Именно поэтому я пришел сюда сегодня и позвал с собой Хлою. Сейчас самое время объединить того гонщика, которым я был тогда, с тем человеком, которым я являюсь сейчас. Вместо того чтобы бороться с этим, я хочу принять каждую свою часть.

— Зачем ты мне это показываешь? — она останавливается перед моим первым трофеем Чемпионата мира. Массивная статуэтка все еще сияет после многих лет простоя. Это трофей, с которого началось все мое путешествие — то, что изменило не только мой жизненный путь, но и путь моей сестры.

— Потому что я хотел показать тебе, каким гонщиком я был.

— И это все? — шепчет она.

— И я хотел напомнить себе, за что стоит бороться. Почему я не должен бояться встречи с Корпорацией, чтобы отстоять свое дело.

— Правда? — она поворачивается на каблуках и сокращает расстояние между нами. — Ты собираешься поговорить с ними?

— Я собираюсь бороться за свое право снова участвовать в гонках, и нет никого, кого бы я хотел видеть там больше, чем тебя.

Слезы блестят в ее глазах, но она смахивает их, прежде чем они успевают скатиться по ее щекам.

— Я так горжусь тобой. У меня болит в груди, потому что я нелепо горжусь тобой.

— Я не смог бы сделать это без тебя.

Она предлагает мне ослепительную улыбку.

— Ты бы смог.

— Ладно, позволь мне перефразировать. Я бы не хотел этого без тебя.

— Ладно, ты меня убедил, — Хлоя откидывает голову назад и улыбается мне. Она встает на носочки и оставляет затяжной поцелуй на моих губах.

Я углубляю его, обхватывая ее голову ладонью, пока мой язык ласкает ее. Хлоя издает тихий стон, и я беру инициативу в свои руки. Я отстраняюсь от ее губ и наклоняюсь. Она вскрикивает, когда я перекидываю ее через плечо. Мой протез слегка натирает, но ничего такого, с чем я не смог бы справиться в течение нескольких минут. Некоторые вещи имеют приоритет, и то, как пульсирует мой член, говорит мне, что я сделал правильный выбор.

— Что ты делаешь? — кричит она.

— Я хочу показать тебе последнюю вещь.

— Что?

Я крепко держусь за ее бедра и несу через дом. Она цепляется за мои ягодицы и жалуется, что кровь приливает к голове, но я не обращаю внимания. Свободной рукой я срываю с нее туфли. Они с грохотом падают на пол.

Я вхожу в свою спальню. Закат на озере отбрасывает оранжевый отблеск на стены. Хлоя издает звучный возглас, когда я бросаю ее на кровать.

Я достаю несколько вещей из ящика и кладу их рядом с тумбочкой.

— Новость: Я видела твою спальню. Здесь нет ничего нового или шокирующего. — она откидывает волосы с глаз. Темные пряди выделяются на фоне белых подушек.

Я застыл на месте, уставившись на нее как дурак. Она идеальна во всех отношениях. От ее улыбки до крошечных веснушек, рассыпанных по носу. Но больше всего мне нравится, как она смотрит на меня. Как будто я больше, чем просто парень.

Как будто я важен для нее так же, как и она для меня.

— Бьюллер, — зовет она тем же голосом, что и в фильме, который мы смотрели.

Я улыбаюсь.

Она толкает меня в грудь ногой.

— Что ты хочешь мне показать?

— Как сильно ты мне дорога.

Вот это заставило ее замолчать. Хлоя остается в недоумении, когда я поворачиваюсь и переползаю через нее. Я делаю паузу, не зная, как поступить дальше, чтобы между нами не возникло неловкости.

— Ты можешь сделать кое-что для меня? — Хлоя сдвигается подо мной.

— Что?

— Ты поменяешься со мной положением?

Я моргаю ей. Следуя ее приказу, я вжимаюсь спиной в матрас. Моя голова погружается в мягкие подушки, а Хлоя следует за ней, накрывая мое тело своим.

Губы Хлои мягко прижимаются к моим. Ее руки пробегают по моим плечам, а затем спускаются вниз по моему прессу. Каждый мускул, к которому она прикасается, напрягается, пока она не переходит к другому. Ее руки поднимают подол моей рубашки, стягивая ее через голову. Она целует мое тело. Мне нравится ощущать, как она проводит языком по твердым мышцам.

Мой член болезненно трется о шов тренировочных штанов. Ее легкие ласки заставляют меня напрячься в ожидании большего. Больше ее. Больше этого. Больше всего, что она может предложить.

— Держи глаза закрытыми. Если ты откроешь их, значит, все закончится, — ее горячее дыхание проходит по моей коже.

Это последнее, чего я хочу. Я закрываю глаза и хватаюсь за плед. Вместо того чтобы думать, я сосредоточился на ощущении ее губ на моем теле.

Она берется за пояс моих штанов и трусов одновременно. Каждый мускул в моем теле напрягается, когда она спускает их с моих ног, обнажая ту часть меня, которую я скрываю от всего мира.

Думает ли она, что моя нога выглядит так же ужасно, как и я? Пугает ли ее неровный шрам и морщинистая кожа? Мое тело напрягается под натиском негативных мыслей. Я пытаюсь прогнать мысль о том, что Хлоя может вблизи увидеть мою культю и металлическую ногу, но все в этой ситуации заставляет меня чувствовать себя неловко.

— Сантьяго. Перестань думать и сосредоточься на том, что я заставляю тебя чувствовать, — Хлоя проводит ладонями по моим бедрам. Она устраивается между моих ног, и ее тепло стирает часть холода, проникающего в мои кости. Мурашки покрывают мою кожу, когда ее ладонь проводит по длине моего члена.

От ее прикосновения у меня в ушах шумит кровь. Это похоже на статическое электричество, проходящее по моей коже, потрескивающее от давления и предвкушения. Ее губы сменяют руку, оставляя слабые поцелуи по всей длине моего члена. Все мои страхи исчезают, когда ее горячий рот обхватывает мой член.

Это смесь рая и ада. Правильного и неправильного. Отчаяние от желания, чтобы этот момент длился дольше, и одновременно жажды освобождения от пытки ее рта.

Мой член дергается, когда она отсасывает мне, доводя меня до грани наслаждения, прежде чем снова отстраниться. Я хватаю в кулак ее волосы и дергаю.

— Ты убиваешь меня.

Ее губы приоткрываются, когда она выпускает мой член изо рта.

— Считай это расплатой за прошлый раз, — она еще раз облизывает мой член для пущей убедительности.

— Хватит, — шиплю я.

— Почему? — продолжает она, двигая рукой вверх-вниз.

Мои яйца напрягаются, и покалывание распространяется по позвоночнику.

— Достаточно.

Широко раскрытые глаза Хлои — первое, что я вижу, когда открываю свои.

— Хватит игр.

Она ухмыляется.

— Это ты нарушил первое правило.

— С этого момента есть только одно правило, которое имеет значение, и оно заключается в том, чтобы заставить тебя кончить, — я выскальзываю из-под ее тела и опускаю ноги на пол.

Она смеется, когда я подтаскиваю ее к краю кровати. С ее помощью я быстро расправляюсь с ее майкой и шортами. Мои движения торопливы и лишены всякого изящества. Ее трусики и лифчик постигает та же участь, и я, наконец, впитываю вид ее обнаженного тела.

Все переживания по поводу моего протеза покидают комнату, когда я осматриваю ее. Лучи заката, просвечивающие из раздвижной двери, окрашивают ее кожу в золотистый цвет. Они подчеркивают цвет ее волос, волнистые прядки, покрывающие белую простыню позади нее.

Все в ней идеально. От ее груди, которая идеально помещается в моих ладонях, до крошечной родинки на бедре. Но больше всего выделяется то, как она излучает красоту изнутри.

— Ты потрясающая, ты знаешь это?

Она закусывает губу и отводит взгляд.

Я хватаю ее за бедра, раздвигая их.

— Сейчас не время стесняться меня.

Это было глупо. Я понимаю это, глядя на нее сверху вниз и думая, как, черт возьми, я смогу доставить ей удовольствие привычным для меня способом. Неужели, если я встану на колени, это испортит настроение? Не похоже, что подниматься на ноги — самый быстрый процесс.

— Сантьяго? — Хлоя приподнялась на локтях.

— Хм… — я смотрю вниз на свою ногу.

— Ради всего святого. Мне. Все. Равно.

Я отвечаю невнятным бормотанием.

— Но мне будет не все равно, если ты оставишь меня возбуждений и мокрой, умоляющей о твоем члене, потому что ты слишком стесняешься взять то, чего хочешь.