— Да здравствует мужчина из мужчин — Флор Мартынов.

— Айда, опрокидывай.

— Аминь!

Олег, парень малоопытный, застенчивый, почувствовал себя отверженным среди товарищей, растерялся от насмешек. А ему очень хотелось быть равным среди друзей Мартынова. Он поднес ко рту стакан, но ему стало дурно, перед глазами поплыли лица, стены, потолок накренился. Боясь, что его вырвет на стол, Олег встал, его тотчас же пригвоздили к месту сильные руки Флора. Светлана бросила в рот сигарету, прикурила, протянула ее Олегу.

— Курить-то хоть умеешь, ребеночек?

— Ха-ха-ха!

У Олега на глазах выступили слезы. Обозлившись на себя, на пьянчужек вокруг, на весь белый свет, он схватил стакан, опрокинул и, захлебываясь, выпил.

— Ура-а! Ура-а! Салют Олегу Казакову, былинному богатырю, викингу строительного дела!

Опять, как и вчера, болезненная судорога прошла по всему телу, в голове истомно загудело. Он взял балалайку, ударил по струнам, эх!..

Развеселилась душа. Стол разъяли на отдельные столики, свободные выкинули в коридор, заваленные закуской сдвинули в угол — началась пляска.

Флор первым вышел в круг, подмаргивая девушкам и Олегу:

— Давай, Олежка, ударь, чтоб небо закачалось.

Олег заиграл. Флор вскинулся, затопал дробно, запел зазывно, непристойно:

— ...Балалайка без струн, кто играет, тот пачкун!

Все смешалось. Никто не слушал балалайки, танцевали кому как на душу ляжет. Кто-то включил магнитофон — задергались парни и девушки, будто через них переменный электроток пропустили.

Кто-то подал Олегу стакан, он выпил без лишних слов. В голову мягко ударило. Он обнял балалайку, повалился на пол. Его подхватили, бросили на койку...

Проснулся Олег, словно его изнутри толкнуло чем-то острым. Сел на койке, открыл глаза. В комнате никого. На полу окурки, раздавленные огурцы.

Олег попробовал встать на ноги, не удалось — повалился на кровать. В голове что-то треснуло, рассыпалось. Он прижался лицом к подушке, застонал. Отдохнув в тяжкой дреме, вспомнил о Зое, о назначенной на восемь вечера встрече. Встрепенулся, с усилием приподнялся, шагнул к двери.

Дверь открылась, и на пороге появился Флор.

— А, очухался, орленок. Молодец! А ты, оказывается, силен: столько выдул и хоть бы хны. Я бы валялся целый день. Давай еще по махонькой примем, чтобы дома не тужили.

— Больше не могу. Сколько времени? Мне в восемь надо Зою встретить.

— Ну, коль надо встретить, валяй. Только куда ты в таком виде? Давай подкрепимся, головная боль и пройдет, кровь заиграет. Вот тогда и можно к девке подбираться.

Флор подал стакан, Олег выпил. Вроде бы полегчало. Он встал, двинулся к двери, не забыв прихватить валявшуюся на столе балалайку.

— Теперь можно к Зое — в форме. А моя-то, Светка-то... плачет. Я теперь, говорит, не одна. Понесла, значит. Дурында неотесанная! Вытряхну я из нее это. К чертям собачьим! А Зойка, та свеженькая.

Олег покраснел.

— Может, к ней вместе подкатимся, а? Ведь я тебя с ней свел. Далеко живет-то?

— У Лесной остановки.

— Пошли, чего рассуждать.

Флор крепко подхватил Олега под руку и вывел на улицу. Олег не противился, послушно вышагивал рядом, стараясь не качаться, прижимал к боку балалайку. На полпути, освежившись, вдруг заупрямился:

— Я сам. Я один. Не пойду с тобой. Зоя, она... Я один!

Флор неожиданно согласился:

— Не ярись. Один, так один. Я же хотел тебя поддержать с фланга. Вижу, вроде бы опамятовался. Дуй к своей Зое, да не забывай, что без меня не видать бы тебе ее, как своих ушей. Такая красотка! Сам бы любил, да денег жалко. Ну, топай. Да не вихляй, иди прямо, независимо.

Олег побежал прочь, радуясь, что отвязался от бригадира.

У почты он взглянул на большие часы: пять минут девятого. Опоздал! Олег побежал бегом, растопырив руки и вихляясь.

Зоя заметила его еще издалека. Вгляделась и нахмурилась. Растерзанный, пьяный вид Олега ей не понравился. Передернув плечами, она повернулась и быстрым шагом пошла от него. «Опоздал, да еще и пьяный!» — возмутилась Зоя.

Олег с минуту недоуменно смотрел ей вслед, затем сорвался и побежал вдогонку. Догнав, схватил девушку за плечо — и обмяк, ссутулился, встретившись с острым и злым взглядом черных с просинью глаз.

— Как ты смеешь!.. В таком виде! На тебя смотреть нельзя. Постыдился бы, привел себя в порядок.

— Так я же... День рождения. Я не пьян совсем, просто выпил, — замямлил Олег в оправдание.

— Логика! — презрительно скривила свои пухлые розовые губы Зоя. — Вот тебе учебник по физике. И сейчас же иди домой.

Олег взял книгу, сунул за ремень, буркнул:

— Ты не командуй, Зоя.

— А ты не пей. До свидания.

— Постой, постой. Ты скажи хоть, какое место на соревновании заняла, первое?

— Второе.

— Здорово. Я рад за тебя.

— Спасибо... Иди домой, Олег. Стыдно в таком виде шататься по улицам.

— Я ничего. Вид вполне нормальный. Я выпил. Я ж рабочий класс!

— Ну вот: я, я... До свидания. Иди, проспись.

Зоя побежала длинным спортивным шагом, сверкая загорелыми икрами. Олег снова кинулся за ней, снова догнал и почти испуганно произнес:

— А как же завтра?

— Что: завтра?

— Ну... В кино пойдем? Давай в кино пойдем. Встретимся и пойдем. Я не буду больше пить. Ладно?

— Ну, хорошо. Только не завтра, а в среду. И не позже пяти-шести часов.

— Договорились. В пять часов в среду я жду тебя у кинотеатра. В кинотеатре у меня блат: отделывал под орех кабинет директора. Насчет билетов свободно, без всяких задержек. Я же рабочий класс.

— Противно слушать тебя, — негодующе бросила Зоя и так взглянула на Олега, что парень не посмел снова тащиться следом за ней.

Зоя вошла в подъезд большого дома, а Олег остался стоять истуканом. Покачиваясь, словно от ветра одинокое дерево, он тупо смотрел прямо перед собой. При девушке он еще как-то держался, теперь хмель снова начал одолевать его.

— К черту! — выругался Олег, сплевывая вязкую слюну. Какая-то дерзость вошла в его сердце. Он забросил на плечо балалайку, с вызовом огляделся по сторонам, словно высматривая, на кого бы наскочить петушком. Увидел неподалеку автобус, помчался за ним, сам не соображая для чего. Автобус скрылся за поворотом улицы, и Олег на минуту остановился. Заметив подходивший к остановке трамвай, бросился к нему, успел вскочить в вагон.

Трамвай довез его до дома. Олег спрыгнул, не дожидаясь остановки, дошел до калитки, распахнул, увидел у крыльца велосипед Аркадия. «Лепится к сестре, — с непонятной злобой процедил он сквозь зубы. — Что я буду делать дома, еще нет девяти. К чертям собачьим всех вас, вот! Поеду в общежитие. Нужна мне Зойка! Таких тысячи. Свистну — и набегут... Не приходи пьяным... Подумаешь!»

Олег бросил балалайку в кусты у крыльца, схватил велосипед Аркадия, разбежался, ударившись рулем о калитку. Вскочил на сиденье и бешено погнал по улице, пугая встречных прохожих.

Мартынова он застал дома уже с новыми дружками. Выпили все, что было, затем двое на велосипедах поехали за водкой в дежурный магазин.

В районном отделении милиции необычно тихо. Лейтенант Пушин, молодой высокий и легкий в походке парень, неторопливо похаживал по комнате, мурлыча под нос заунывный мотивчик. Пожилой старшина Александров, сидя за столом, изредка поглядывал на лейтенанта и неодобрительно шевелил косматыми бровями. Наконец не выдержал, прокашлялся в кулак и спросил хрипло:

— Скучаете, товарищ лейтенант?

— А? — остановился Пушин. — Что вы сказали?

— Да так... Думы тяжкие одолевают, даже не слышите, что говорю.

— Тяжкие не тяжкие, а настроение, действительно, не блестящее. Что-то неспокойно на душе. Отчего бы это?

— Быть служебной головомойке за какой-нибудь промах, — улыбнулся старшина. — По собственному опыту знаю.

— Ну, предрассудки старушечьи. Вроде бы никаких упущений нет. А дайте-ка дежурную книгу. В мое отсутствие ничего нового не произошло?