— Тех, кого он трахал. Ты так хотела, чтобы я произнесла это вслух?

— Вы ошибаетесь… Давайте, я лучше налью вам вина. Этот урожай вам должен понравиться…

Наливаю чуть больше, чем следует. Рука дрожит. Я рада, что Эстемиров не присутствует при этом унизительном разговоре. Он бы точно не стал заступаться. Скорее, добил бы.

— Блядь, уже не знаешь какой ресторан выбрать, чтобы шалаву его не встретить, — усмехается девица, делая глоток.

— Я уже сказала, что вы ошиблись. Не стоит вести себя так…

— Ты мне еще указывать будешь?

— Пожалуйста… не надо повышать голос.

На нас начинают оборачиваться. Я торопливо кладу на столик винную карту и уже собираюсь уйти. Но тут возвращается Эстемиров.

— Так, принесла? Ну давай, покажи свои познания.

Вальяжно садится рядом со своей спутницей, обнимает ее. Смотрит на меня надменно.

Мне ничего не остается, как рассказывать этим двоим о винах, сгорая от внутреннего гнева. Они получают удовольствие, унижая меня.

Наконец, вино выбрано. Из самой дорогой коллекции.

Пока иду за ним, пишу умоляюще-гневное сообщение Лиде.

Возвращаюсь с закусками, как назло народу полно, ни у кого из персонала нет ни единой свободной минуты. Тут же иду за вином, оно как раз к этому времени доставлено из подвала.

— Ты специально так медленно ползаешь? — разумеется, меня поджидает новое оскорбление.

— Кира, достаточно, — удивительно, но Эстемиров решает остановить свою пассию.

Я ничего не отвечаю. Разливаю вино. Для этого приходится наклониться над столом. Мне кажется, что горячий мужской взгляд прожигает униформу и она в любой момент может вспыхнуть прямо на мне.

— Дорогой, ты же знаешь, что такое хороший сервис. Я просто не понимаю, почему тут держат таких неумех…

— Я же сказал, замолчи.

Девушка обиженно поджимает губы. Нервно встает, толкая столик. Я едва успеваю спасти бутылку от падения.

— Я в дамскую комнату.

Поворачиваюсь спиной, собираясь уйти следом за Кирой. Покинуть самого ненавистного клиента, но в спину летит:

— Я тебя не отпускал.

— Что еще тебе надо? — спрашиваю, резко обернувшись.

— Ты считаешь, что эта работа тебя обеляет?

— Что? В твоих глазах? Не поверишь, мне плевать, что ты думаешь!

— Зачем работать официанткой, если за все платит мой отец?

— Мне нравится самостоятельность!

Ухожу, плевать, даже если пожалуется на некачественное обслуживание. Удалившись от столика, вздыхаю с облегчением. Но, как оказывается, слишком рано.

Кира идет в мою сторону. Я могу ожидать новой словесной грубости, но не того что толкнет меня, грубо и сильно. Врезаюсь в официанта с подносом. Звон, грохот, ругательства. Салаты, паста, разлетается в стороны, попадая на мою униформу, но что куда хуже — на клиентов за ближайшими к инциденту столиками.

Сначала воцаряется пронзительная тишина. Затем гомон, крики, возмущения. Официанты бросаются спасать положение. Я и сама рассыпаюсь в извинениях. Кира спокойно идет к своему столику, крайне довольная.

В этот момент в ресторан как по заказу входит Наталья Петровна, следом — Лида.

Управляющая быстро и четко дает указания, Лида бежит принимать мои и свои столы, я — в уборную.

Меня душат слезы. Говорю себе, что нельзя, что это только на руку этим двоим уродам, которые обожают демонстрировать собственное превосходство. Но не могу с собой справиться. Оттираю следы болоньезе с белоснежного фартука и глотаю рыдания.

— Что случилось, Уль? Пашка говорит, тебя специально толкнули. Петровна ужасно злая. Облизывает сейчас эту парочку, бутылку вина за счет заведения и все такое…

— Это Эстемиров, — усмехаюсь горько. Смотрю на себя в зеркало. Тушь под глазами, видок ужасный. В зал ни за что не вернусь, пусть хоть увольняют. В таком виде я на пугало похожа.

— Да ты что… Ну надо же. Как он узнал? Или случайно зашел?

— Понятия не имею. Мне наплевать… Как там… много ущерба?

— Прилично. Но уже все убрали. Ладно, я побегу. Тебе принести что-нибудь? Воды? Валерьяночки накапать, как освобожусь?

Униформа не оттирается, нужно отдавать в химчистку. Истерика проходит, Лида прибегает снова спустя минут двадцать.

— Петровна тебя в кабинете ждет. А эти… Прикинь, сидят себе, довольные. Гуляют за счет заведения. Оказывается, наш ресторан приятелю Эстемирова принадлежит. Так что Петровна вокруг них плясала, как только могла. Там у них компания уже большая… Не хотела тебя расстраивать, прости. Просто предупредила. Держись, Ульянчик.

— Тебе придется оплатить ущерб, — Наталья Петровна сразу начинает с сути. Показывает счет. Семьдесят тысяч рублей. Ноги становятся ватными.

— Меня толкнули…

— Да, я уже посмотрела все по камерам. Слушай, Михалина, ты же не хочешь дело до полиции доводить? Ты вела себя с клиентами вызывающе. Они были раздражены крайне. Это все зафиксировано камерами. Разговаривала дерзко. Есть что сказать в свое оправдание?

— Я старалась выполнять свою работу…

Но сказать, что на самом деле клиент — мой по сути родственник, который испытывает ко мне исключительную ненависть, я не могу. Толку? Если скажу, что моя мама выходит замуж за отца Арслана Эстемирова, то Петровна резонно заметит, что деньги в таком случае и вовсе для меня не проблема. Или признаться, что девушка Кира сочла что я спала с Арсланом, потому что он пялился на меня?

Боюсь и в этом случае мне не оправдаться, как бы хуже себя не зарыть.

— Можно вычитать частично из моей зарплаты? — спрашиваю спустя длинную паузу, за которую прикинула все возможные варианты.

— Не смеши меня, Михалина. Ты здесь больше не работаешь. У тебя на праздниках я посчитала, полтинник вышел. Так что принесешь на днях двадцать, и будем считать инцидент замяли. Но в нашу сетку больше не суйся. Ты в черном списке.

Выскальзываю через служебный выход, шагаю к остановке. Настроение — поганей некуда. Очень хотелось подойти к столику, к Эстемирову, задать вопрос: ну что, ты наконец доволен? Круто потоптался на моей жизни.

Паршиво. Но я не собираюсь плакать снова. Завтра же начну искать работу. Да, ужасно обидно что работа без выходных, в праздничные дни, получается была впустую. Мне ни копейки не заплатят. Ненависть к сыну Фарида разгорается все сильнее. Я принимаю твердое решение, держаться еще дальше от этих людей. Маму конечно не стоит сейчас расстраивать. Ей нелегко дается беременность. Придется самой справляться. Хорошо, что у меня есть подруги. И Дима.

Он как раз звонит, и перед ним я позволяю себе немного расклеиться. Он тут же приезжает меня утешать, захватив вино, конфеты и фрукты. Вечер заканчивается весьма романтично. С нами София, позже с работы приезжает Лида. Мы обсуждаем произошедшее, ругая противных зарвавшихся мажоров и их недалеких пассий, склоняя на все лады эту мерзкую парочку.

Забавный вышел вечер пятницы. Кира ныла, что мы сто лет никуда не выбирались, говорила про новый ресторан, который открыл мой хороший приятель. Что еще сказать? Нарочно не придумаешь.

Новое столкновение с Ульяной приводит меня в крайнее раздражение.

Кого строит из себя эта выскочка? Работа официанткой? Серьезно?

Так сильно хочет показать, что она не похожа на свою мать?

Ни хера не верю.

Я тоже в какие-то моменты жизни отчаянно хотел доказать всем, что с отцом, жестким безжалостным бизнесменом у меня нет ничего общего.

Бесполезно. Повзрослел и понял, что я во многом точно такой же. Мы оба имеем свойство переть как танк за поставленной целью, не видя никаких препятствий.

Отец делает именно это. В какой-то степени я его даже понимаю. Никогда нельзя знать заранее, как ты отреагируешь если на тебя свалится огромная радость. Или большое горе. Ты можешь думать о себе что угодно… а потом — сильно удивиться.