* * *

— Мы умрем. Это официально. Боже, спаси нас, — бормочет Хлоя, глядя на крышу машины. Она неправильно крестится, и я смеюсь, показывая ей, как нужно.

— Расслабься, — я сканирую наше окружение. Улица пустая и ровная — идеальное место, чтобы научить кого-то водить.

— Когда ты выиграл прошлой ночью, я не ожидала, что ты потратишь свой выигрыш на это.

— Ну, я сказал, что нам нужно решить проблему с тем, что ты не умеешь водить машину. В моем доме это запрещено, — я потираю кожаную приборную панель джипа. Я предложил Хлое самую прочную из моих машин, чтобы она научилась водить.

— Здесь три педали. Почему здесь три педали? — она стонет.

Этот звук посылает прилив энергии прямо к моему члену. Я делаю глубокий вдох, ослабляя боль, которая стала привычной рядом с Хлоей.

— Потому что автомат — это для бабушек.

— Ладно, все в порядке. Я признаю, что я бабушка, потому что я все равно почти никуда не выхожу. Я имею в виду, что вышивание — это мое хобби. Я практически через год стану людским эквивалентом приюта для кошек и проживу остаток жизни с кислородным баллоном.

Я делаю серьезное выражение лица, подавляя желание рассмеяться.

Она протягивает мне молящиеся руки.

— Пожалуйста, не заставляй меня делать это. Ты не Джон Кьюсак, и это не «Скажи что-нибудь».

— О чем ты вообще говоришь?

— Ты никогда не смотрел этот фильм?

— Нет.

Она смотрит в потолок.

— Похоже, теперь есть две вещи, о которых нужно молиться. Неудивительно, что ты так долго был холост. Ты хоть знаешь, как ухаживать за женщиной?

Я моргнул.

— Мне не нужно ухаживать.

— Все ухаживают. Ты разбиваешь мое сердце любителя восьмидесятых.

— Правда? Скольких мужчин ты добивалась?

Ее щеки вспыхнули.

— Эм… я не добиваюсь. Но это другое, — слова вылетают у нее изо рта.

— Конечно, другое. Двойные стандарты, как правило, странно удобны.

Ее рот раздвигается.

— Прости? Нет никаких двойных стандартов. Я просто никогда не была заинтересована в том, чтобы ухаживать за кем-то! Это совершенно другое.

— Потому что твое сердце, обожающее восьмидесятые, установило слишком высокие стандарты любви?

— Именно. Ты бы понял, если бы вырос рядом с моей мамой и ее паршивым парнем. Уж лучше высокие стандарты, чем эта помойка, которую ошибочно называют романтикой.

— Подожди. Разве ты не была влюблена? — я не знаю, почему я шокирован. Я тоже никогда не был влюблен, но Хлоя… она другая. Кто-то уже должен был ее подцепить. Хотя бы ненадолго.

Она сосредоточилась на руле.

— Нет. А ты?

— Нет, — честно отвечаю я.

— Вот видишь, может, если бы ты ухаживал за девушкой, ты бы уже был влюблен, — она ухмыляется.

Я качаю головой и возвращаю свое внимание к задаче.

— Хватит меня отвлекать, я должен объяснить, как это делается.

Я прохожу с ней через каждый шаг, объясняю переключение передач, педали и все остальные основы, которые она должна знать.

Она берется за рычаг переключения передач и пытается сдвинуть его с места. Ее брови сходятся вместе, и она издает драматичный вздох.

— Ну, я думаю, раз машина сломана, нам лучше уйти, пока никто не пострадал. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

— Ты забыла завести машину, — я прикрываю улыбку кулаком.

— Ты слишком наслаждаешься моими страданиями. Я знала, что ты сумасшедший, но это совершенно новый уровень, Сантьяго Алаторре, — Хлоя идеально произносит свое «Р».

Мой член вздрагивает от того, как она произносит мое имя. Я еще не делился с ней своим прозвищем, что для меня в новинку. Мне нравится, что Хлоя — одна из немногих, кто называет меня Сантьяго, а не Санти. Возможно, так и должно оставаться. Я ерзаю на своем сиденье, устраиваясь поудобнее, пока объясняю, как завести машину.

Я отрываю ее руку от рычага переключения передач и показываю ей движения. Ее приятный запах проникает в мой нос, когда я наклоняюсь. Я хочу остаться в этой позе, пока мой член пульсирует, а она ведет мою машину, что превращается в эротический сон.

Да, я возбужденный ублюдок. Я понял. Любой был бы таким, если бы находился в отношениях со своей правой рукой так долго, как я.

— Ты только что нюхал мои волосы? — недоверчивый голос Хлои вырвал меня из моих фантазий.

— Нет.

— О Боже, ты точно это сделал! — ее хихиканье переходит в полноценный заливистый смех.

— Ты бредишь. Я пытался проверить, нет ли утечки газа.

— В моих волосах? — она поворачивается ко мне. Ее грудь прижимается к моей руке, напоминая мне обо всем, к чему мне так хочется прикоснуться. — Ты стесняешься, — она проводит пальцем по моим пылающим щекам.

Ее прикосновение разжигает огонь в моих венах, заставляя кровь сильнее приливать к щекам, которые она гладит.

Черт. С каких пор я стал стеснительным?

С тех пор, как ты стал фриком для публики, — предлагает маленький, но громкий голос в моей голове.

Я прикрываю свои мрачные мысли закатыванием глаз.

— Нет. Такие мужчины, как я, не стесняются.

Она тычет пальцем в мою грудь, а затем проводит пальцем по мышцам моего живота.

— Ты точно такой. Скажи мне, почему тебе нравится нюхать мои волосы?

— Правду или ложь?

Ее взгляд встречается с моим.

— Правду. Всегда правду.

— Потому что ты пахнешь раздражающе хорошо, и мне захотелось большего, понятно? Теперь ты счастлива?

— В полном восторге. Нюхай дальше, гаденыш, — ее смех заглушает звук заводящейся машины.

Ее настроение заразительно. Я впитываю его, позволяя положительной энергии проникать в меня. Я наслаждаюсь присутствием Хлои, поскольку мы проводим все больше времени вместе. И, честно говоря, часть меня задается вопросом, что еще я могу сделать, чтобы она дольше оставалась рядом со мной.

Хлоя

Я бездумно подметаю пол в кофейне.

Что мне надеть в эти выходные?

Что я должна говорить?

Но, постойте, как же мне жить в одном номере с Сантьяго несколько дней и сохранить между нами исключительно платонические отношения?

— Хлоя, я хотел поговорить с тобой.

Я подпрыгиваю при звуке голоса Маттео. Метла выскальзывает из моих рук и с грохотом падает на пол.

— Боже. Ты меня напугал!

Он хихикает.

— Прости. Я несколько раз звал тебя по имени, но ты меня не слышала.

Ох. Хватит фантазировать на работе.

Я поворачиваюсь к нему. Он жестом приглашает меня присесть за один из свободных столиков.

Он собирается меня уволить? Он никогда не был таким формальным, а после нашего адского ужина отношения между нами были немного напряженными. Я стараюсь не обижаться на него, но мне все равно немного неприятно.

— Как дела? — я сохраняю непринужденный тон, несмотря на громкие мысли, бьющиеся в моей голове, как марширующий оркестр.

— Ну, я чувствую, что между нами что-то не так.

Ого. Этот человек действительно мой отец. Как еще он мог почувствовать мое раздражение?

Он продолжает.

— Ты была довольно тихой и не похожей на себя после нашего недавнего ужина.

Кто-нибудь, дайте этому человеку награду. Он понимает женщин и ищет возможности все исправить. В конце концов, этот город действительно волшебный.

— Да. Об этом…

Он поднимает руку.

— Мой сын и я… Мы были неуклюжими. Теперь я это понимаю.

Мой рот открывается. Стоп. Хорошо. Я могу поддержать такой вид самоанализа.

— Нет, вы оба были просто взволнованы.

— Мы оба были грубы, и не пытайся прикрыть это чем-то другим. Сохрани мое достоинство.