— Верно, — шепчет он.

— Да. Ничего страшного, если он взбесится раз или два. Я бы так и поступила, будучи на его месте. Этого следовало ожидать.

— В этом нет ничего ожидаемого, — ворчит он себе под нос.

Я смеюсь.

— Я скоро вернусь! Расслабься, — я отпускаю его и иду к входной двери.

— Хлоя, — зовет он.

Я берусь за ручку и оглядываюсь через плечо.

— Да?

— Что бы он ни сказал, помни, что ты мне небезразлична, хорошо? У тебя всегда будет место здесь, со мной, и ничто из того, что он скажет, не изменит этого.

От его слов в моей груди разливается тепло. Доброта, которой Сантьяго делится со мной — это то, к чему определенно можно привыкнуть. Я хочу к этому привыкнуть, что для меня впервые. Я жажду стабильности, которую он может мне предложить. Я жажду его, и точка.

Я ухмыляюсь ему.

— Мне нравится эта версия тебя.

— И какая же это версия?

— Та, в которую я влюблена, — я выскользнула из дома, оставив позади себя Сантьяго с выпученными глазами.

* * *

Маттео открывает ворота, как только я нажимаю на кнопку звонка. Я поднимаюсь по подъездной дорожке и стучусь в парадную дверь. Оштукатуренные стены окружают ухоженный дом, обветренный за годы на берегу озера.

Маттео открывает дверь. Его глаза медленно поднимаются от земли к моему лицу.

— Привет, Хлоя. Рад тебя видеть.

— Привет, — пискнула я.

— Почему бы тебе не зайти? — он открывает дверь шире, и я следую за ним внутрь.

— У тебя хороший дом, — говорю я, разглядывая фотографии в рамках на стенах. Бесчисленные фотографии Джованни висят в хаотичном порядке.

Мой взгляд не может задержаться на чем-то слишком долго, потому что я хочу впитать все. Это самое личное представление моем отце, помимо наших разговоров на работе и во время ужинов.

— Почему бы тебе не присесть? — Маттео указывает на диван напротив старого кожаного кресла. — Могу я предложить тебе что-нибудь выпить?

Я качаю головой, сомневаясь в своей способности что-либо выпить. Нервы разъедают мой холодный фасад, пока Маттео устраивается в кожаном кресле.

Маттео молчит. Большая стрелка старинных часов с кукушкой тикает, заполняя тишину своим ровным ритмом.

Никто из нас не начинает разговор, и минуты проходят незаметно. Я нахожу неловкое молчание невыносимым.

Я делаю глубокий вдох, высасывая последние крупицы мужества, которые я могу найти.

— Я хочу начать сегодняшний день с извинений за то, что вывалила на тебя все так резко. Я понимаю, что это было несправедливо по отношению к тебе.

Глаза Маттео расширились, и он откинулся на стуле.

— Тебе не нужно извиняться.

— Но я хочу. Я напугала тебя, а я этого не хотела. Я думала, что будет легче, если я проведу некоторое время с тобой, но теперь я понимаю, что это было не так.

— Я заправляю прядь волос за ухо, чтобы рукам было чем заняться.

— Это было шокирующе, если говорить по меньшей мере.

— Я знаю. Мне очень жаль.

— Пожалуйста, перестань извиняться. Это не твоя вина.

Мои щеки пылают.

— О, хорошо.

Он несколько раз постукивает пальцами по колену.

— Что заставило тебя захотеть пройти генетический тест?

— Ну, эм… Ты уверен, что хочешь знать?

— Хлоя, я не собираюсь тебя осуждать. Я не думаю, что что-то еще, сказанное тобой, удивит меня.

Его расслабленное состояние успокаивает меня.

— Ладно… ну, моя жизнь никогда не была легкой. И я говорю тебе это не ради жалости, а только потому, что это правда и настоящая причина, по которой я прошла тест. Я не стыжусь того, откуда я родом, но я не хочу шокировать тебя больше, чем уже шокировала.

Он улыбается мне.

— Считай, что сейчас я уже не могу быть более потрясенным.

Я смеюсь. Мне приятно снять немного напряжения.

— Хорошо. Ну, моя мать — не думаю, что это сказывается на тебе или еще на чем-то — ужасна. Серьезно, я не могу поверить, что я ее родственница или что она вообще привлекла такого хорошего человека, как ты.

Маттео морщится.

Черт, Хлоя, будь немного добрее, ты можешь?

— Она сделала мою жизнь несчастной, пока я росла, и все, о чем я каждый год мечтала — это найти тебя. Это то, что помогало мне оставаться в здравом уме в тех местах, где я находилась.

Щеки Маттео потеряли свой здоровый цвет. О, Боже, я опять все испортила.

— Никакого давления или чего-то еще. Я клянусь! — я поднимаю руки, чтобы успокоить его. — Я надеялась, что мой отец будет заинтересован в развитии более здоровых отношений со мной, чем моя мать. А поскольку она утверждала, что не помнит, кто мой отец, я не могла его найти. Но потом моя соседка купила мне на день рождения набор для изучения родословной и…

— Ты нашла меня.

— Да. Честно говоря, я не могла в это поверить. Я имею в виду… Это было похоже на то, что показывают в кино. Но вот я здесь, сижу с тобой.

Он кивает.

— Я сделал тест после того, как кто-то подарил мне его. Мне было любопытно узнать, откуда родом мои предки, но я не ожидал, что он свяжет меня с кем-то.

— Я рада, что ты сделал это, — я сцепила пальцы перед собой.

Глаза Маттео смягчаются.

— Каково было расти с твоей матерью?

— Ты уверен, что хочешь знать?

Он кивает, но выглядит очень неуверенным.

Я решаю сказать ему правду, потому что теперь я с таким же успехом могу сорвать пластырь.

— Очевидно, что она использовала меня для получения государственных выплат. Я ненавидела жить с ней, но мой первый социальный работник все время пытался воссоединить нас и дать ей шанс. Так было до тех пор, пока она не начала встречаться с Ральфом. Ее парень вел себя отвратительно по отношению ко мне, и я неоднократно заставала его в своей комнате. Я каждый день жила в страхе, надеясь, что в мире есть что-то лучшее для меня.

Это самый откровенный разговор в моей жизни. Возможно, я смирилась со своей историей, но от этого факты не стали легче. Вместо того чтобы скрывать бушующие внутри меня эмоции, я поднимаю подбородок и смотрю Маттео в глаза.

Это я. Я сражаюсь. Я борюсь. Я переживаю этот день в надежде на лучшее завтра.

— Мне так жаль, Хлоя. Мне неприятно слышать, как ужасно с тобой обращались. Ни один ребенок не должен расти в подобной обстановке, — его голос дрогнул.

— Все в порядке, — я отворачиваюсь, не в силах выдержать тяжесть его искреннего взгляда. — Мне не пришлось жить так слишком долго. После несчастного случая меня перевели к замечательному социальному работнику, который помог мне выбраться из дома и попасть в хорошую приемную семью. В приемной семье обо мне хорошо заботились, и так я встретила свою лучшую подругу Брук. Я считаю себя счастливчиком в некотором смысле.

— Как ты можешь с легкостью относиться к такому травмирующему опыту?

— Потому что, в конце концов, я сейчас здесь. Да, путь сюда был не самым легким, но у меня есть ты, и это главное. Это именно то, чего я желала. Прошлое — это прошлое, но мое будущее светлее, чем когда-либо, — я радуюсь.

Взгляд Маттео снова опускаются на колени.

Я не переборщила?

Маттео в унисон сжимает ладони в кулаки. От этого жеста по его рукам пробегает напряжение.

Да, определенно перестаралась.

Маттео поднимает голову. Его глаза блестят, а на ресницах застыла влага. Он прочищает горло.

— Я знаю, что не могу избавить тебя от той боли, через которую ты прошла, но ты позволишь мне попробовать?

Моя грудь болит в самом лучшем смысле этого слова. Его согласие — это все, чего я хотела и желала. Я киваю головой, счастливая от того, что наконец-то почувствовала, что нашла дом после стольких лет.

* * *

Сантьяго набрасывается на меня, как только я отпираю входную дверь.

Я вскрикиваю и отпрыгиваю назад. Мои руки разлетаются в стороны, когда я теряю опору.