— Рязанское графство. Трущобы. Территория Альфача Косого.

Да какого черта? Они сговорились все что ли? Ну-ка, проверим его на знание географии:

— Что входит в графство?

Патрульный без запинки перечислил баронства. Я еле удержался, чтобы не сплюнуть. Снова услышал знакомые названия: Голицынское, Репинское и прочие.

— Какая сейчас дата?

— Семьдесят шестой год со дня Второй мировой клановой войны. Завтра настанет третья неделя лета, — отрапортовал обходчик.

Ответы порождали новые вопросы:

— Что было до войны? Что за кланы? Кто такой Альфач?

— Не ведаю. Кланов было много. Российский выиграл в войне. А Альфач — это смотрящий этого района трущоб.

Ясно, что ничего не ясно. Языка-то я хорошего нашел. Поёт, будто соловей. Хотя на нем может быть жучок слежения. И скоро сюда набегут другие патрульные. Я обратил внимание, что на его предплечье такие же наколки, как и у первой мужика.

— Что значат твои татуировки?

— Я не понимаю вопроса, — моментально признался страж закона.

Я ткнул в его рисунки.

— Неужели не знаешь? Это же все зна...

Снова не рассчитал, снова перелом, снова крик. Опять пришлось заталкивать в рот кляп. Через три минуты мы продолжили общение:

— Это было последнее предупреждение! — произнес я спокойным тоном.

— Я всё понял, — смиренно пробормотал патрульный.

— Что за татуировки? — повторил я вопрос.

— Это печати. Даются каждому живому существу при рождении.

— Кем даются? — не понял я. Тут клеймить что ли начали, прям как в лагерях фашистов?

— Богами. Они дают нам тело, а на нем — печати.

— Ну предположим, — я хмыкнул. Почему-то мне казалось, что мужик сам верит в то, о чем говорит. — И что они значат?

— Первая — капля. Это значит, что мы являемся кормом. Вторая — знамя графства. А третья — символ клана.

Первым желанием было свернуть ему шею. Ну достал! Честное слово! Мне внуки как-то пробовали объяснить, что они делают за компьютером. Они зачем-то мышкой всё время клацали. А по экрану передвигался маленький человек. И там огоньки всякие были. Вот из этих объяснений я понял больше, чем из трёпа патрульного. Но я всё-таки взял себя в руки:

— Ну допустим. А где находится Рязанское графство?

— В Центральном герцогстве.

Глубокий вдох... Выдох...

— Пусть так, — смирился я. — А герцогство?

— В Российской империи, — пленник попытался скрыть своё недоумение.

— Когда было крещение Руси? — спросил я, делая вид, что не заметил заминки. Ну эту дату он точно знает. Хотя... Нынешнее образование ни в какое сравнение с советским не идет.

— Я не понимаю вопроса, — испуганно проговорил мужик.

— Какое вещество вы употребляете? — задал я вопрос. Знаю, что сейчас это было не так важно, но всё-таки хотелось определить, чем именно колют себя местные торчки.

— Мы — мясо, овощи, воду. Благородные — нас.

Нет. С наркоманами говорить всё-таки бесполезно. То им ангелы с демонами мерещатся, то их домовой душит, то чудовище куда-то утаскивает. И ведь развелось всякой дряни! Раньше такого точно не было.

— И как же они вас едят? Вы вкусные?

— Кровь пьют. А насчет вкуса — не знаю. Те, кто в катакомбах живут, знают. А я всегда на поверхности был. У нас тут животные есть. И благородные нас правильно кормят. И заботятся о нас. Чем мы здоровее, тем лучше.

— И зачем они это делают?

— Потому что чем мы здоровее, тем...

— Кровь нахрена они пьют? — прикрикнул я.

— Ну так им же нужно залечивать раны и поддерживать бессмертие. И солнце они любят. Так что без крови никак.

Так, всё! Задаю ещё три вопроса и ищу другую жертву. Этот патрульный для меня бесполезен. Невменяемый слишком. Нужно найти кого-то адекватного. Надо будет утащить человека, который сидит у костра. Там, вроде, вполне нормальные люди были. Салюты пускали, с детишками возились, бабёнок щупали.

— А солнце здесь каким боком? Как это связано?

— Так если благородные не будут пить кровь, то их солнце начнет жечь. А солнце они любят. Да... Очень любят.

Так! Что-то как-то странно. Похоже, что те лучи, которые на меня попадали, не радиация, а солнце. И что тогда получается? Я кровосос что ли?

— Ты хочешь сказать, что благородные — это вампиры? — спросил я.

— Вампиры — это те, кто пьют не только кровь, но и энергию, — по-простецки ответил мужик. — Но это редкость. А в наших краях их лет сто уже никто не видел. Или даже больше.

С улицы послышались крики:

— Иссушенный! Боги, за что нам это? Там иссушенный!

Что-то мне подсказывает, что я знаю, про кого идет речь: второго патрульного обнаружили. Я на полминуты задумался. Мужик, которого я сейчас держал за ногу, тоже замолчал. Краем глаза заметил свечение, которое впитывалось в меня. Затем посмотрел на моего пленника.

— Вот каналья! Ещё одного случайно убил! — сказал я, отпуская мумию.

Корм уничтожен. Резервуар «ж» увеличен на 250 единиц. Текущее значение — 1750.

Вы поглотили 31 год. Резервуар «ж» восстановлен на 372 единицы. Текущее значение — 1336 / 1750.

Меня уже видело здесь несколько человек, так что из сарая надо выбираться. А если застукают с поличным, то точно никак отбрехаться не получится. Смогу ли я изобразить, что являюсь одним из них? Думаю, да.

Я закрепил на себе шпажную перевязь, надел шляпу и схватил кочергу. Всё-таки лучше иметь хотя бы какое-то нормальное оружие, чем никакого. Помнится, когда я был желторотиком, мой командир рассказывал: «Чтобы вступить в рукопашный бой, боец должен потерять автомат, пистолет, нож, саперную лопатку, шлем... Найти ровную площадку, на которой не будет камней, арматуры, бутылок. И только после этого вступить в рукопашный бой с таким же расп**дяем». И прав он был. Херню в фильмах показывают, что один безоружный воин побеждает десяток человек с мечами. В кино-то оно красиво смотрится, а в жизни такого не бывает.

Я открыл дверь и выглянул наружу. По улицам носились люди. В их руках были вилы, грабли и тяпки. У многих — факелы. Ну вот. Всё-таки понимают, что без оружия, которым можно огреть по хребтине, никуда. Да и группами держатся. Толпой-то батьку бить веселее! Плохо только, что этот батька — я. Но если с толпой не получается справиться, то её нужно возглавить! И заодно разберусь, что тут происходит: куда это меня занесла нелегкая? Вроде и наш мир. И говорят по-русски. Но такую околесицу несут, что мама не горюй!

Я в последний раз проверил, как на мне сидит одежда. В ляжках, конечно, жмет. Да и бахрома щекочет, будто по мне таракан ползет, но в остальном терпимо. Я перетащил два тела подальше и засыпал их соломой — так оно надежней будет. Хорошо бы отпечатки стереть... Хотя тут, наверно, криминалистов нет, так что на этот счет можно не опасаться.

Выждав момент, выскочил из своего привычного убежища. Попытался плотно прикрыть дверь — не получилось. Ну и черт с ней! Затем аккуратно влился в людскую массу.

— Что случилось? — спросил я у здоровенного детины. Надеюсь, он не заметит моего неправильного акцента.

— Тут вампир где-то бродит. Выпил всё время у обходчика.

Время выпил? Время?! Серьезно? А почему не... эммм... ну не знаю. Как можно выпить время? Я же правильно всё расслышал? Хотя у меня перед глазами всплывают же уведомления, что я поглощаю года. Вдруг речь именно про это?

— Я слыхала про этих тварей, — проговорила тётка с метелкой. — Им всё время надо питаться, иначе сдохнут от голода. Они ненасытны. И разума у них нет.

— А ещё им и кровь благородных подходит, — добавил худющий как щепка парень.

— И не только кровь, но и время, — вставил свои три копейки плечистый мужик.

— Ладно, если вампир обычных людей иссушит — это ещё полбеды, — сказала тетка. — Но вот если до благородного доберется, то беды не миновать.

— А что тогда будет? — спросил я, грозно размахивая кочергой.