Неплохо устроился, что тут сказать. Я бы тоже так устроился, если бы мне просто так кто-то дал много денег.

— Входи, лаовай, — поприветствовал меня Чен, — Входи, мы уже закончили. Но если бы ты вошел десятью минутами раньше — клянусь, я бы разрубил тебя пополам.

Меч Чена стоял в ножнах, прислоненный к кровати, пистолет в кобуре лежал рядом на тумбочке.

Я не без удовольствия оглядел юную леди, развлекавшую китайца, та была совсем голой, её белье и шмот, видимо сорванные в порыве хорошо оплаченной страсти, валялись по всей комнате.

— Барышню отпусти, — посоветовал я, — Надо обкашлять важные вопросы.

— Вон, — приказал Чен девушке.

Та пробормотала что-то по-французски, Чен достал из кармана висевшего на стуле пиджака бумажник и швырнул барышне пятьдесят рублей.

— Не много ли? — усомнился я.

— Нет. Её обучали искусству любви в Париже, и она на самом деле многому научилась и честно отработала, — заверил меня китаец.

Девушка начала было одеваться, продолжая при этом развлекать Чена своими соблазнительными движениями, но я просто пихнул ей в руки все её вещи и выставил в коридор со словами:

— Простите, мадам. Я человек женатый, мне жена запрещает на такое смотреть.

— Rustre! — выругалась девушка, но я уже захлопнул за ней дверь.

— Как ты, собственно, притворился нойоном? — спросил я Чена, — Ты же даже магией не владеешь.

— Я владею деньгами, которые мне дал твой трусливый граф Мухожуков, — пояснил Чен, — Они способны решать вопросы не хуже магии, лаовай.

— Понимаю, — кивнул я, — И ты, конечно же, хочешь заработать еще больше денег…

— Нет, — перебил меня Чен.

— Нет?

— Нет. Я обдумал твое предложение, лаовай. Оно мне неинтересно.

— Эм… — я даже несколько растерялся, вот это сейчас было очень некстати, — Но деньги будут большими, Чен.

— Дело не в деньгах, — отрезал китаец, — Я просто не буду помогать лаоваям. Вот и все. Ваши дела — ваши дела. Не мои.

Я вздохнул. Вот это уже совсем паршиво. Если Чен мне сейчас не поможет — я уже завтра наверняка буду болтаться на виселице, вместе со всеми моими друзьями. А такой вариант меня совсем не устраивал, а плана Б у меня нет…

Я уселся на обитый красным бархатом стул и заявил:

— Ну что же. Дело твое, конечно. Но подозреваю, что Император будет очень доволен твоим решением, Чен. Ты сейчас сделал ему отличнейший подарок.

— Мне плевать, — буркнул Чен, отхлебнув пива, — Даже не пытайся, лаовай. Не лезь ко мне с этими глупостями. Я срал на вашего Императора, срал на твой пилюльный бизнес. Меня все это не касается.

— Ну а на Китай ты тоже срал?

— Нет, — покачал головой Чен, — Но в Китай мне ход закрыт. Там меня убьют.

— И что же ты намерен делать?

Чен бросил печальный взгляд на свой меч в ножнах, потом произнес:

— Триада хранит клятвы. Когда триада не может соблюсти клятву — триада умирает. Вот, посмотри, лаовай…

Чен указал на свою могучую накачанную грудь, где среди кучи других татуировок, была наколота сосна:

— Соншу… Как это называется по-русски…

— Сосна, — подсказал я.

— Да. Сосна. Знак Конфуция, символ верности. Мой бизнес разгромлен, мои друзья сбежали, ваш Император уничтожил Петербургских триад. Мне некому больше быть верным, а значит незачем и жить.

— Ну а как насчет мести? — поинтересовался я, — И как насчет отмены черты оседлости для китайцев, чтобы китайская мафия снова могла возродиться из пепла и расправить крылья, как Большой Дракон?

— Что? — Чен хохотнул, — Большой Дракон? Что ты несешь, лаовай? Не пытайся сойти за своего, это выглядит потешно. Тех, кто набивается к триадам в друзья, мы обычно убиваем. Друзья нам не к чему.

— Так я не набиваюсь в друзья, — пояснил я, — Просто так уж вышло, что у нас с тобой общие враги. Конкретно — человек, который зовет себя Павлом Вторым. Я просто напомню, что черту оседлости для китайцев провел именно он. И он же ввел блокаду Китая. И его же стараниями там сейчас начинается натуральное антироссийское восстание, это он довел до этого. А вот чем это восстание кончится — зависит только от тебя…

Чен на это громко фыркнул:

— Ха! Лаовай делает вид, что ему не плевать на… Как вы там это называете? Желтороссию?

— Да мне плевать на Желтороссию, — заверил я Чена, — Мне не плевать на моих друзей. Которых Павел Второй собирается вздернуть. А еще мне не плевать на то, что русский престол захватил узурпатор.

— Что? — Чен уставился на меня.

— Царь ненастоящий, — пожал я плечами, — Это двойник. А настоящий Павел хрен знает где, возможно что уже даже мертв. Так что наши интересы здесь сходятся, Чен. Ты хочешь насолить самозванцу, и я хочу. И вместе мы можем это сделать. И я не знаю, что сказал бы по этому поводу Конфуций, но я уверен, что сражаться с врагом до последнего вздоха гораздо достойнее, чем взять меч и выпустить себе кишки.

А еще я уверен, что вместе мы сможем доставить Императору проблем, причем таких серьезных, что он это еще не скоро забудет. Более того, когда я посажу на престол настоящего Императора Малого — я уверен, что он снимет все ограничения для китайцев, как минимум, а как максимум…

Я замолчал, намеренно не окончив фразы, Чен внимательно смотрел на меня:

— Ну? Продолжай, лаовай. Что он сделает? Даст Китаю независимость?

— Вот этого уже не обещаю, — честно ответил я, — Но я женат на его сестре.

— На сестре кого? Кто такой Малой?

— Брат-близнец Павла Павловича, которого подменил самозванец. Малой это законный наследник русского престола, — объяснил я, — А женат я на принцессе, его сестре. Это правда, слово магократа. Так что политическое влияние у меня есть, точнее говоря, будет… Мне, конечно, неохота топить за независимость Китая, сам понимаешь…

Чен вдруг расхохотался:

— Ха-ха! Клянусь, ты самый забавный лаовай, которого я встречал. Зато честный. Ладно, я тебе верю. Я еще подумаю…

Но мне уже надоело ждать, когда Чен подумает, собственно, в прошлый раз он говорил мне ровно то же самое. Да и времени совсем не было.

— Думать некогда, Чен, — без обиняков сообщил я, — Или ты мне поможешь, или я буду болтаться на виселице вместе с женой. И не будет больше твоего забавного лаовая, и вот тогда тебе точно останется только воткнуть себе в пузо меч.

— Ну хорошо, — кивнул Чен, — Миллион рублей.

Боже мой. Опять миллион рублей. Я только что отделался от Глубины, как от меня уже требует лям китаец. И что они все так помешались на этом миллионе?

— Я дам два, — коротко ответил я Чену.

Насколько я уже успел узнать этого китайца, никакой другой ответ его бы не устроил, ибо был бы воспринят, как проявление неуважения.

— Но то что ты предлагаешь — оно опасно? — уточнил Чен, — Я же могу умереть?

— Безусловно так, — подтвердил я, — Как и я, в общем-то.

Чен затушил сигариллу прямо об собственный язык, потом бросил окурок в бутылку пива и поднялся на ноги:

— Это работа для настоящих мужчин, лаовай. И я её сделаю. Но не для тебя. Для Китая и для моих братьев-триад.

«Полностью запрещаю посещать Павловск всем неодаренным, за исключением:

1. Проживающих в Павловске

2. Слуг АРИСТО, проживающих в Павловске

3. Владеющих бизнесом в Павловске

4. Слуг короны

Летать в Павловск отныне разрешаю только с Царскосельского аэродрома, таможню на указанном аэродроме — максимально усилить, всех офицеров — заменить людьми из Моего Императорского Величества ЧВК…»

Указ Павла II Стального «О мерах безопасности» от 3 сентября 2022

К вечеру погода испортилась, в небе клубились тяжелые тучи, готовые в любой момент разразиться дождем.

Ниже туч в небесах парил Павловск, закрывавший половину неба. Земляное дно Государевой резиденции из-за сырой погоды приобрело какой-то рыжеватый оттенок, так что отсюда снизу Павловск казался громадным песочным облаком, утыканным парками, шпилями дворцов и маковками церквей.