Не иначе как.

И здесь не «Роза ветров» с её правилами и запретами и Эпифании поблизости нет, чтобы вовремя остановить.

Да и не хотелось останавливаться.

Быть может, в следующий раз.

Когда-нибудь.

Или никогда.

Илзе пропустила момент, когда Блейк начал оттеснять её назад, мягко, но непреклонно. Только почувствовала, что уткнулась бедром в прикроватный столик, и, уступая напору, присела на край. Между ног вторглось колено и тут же увязло в длинном подоле. Руки беспорядочно путешествовали по одежде, словно не способные задержаться на одном месте надолго, сжимали, мяли слои ткани. Эфемерные ощущения прикосновений возникали то тут, то там, будто беспокойные духи, рождались вспышками, таяли мгновенно и появлялись вновь, становясь сильнее, ярче лишь когда добирались до открытых участков кожи. Коготки Илзе царапали потрёпанную изрядно куртку, пальцы Блейка цеплялись за кружевную оторочку по вороту ночной рубашки. Наконец губы скользнули ниже, опалили короткими горячими поцелуями шею. Илзе откинула голову набок, позволяя сдёрнуть рукав с её плеча. Одна ладонь огладила грудь, захватывая вершинку через ткань, задержалась ненадолго, лаская. Затем опустилась на бедро, и Блейк отстранился. Снял куртку, не сводя с Илзе пристального взгляда, бросил на пол — никогда-то они оба не отличались аккуратностью при раздевании, вечно одежда по всей спальне валялась. Илзе подалась навстречу, впилась в губы, поднялась со столика. Попробовала вслепую справиться со шнуровкой на мужской рубашке, но только и смогла, что зацепить шнурок когтём и дёрнуть. Тот порвался, шнуровка, и так не слишком тугая, ослабла окончательно. Блейк стянул рубашку, отправил вслед за курткой. Илзе окинула скользящим взглядом открывшееся тело и толкнула его к кровати. Он послушно отступил, но она не остановилась. Толкнула снова, ровно между половинками разошедшихся занавесей, опрокидывая мужчину на постель, как совсем недавно опрокинула на пол. Сама сняла свою рубашку, отшвырнула к остальной одежде и склонилась к Блейку.

Ещё один поцелуй в губы, долгий, на сей раз не столь жадный, безумный, как все предыдущие. Внезапно возникло желание задержаться на мгновение, прочувствовать, вспомнить вкус губ и кожи, вспомнить, как было тогда.

И как будет теперь.

Цепочкой неспешно вниз по ощутимо напрягшемуся телу, пока пальцы, легко обгоняя губы, сбежали к штанам. С застёжкой на них Илзе управилась куда как быстрее. Забралась на постель, перекинула ногу, устраиваясь на бёдрах мужчины. Он резко выпрямился, сел, обхватывая её за талию. Привлёк к себе и перевернул неожиданным рывком, опрокинул на спину, на смятое одеяло, навис над Илзе, загораживая свет огнёвки. Штаны полностью не снял, лишь сдёрнул пониже… а и неважно. Потом, позже, когда утихнет буря первого необузданного порыва, можно будет избавиться от остатков одежды, насладиться каждым неспешным прикосновением, целовать и любить друг друга так долго и так сладко, как они оба того пожелают.

До рассвета ещё много часов.

А сейчас Илзе обвила Блейка ногами, приподняла бёдра навстречу и выгнулась, принимая его в себя. Прижалась кожа к коже, сомкнула кольцо рук, отвечая прерывистыми вздохами на каждое движение, чуть более резкое, скорое, чем предыдущее. Неровное дыхание смешивалось с влажным жаром сплетённых тел, пространство меж трепещущими занавесями наполнилось не только слишком громкими вздохами. И два протяжных стона слились воедино, прозвучали в унисон в тиши спальни.

* * *

Утро настало куда позднее, чем Илзе планировала накануне. Впрочем, острой нужды в ранней побудке не было, спешить сегодня, хвала Матери, некуда и незачем. По возвращению в Изумирд Илзе помогала сестре в делах, случалось и ездить с Озарой на встречи, вести переговоры, лично проверять грузы перед отправкой, но желания разбираться во всех тонкостях, погружаться с головой в омут этой работы не возникало. Наверное, оттого она и сбегала порой в «Розу ветров», в иной мир, отличный от привычной Озаре деловой среды.

— Илзе? — рука под одеялом легла на бедро, погладила легонько.

Илзе перевернулась с бока на спину, посмотрела в лицо Блейка. Он приподнялся на локте, склонился к ней. Опять взъерошенный и длинные пряди на глаза падали. И взгляд мягкий, беззаботный, какой бывал у него по утрам.

Улыбка против воли тронула губы.

— А поведайте мне, фрайн Рейни, как государь Благословенной Франской империи надоумил вас в дамские спальни по ночам вламываться? Или плод от материнского древа не далеко укатывается?

— Стефан? — Блейк на мгновение нахмурился, припоминая, к чему это замечание, и тут же усмехнулся с оттенком самоуверенности. — А-а, ты о том его визите к Астре. Неплохая же идея, согласись. И действенная. И ты ведь, надеюсь, не скрываешь где-то поблизости зачатого от меня ребёнка?

— Змеерожденные женщины вынашивают детей столько же, сколько и обычные человеческие. Но, если тебе так срочно нужен ребёнок, можешь усыновить Ива.

— Благодарю покорно, — Блейк поморщился, не торопясь принимать столь щедрое предложение.

— Что ж, ты хотя бы замки вскрывать не умеешь.

— Отчего же, умею. Не самые сложные, но могу и отдельно те, что дополнены артефактами. Кто, по-твоему, поделился этим навыком со Стефаном? В традиционную программу образования наследников престола взлом не входит.

Да и в программу образования сыновей фрайнов тоже. Даже незаконных.

— А кто тебя научил?

— Редж.

— А его?

— Дружки-приятели, с которыми он познакомился ещё на первом году учёбы в университете.

— Он учился в университете?

— Учился. Почти три года, а потом бросил.

Иные молодые фрайны поступали в университеты, по собственному желанию или по настоянию родителей, но получить образование сверх положенного сыну благородного франского рода стремились немногие. Старшие сыновья наследники рода, младшие чаще всего отправлялись в орден некогда славных рыцарей Рассвета и лишь средние иногда поступали в университет. Учёба стоила не столь уж и мало, но и бросать её, не закончив, полагалось позором, по крайней мере, для фрайна. И тем страннее было слышать, что Реджинальд Рейни поступил и ушёл, и трёх лет ей не отдав.

Старший он сын или младший? Или всё же средний, как бывало обычно?

— Почему бросил?

— Редж, он… с юных лет стремился к знаниям, которые не преподают с университетских кафедр. Его родители возлагали на него большие надежды, но он их… не оправдал, скажем так. Учёба в университете его быстро разочаровала, а тут и компания приятелей подобралась… та ещё, — Блейк неопределённо повёл плечом и неясно, осуждает он решение кузена или одобряет.

И рука под одеялом, оставившая было бедро в покое, вернулась на прежнее место. Надолго не задержалась, прошлась по животу и опустилась ниже, отчего Илзе закусила и без того искусанную за ночь губу.

— Блейк…

— Что?

— Думаю, нам пора вставать…

— А я думаю, ещё не пора.

— А если бы у меня были важные дела с утра?

— Значит, давным-давно бы встала, а раз до сих пор нежишься в постели… — он склонился к самому её лицу, и она выгнулась, уступая уверенной ласке,

Собственно, так оно и есть.

А коли так, то зачем противиться возможности продлить эту восхитительную ночь?

И Илзе обняла Блейка, притягивая к себе вплотную.

Фрайн Рейни и впрямь не вернулся ни тем вечером, ни ночью.

И наутро не объявился.

И вовсе стал днями и ночами пропадать у госпожи Илзе.

Иногда приходил, справиться обо всех, накоротко переговорить с Реджем, внести плату за комнаты и оставить деньги на прочие нужды. Шун откровенно скучал, пил сверх меры и жаловался, что надобно поискать дельце какое в городе, пока незаконный Рейни не позабыл о них начисто, бросив прозябать на чужбине без единой мелкой монеты за душой. Редж был задумчив, молчалив и хмур, то подолгу сидел в своей комнате, никого не желая видеть, то уходил на несколько часов, никому не говоря, куда и зачем. Наверное, Ирис тоже стоило бы тревожиться, страшиться туманного будущего и мрачнеть день ото дня, но она и сама уйму времени проводила вне стен гостевого дома.