— Нет, все так, — неожиданно решительно заявил священник, — Я сделаю это, я вас повенчаю, Ваше Высочество. Царская воля для меня закон. Кроме того, никакая политика не может быть препятствием для любящих сердец. Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Встаньте в центр храма с вашим женихом. Я сейчас освящу кольца, и начнем…

Верхняя часть зала церкви была залита светом, падавшим из огромных окон, но внизу царил полумрак. Позолота мерцала в свете свечей и дня за окнами. Напевы священника, аромат ладана и странная пустота циклопического зала делали все происходящее каким-то нереальным и неотмирным.

Мы с Ладой стояли перед священником, с зажженными свечами в руках. Наши пальцы уже украшали стальные кольца.

Мой лицейский мундир вполне соответствовал моменту, разве что черная сорочка все портила. Принцесса же была мало похожа на невесту — в таком же черном мундире, как у меня, в короткой мини-юбке и черных начищенных до блеска сапожках на высоком каблуке.

Её волосы были заплетены в длинную косу, черные глаза маслянисто блестели, в них метались блики свечей. Взгляд у девушки был каким-то потусторонним, но как будто торжествующим…

Да расслабься, Нагибин. Все хорошо. Невеста — красавица и, кроме того, принцесса. Когда мы усадим Малого на престол — это введет тебя прямо в высшие сферы Империи…

Вот только это меня ни фига не успокаивало. Что-то тут было явно не так, точнее говоря, не так было буквально всё.

В сегодняшней принцессе, так неожиданно пожелавшей выйти за меня замуж, таилось нечто очень темное и малопонятное.

Священник тем временем закончил читать очередную ектению и обратился ко мне:

— Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем Лады, из клана Багатур-Булановых, которую видишь здесь перед собою?

— Имею, отче, — ответил я.

— Не связан ли ты обещанием другой невесте?

— Не связан.

Уже не связан, по крайней мере. Головину забрал мой братец, как и договаривались наши отцы.

— Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть женою Александра, из клана Нагибиных, которого видишь перед собою? — спросил священник у принцессы.

— Имею, отче, — звонко и решительно произнесла Лада.

— Не связана ли обещанием другому жениху?

— Нет, не связана.

Священник прочитал три молитвы, потом подал мне брачный венец.

— Это же тот самый, которым венчался Петр Первый… — жадно зашептала Таня сзади, видимо, обращаясь к Шаманову, — Я читала, эти венцы тут хранятся, в этой церкви. Ими венчают, только когда в брак вступает кто-то из Багатур-Булановых…

Громовищин цыкнул на мою сестрицу, Таня замолкла.

Венец и правда поражал — своей формой он напоминал корону, но не имел ничего общего с почерневшей от времени короной Рюрика, которой венчался на царство самозванец.

Этот венец был из чистого золота и украшен крупными рубинами.

Священник перекрестил меня венцом, потом я поцеловал изображенный на венце образ. Священник надел венец мне на голову.

— Венчается раб Божий Александр рабе Божией Ладе во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — произнес священник.

Второй аналогичный венец, только с образом Богородицы, священник поднес принцессе, та поцеловала образ…

— Венчается раба Божия Лада рабу Божию Александру во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Венец оказался довольно тяжелым, мы с невестой переглянулись.

— Господи, Боже наш, славою и честью венчай их! Господи, Боже наш, славою и честью венчай их! Господи, Боже наш, славою и честью венчай их! — провозгласил священник.

Потом он прочитал короткую молитву, после этого все присутствующие вместе со священником пропели «Отче Наш».

Священник поднес нам чашу с вином, сначала три глотка сделал я, потом Лада. Поп соединил мою руку с рукой невесты, накрыл их епитрахилью и трижды обвел нас вокруг аналоя.

Только после этого священник освободил нас от венцов. Лада поцеловала меня в губы, быстро, но довольно страстно.

Еще одна короткая молитва, и священник достал смартфон:

— Мне нужны электронные подписи поручителей…

Таня и Громовищин достали свои смартфоны, чтобы поставить подписи, еще через секунду я уже был женат. На этот раз полноценно и легитимно, да вдобавок еще на принцессе.

Я теперь был родней самих Императоров России, уж сам не знаю, как мне удалось это провернуть.

Священник быстро набросал уже на бумаге документ, подтверждающий истинную личность Лады, потом припечатал его своим иерейским перстнем. На этом документе на всякий случай расписались все присутствующие…

Поп как раз прятал секретную бумагу себе под одеяние, когда мой смартфон пискнул.

Я лениво глянул на экран, сообщение было от Аленки:

«Нагибин, я нашла вашу принцессу. Все очень плохо.

Её схватили и разоблачили. Держат в Павловской тюрьме, охраняют по высшему уровню, обвиняют в государственной измене. Это смертная казнь.

Сделать ничего не могу. Делом занимается политический департамент, у меня там нет своих людей. Кроме того, дело под личным контролем самозванца-императора.

Вытащить её невозможно. Пытать её наверняка не будут, но под угрозой казни она может вас сдать.

Информация точная»

Я прочитал сообщение, потом прочитал его еще раз. С третьего раза до меня наконец дошел смысл прочитанного.

Блин… И на ком я тогда только что женился?

Я взглянул на ту Ладу, которая стояла сейчас рядом со мной…

«…Рюриковичи и Багатур-Булановы есть две стороны одной медали, две руки одного тела — правая и левая.

И воистину эти руки колотят вас по роже.

Мудрец поймет, о чем я говорю.

Мудрец же немедленно увидит общий корень, из которого Рюриковичи и Багатур-Булановы произрастают…»

Псевдо-Аркариус, из неизвестного текста

Устраивать разборки прямо в церкви я, разумеется, не стал. Я теперь женатый человек, это было бы просто несолидно.

Вот только для начала мне предстояло выяснить, на ком именно я теперь женатый…

Лада попыталась меня еще раз поцеловать, Таня — обнять, Шаманов вроде полез с поздравлениями, но я решительно их всех заигнорил, поблагодарил попа за церемонию и вышел из церкви в Лицейский переулок…

Но спокойно разобраться в сложной ситуации мне, как и обычно, никто, разумеется, не дал. В Лицейском переулке уже начинался нездоровый движ, под аркой Лицея стояла толпа, тревожно гудевшая злобой. Судя по всему, тут кому-то собирались бить рожу, причем с применением магии.

Над толпой угрожающе метались сполохи раздутых аур аристо, казаки возле Лицея упорно делали вид, что любуются солнышком в небесах и ничего не замечают.

Очередной погром что ли?

Хотя не похоже, среди толпы я рассмотрел полдесятка крашеных бород и даже синюю гриву Таисии Подскоковой-Кабаневич. Кабаневичи вроде в погромах раньше замечены не были…

Я решительно двинулся к толпе, растолкал пару чем-то сильно озабоченных голландцев в широких шляпах и обратился напрямую к девице Кабаневич:

— Привет, Тая. Какого лешего…

Но фразу я не окончил, потому что узрел, кто именно стоит в центре бухтящей, как растревоженный улей, толпы.

Мой брат. Петр Петрович Нагибин собственной персоной.

Вид у Пети был, как и раньше, предельно надменный, синие глаза смотрели холодно и презрительно, но ярость всех собравшихся явно была обращена именно на него.

Слуга-перс моего брата стоял с обнаженной саблей, явно готовый защищать хозяина от толпы ценой своей жизни.

Позади Пети расположились ублюдок Головин и его дочка, моя экс-невеста в белоснежном платье и золотой диадеме, подаренной ей моим братом. Вид у обоих был крайне растерянным. Бывшие поручителями на свадьбе Пети князь Глубина и Корень-Зрищин стояли на самом краешке толпы и оба делали вид, что их тут типа и нету.