Ещё один «динг-донг», но уже не такой вежливый, как первый. Медленно повернулся к двери, отчаянно пытаясь материализовать пончик на пороге, или на худой конец хот-дог.

Херово я старался… Вместо пончика, меня ждала престарелая нимфетка в колготках в сетку, сапогах до самой задницы, обёрнутой в ультракороткие чёрные шортики. Про косметику вообще молчу… про съехавший набок блондинистый парик-каре тоже лучше промолчу. Цензурных слов для описания этого зрелища у меня нет.

– Мистер Хэндерсон? – робко позвал меня патрульный, борясь с давящим его горло кашлем.

– Да-а-а? – всё внутри меня отчаянно орало:

Скажи «нет», придурок. Скажи «нет». Это ловушка! Хватай Руби в охапку и вали в другой штат, а лучше вселенную.

– Проведите с ммм вашей милой бабулей беседу о… – полицейский замялся, посмотрел на немного помятый вид Грейс, которая походу ночь в участке провела. – О нравственности, да. Поговорите с ней о нравственности!

Я?! Да он, мать его, шутник.

– Проведу, – процедил сквозь зубы, не зная, куда себя деть от стыда и злости. Мне стыдно! Дожили. Сегодня пробито новое дно в моей грёбанной жизни.

Моя бабуля вышла на панель… Почему, когда ждёшь карающую молнию с небес, она не ударяет. Эй, вот же я! Грешен, ошизеть как грешен, даже целиться не надо…

– Привет, Эдди, это не то, что ты подумал. Клянусь!

Бет

Сёстры решили основательно напиться, но делали они это забавным образом. Было озвучено простое правило. Если поцелуй, показанный на экране, путём голосования признавали стрёмным, то все дружно опрокидывали стопки. Если парочку считали горячей, то у всех появлялся перерыв, а у печени шанс на спасение. Но такое почти не происходило. В итоге, когда очередь добралась до меня и Эда, то почти все, включая вашу покорную Элизабет Бэйли, нажрались.

Я, непривыкшая к таким испытаниям, полоскала водкой рот до последнего, делая себе только хуже. Робин изрядно повеселило, когда пары пошли мне не в то горло и я до слёз закашлялась. Мрак… А у неё зато ни в одном глазу. И почему-то с ней видео не было, она что не целовала ботаника ради вступления в сестринство?

– О мой любимый момент! Холи и мистер бугатти широн, – гикала Трейси, а я скосила глаза на экран.

Ба! А Кёртис не всегда был суперсексипрезидентом. Может, он и целовался раньше лучше. До того как тестостерон Ипсилон Дельта Альфы в голову ударил.

– Ревнуешь, Лиз?

Меня пихнули локтем, и я расплескала водку на колени. Уф. За этот круг хоть пить меньше придётся… А вообще можно доползти вон до того хиленького цветка в кадке и вылить всё туда.

– Да… не… – протянулась я визгливо пьяненьким голоском, держа в поле зрения цветок и прикидывая расстояние до него.

– Ревнует по-любому. За это надо выпить!

Твою мать.

Незаметно вылила водку себя в туфли. Даже отрезвляет холодок. О боже, они обновляют. Я не вынесу.

– А теперь очередь, Лиз и её очкарика. Готовность!

На экране появилось вертикальное видео. Ну вот… даже такой простой вещи сделать нормально не смогли.

Внизу живот резко потеплело, когда я увидела Эда, и это не от водки! Чувствую, как сердце с силой сжимается, разгоняет и без того разгорячённую кровь по венам, заставляет дышать чаще и вспоминать каждое его слово, каждый жест, каждую секунду поцелуя.

– Хрена ты порноактриса, Бэйли. Вы там чего с языками сосались?

– Подтверждаю, я видела язык на видео!

– А кто кому его запихнул в рот?

– Да они там оба соревновались. Дуэлянты, мать их.

Комната наполнилась пьяными смешками, и я начала медленно сползать на пол. Это форменный кошмар.

– Слушайте, а у этого… Как там его фамилия?

– Хэндерсон. Эдвард Хэндерсон, – заботливо подсказали в комнате.

– Так вот… У Хэндерсона красивые скулы.

– Да он и в целом ничего такой, оказывается. Холи, сделай стоп-кадр, где он без очков.

– А реально красавчик. Интересно, у него девушка есть?

Что?! ЧТО?! Что блин происходит? Я вцепилась в подлокотник, в ужасе представляя, что теперь Эда будет соблазнять вся Ита Вита Фита, и тогда глупая Бет ему уже точно нужна не будет.

– Да ты пьяна сучка. Вот поэтому девочки пить надо с осторожностью, чтобы потом не проснуться с каким-нибудь Хэндерсоном в одной постели.

Снова смех. Даже я нервно захихикала, когда телевизор выключили. Пронесло!

– Сорвала ты нам, Лиз, последнюю стопку! Делать нечего, поцелуй признали горячим, дружно поим малыша Сантьяго. Его смерть будет на твоей совести, Бэйли!

– Да он уже лет двадцать подыхает и никак не помрёт.

Оказалось, что Сантьяго был тем самым полудохлым цветком, этаким символом, что пить плохо, и к чему приводит пьянство. А то я за этот вечер не успела понять. Дорогу до комнаты помнила смутно, меня вели за плечи, а моей спины постоянно касалось недовольное цоканье

Неуклюже скинула с себя хлюпающие водкой туфли и послушно пошлёпала к кровати.

– Ну и запашок от тебя, Бет. Я, пожалуй, окно открою. Мор убьёт нас, когда вернётся…

– Рооообин… – протянула умирающим голосом. – Я не такая.

– Ага, вижу. Ты хуже. Угораздило же…

Думала, что хреновее, чем вечером мне уже не будет, но это было только начало. Несколько раз за ночь меня вывернуло в ведро для льда, которое Роб заботливо принесла с кухни. Но самый страшный кошмар начался утром, когда солнечный свет окна заставил меня с вампирским шипением уползти под одеяло. Глотку жгло от чудовищной жажды, а всё тело пробивало ознобом. А ещё у меня начались галлюцинации, потому что ушей моих коснулись громкие гитарные риффы, заставив беззвучно застонать и уползти уже под подушку.

– Вылезай, улитка. Иначе хана тебе, – голос Робин вплёлся в гитарную игру.

– Мне уже хана…– хрипела под одеялом.

– Ошибаешься, это только начало, сейчас Мор подкрутит свой комбик, и ты точно сдохнешь. Выбирай свой похоронный марш: smoke on the water или highwat to hell? Хотя Мор может слабать тебе что-нибудь из своего репертуара.

Прикинула перспективу и решила не сопротивляться. Отдёрнула одеяло и попыталась сесть.

– Ну и рожа у нашей соседки, – хохотнула миниатюрная девушка, держащая в руках огромную электрогитару. Её чёрные волосы с седыми пёрышками выбивались из-под повёрнутой козырьком назад кепки, а на губах покоилась заинтересованная улыбка.

– Мор это Бет. Бет это Мор! – Робин попирала задом стену, скрестив руки на груди.

– Это интервенция, да? – жалобно спросила девушек, гадая, чего им понадобилась с утра пораньше.

– А она сообразительная, – Китти Морнинг дёрнула одну струну, и от жалобного стона гитары у меня голова затрещала по швам.

– Я больше не буду. Обещаю! Только, пожалуйста, прекратите и дайте попить.

– Робин, как знала, попросила захватить это, – Мор вытащила из рюкзака с кучей нашивок тёмную бутылку с соблазнительными капельками на запотевшем стекле.

– Пиво?

– Опохмел. Мы добрые соседки, – подтвердила Робин, а Китти поиграла бровями.

– В чём подвох?..

– О! Мне определённо нравится эта Бет. Всё просто, ты пообещала, что больше не будешь. Что именно ты не будешь делать? Ответишь правильно, твои мучения закончатся, – палец Мор снова коснулся струны.

– Пить! Я больше не буду пить!

По ушам резанул новый гитарный визг.

– Неправильно?! – в ужасе спросила девушек, понимая, что пытка продолжается.

– Угу. Попробуй ещё раз.

– Блевать в комнате?

Не успела зажать уши. Господи, да эта Мор настоящий дьявол.

– Мы же не изверги и всё понимаем. Посвящение, сёстры, первый раз пила. Тут ничего криминального нет. Ты в другом провинилась, маленькая лживая улитка.

– Подсказку. Умоляю… Я никому не врала!

Меня ждало настоящее соло, от которого хотелось завыть.

– Ладно, Мор, хватит. Я покажу ей, – Робин сжалилась и вытащила из кармана мобилу, а затем почти к носу мне экран прижала.