновение я осознал, что голос принадлежит Шаманову.

Ну все. Похоже, началось. А ведь я знал, я чуял, еще с самого момента пробуждения сегодня, что если утро было таким хорошим — значит, скоро начнется какая-то дичь.

Мы с невестой резко и одновременно обернулись, и я увидел, что дичь и правда началась.

Шаманов еще раз вскрикнул что-то по-эксимосски, видимо, вообще забыв, что он на свадьбе, отец Головиной вскочил со скамейки, князь Глубина смотрел на двери церкви с таким удивлением, как будто туда вошел сам Император.

Все остальные тоже пялились на двери, и там на самом деле было на что посмотреть. Император, конечно, сюда не пришел, зато в дверях стояли двое других личностей.

Первый был каким-то низкорослым арабом с жуткой рожей. Араб был завернут в грязные тряпки, его голову украшала чалма, на боку у него болталась сабля. А вот второй… Мои глаза встретились с этим вторым, и мне физически поплохело. Меня затошнило, голова у меня закружилась.

Да нет. Быть не может.

Ну не бывает такого, даже в волшебном мире… Невозможно.

— Остановите церемонию. Немедленно, — потребовал молодой голос, разнесшийся эхом по церкви.

«…Историками сломано столько копий на тему возможного родства Багатур-Булановых с уничтоженными ими Рюриковичами, что из обломков этих копий можно было бы построить забор вокруг Зимнего Дворца.

Вот только историки подобны слепцам, ощупывающим слонам. Они пытаются всмотреться в прошлое, но в упор не видят настоящего.

Между тем ответ на вопрос о возможном кровном родстве Буланидов и Рюриковичей лежит на поверхности. Только не в прошлом, а в настоящем — в сфере грубой биологии, генетики и, если вам угодно, родомагии…»

Псевдо-Арикариус, из неизвестного текста

Ворвавшийся в церковь человек смотрел прямо на меня. И смотрел он моими собственными синими глазами. И нос у него был такой же, как у меня, благородный и римский. И подбородок такой же волевой.

Незнакомец был одного со мной роста и такого же крепкого телосложения. Он был завернут в серый дорожный плащ. Кожа у него была не белой, как у меня, а бронзовой от загара, блондинистые волосы выгорели почти до белизны.

Вот только черты лица у него были моими, и голос тоже от моего не отличался. Это была моя точная копия, только явно повидавшая в жизни некоторое дерьмо. Еще большее дерьмо, чем даже то, которое повидал я.

— Остановите церемонию, — потребовала копия, — Это незаконное венчание. Это моя невеста. Она обещана мне, мы помолвлены.

Шаманов растерянно глядел то на меня, то на незнакомца, как будто пытался понять, кто из нас настоящий. Даже князь Корень-Зрищин впервые за сегодняшний день забыл о своих проблемах и теперь занимался тем, что с открытым ртом смотрел на человека в плаще.

Моя невеста тем временем нервно сглотнула, потом вопросительно глянула на меня.

— Леший меня побери, если я понимаю, что происходит, — выругался я.

— Эй, вы вообще-то в церкви, барон, — напомнил мне поп.