Орелла покачала головой. Маленькие колокольчики в ее ушах зазвенели в такт движению, и даже этот звук показался невероятно прекрасным Миллеру, новые чувства которого становились все более острыми.

– Никто, кроме Ци, не видел его, – сказала она. – Никто, кроме Ци, не может рассказать тебе, какой он. Он принимает своих друзей либо в темноте, либо говорит с ними из-за портьеры. С тех пор как он построил этот замок много веков назад, он хранит свою тайну, чем бы та ни являлась. Мне бы хотелось увидеть его мертвым.

Бранн – настоящее зло, – бесстрастно продолжала она, – возможно, зло в его самом безупречном виде. Он очень умен и могущественен. Не возьмусь точно сказать, почему он избрал нас своими врагами, но знаю наверняка: мы должны сражаться или погибнуть.

Внезапно Миллер принял решение.

– Когда я покидал замок, – сказал он, – Бранн говорил со мной через стену. Он сказал, что ему было бы слишком легко победить. Он сказал, чтобы я пришел к вам как очередной воин, – это сделает битву интересной.

Орелла быстро подалась вперед; мелодично зазвенели серьги.

– Он так сказал? Вообще-то, я предполагала обратное. Думала, Ци послала тебя сюда, зная, что ты нужен Бранну для его экспериментов, а потому он удвоит усилия, чтобы одолеть нас, – и проложит для нее дорогу. Ведь она на все пойдет, чтобы заполучить в свои руки Силу.

– Она могла послать сюда шпиона, – задумчиво прервал ее Льези, – с каким-нибудь секретным оружием. Бранн вполне способен придумать нечто такое, чего мы не обнаружим даже при самом тщательном обыске. Помни, Орелла, я уже видел этого человека в Бассейне времени – и чуял исходившую от него опасность!

– Я дал вам слово, что пришел не как враг, – проговорил Миллер, сознавая, что его слова могут оказаться не вполне правдивы. – И мне бы хотелось побольше узнать про этого Бранна. Если только вы не…

Договорить он не успел. Раздался оглушительный грохот, и по его руке пробежал раскаленный добела огонь, взорвавшись с ослепительной вспышкой на запястье.

Когда к Миллеру вернулось зрение, увиденное ошеломило. У Льези подломились колени, он медленно падал назад, и лицо казалось опустошенным, словно он умер еще до того, как коснуться пола. Человека окутывало мерцающее свечение, просачиваясь в его тело, словно разъедающая кислота.

Орелла была на ногах, она неуверенно шагнула вперед. А со всех сторон приближались силуэты сквозь таявшее при их продвижении стекло.

Ослепленный и оглушенный звуком, который, как Миллер знал, не был по-настоящему слышимым, он попытался отступить.

Но не смог пошевелиться. Белое пламя все еще лилось из него на падающего Льези. Безмолвный звук набирал силу, заполняя помещение. Миллер ощутил странную энергию, исходившую от Ореллы и других, – ментальную энергию, чей поток обрушился на белое пламя и погасил его, словно свечу.

Но Льези лежал неподвижно.

В комнате толпилось с десяток мужчин и женщин в ярких радужных одеждах. Двое опустились на колени рядом с Льези.

Орелла резко повернулась к Миллеру. Казалось, от нее исходит осязаемый гнев – именно осязаемый: разум Миллера содрогнулся под напором телепатической ярости. Сквозь красную пелену извивалась мысленная нить, мертвенно-черная на алом фоне, – намерение убить.

– Орелла! – в отчаянии выкрикнул он. – Я не… Это все обман!

А потом не смог произнести ни слова, даже телепатически. Он ничего больше не видел, кроме темных глаз Ореллы, которые расширялись, превращаясь в огромные холодные озера; их взгляд парализовал мышцы, нервы и разум.

Неожиданно в его оцепеневшем мозгу возникла мысль, которая не была его собственной, – мысль, адресованная Орелле: «Погоди, девочка, погоди! Это я, Льези».

Вероятно, ее услышал каждый, прибежавший на помощь, – все головы резко повернулись. Ослепительные озера – глаза Ореллы – начали уменьшаться, и Миллер снова обрел зрение. Чужой голос в его мозгу произнес:

– Браслет на его запястье! Снимите!

Рядом с Миллером никого не было, но он почувствовал сильный рывок и увидел, что браслет порвался. Часы полетели в сторону Ореллы, словно брошенные невидимой рукой, и женщина подхватила их.

– Льези? – неуверенно спросила она, продолжая смотреть Миллеру в глаза. – Льези, ты меня слышишь?

– Да. Подожди. Я должен поговорить с этим человеком… с Миллером… Подожди.

Орелла махнула рукой. Тело Льези поднялось в воздух, поплыло к цветочному ковру и мягко опустилось на него. Один из мужчин подошел и быстро осмотрел лежащего.

– Льези не мертв, это своего рода стазис. Но я не могу с ним контактировать. Попробуй ты, Орелла.

– Льези? – стрелой вырвалась мысль Ореллы. – Льези?

Миллер наконец вышел из охватившего его оцепенения. Фантастический голос в его мозгу спокойно обращался к нему:

– Не борись со мной. Они убьют тебя, если не подчинишься мне. Освободи свой разум, Миллер. Позволь мне говорить с твоей помощью. Ну же!

Миллер слышал мысли, которые не были его собственными, но плыли на волнах его телепатического разума, обращаясь к Орелле и остальным. Казалось, мысли эти обращаются и к нему.

– Похоже, это дело рук Бранна, – сказал Льези. – Что касается браслета – когда я высказал предположение, что этот человек, Миллер, мог пронести сюда оружие, Ци, вероятно, каким-то образом услышала. Даже если проверка не обнаружила ничего другого, то этот браслет – наверняка оружие. Что ж, Бранн потерпел неудачу, но лишь потому, что огонь удалось быстро погасить. Я не погиб, и все же пройдет немало времени, прежде чем полностью приду в чувства.

– Но ты можешь слышать нас, Льези? – тихо спросила Орелла.

– С помощью этого человека – да. Я нахожусь с ним в телепатической связи. Вероятно, в критический момент возник электронный контакт. Без Миллера я пребывал бы в полной изоляции от мира вплоть до окончательного выздоровления, что, надеюсь, со временем произойдет. Мне знакомо оружие, которое применил Бранн. Мое тело должно насытиться жизненной энергией, чтобы преодолеть атомный стазис.

Теперь слушайте, поскольку я быстро слабею. Ментальные усилия требуют физической энергии, и мое тело сейчас подобно тлеющему углю. Мне нужен покой и сон. Бранн узнает о случившемся здесь; он может нанести удар, воспользовавшись моей беспомощностью. Поэтому мне необходимо как можно скорее восстановиться.

– Мы справимся с Бранном, – сказала Орелла.

– Справитесь, если я возглавлю вас. Иначе… Не рискуйте. Помните, я способен разговаривать с вами только через Миллера. Бранн уничтожит его, если сумеет. Но этот меч – обоюдоострый. С помощью Миллера я смогу и сражаться, если потребуется. А теперь дайте мне отдохнуть. Мне нужно набраться сил и вернуть ясность рассудка.

Мысль задрожала и исчезла. Разум посредника получил свободу.

Орелла смотрела на Миллера, все еще с трудом сдерживая гнев.

– И что из услышанного ты уже передал Бранну? – властно спросила она.

– Клянусь, я не знал, что на мне бомба с часовым механизмом, – ответил Миллер. – Ци сказала, это всего лишь средство связи, которое она встроила в мои часы. Скажу лишь одно: я готов помочь вам в борьбе с Бранном. Сделаю все, что смогу.

Орелла быстро подошла, шурша атласными юбками, и крепко сжала плечи Миллера. Взгляды встретились, и он ощутил теплую волну, проникающую в мозг.

– Скажи мне только одно – правду, – попросила она. – Ты Бранн?

Звезды выглядели как разноцветные сверкающие круги, от которых во все стороны расходились лучи. Миллер смотрел на них уже довольно долго, рассеянно гадая, что же его разбудило. Стена перед его кроватью была прозрачной, и через нее бесчисленными серебристыми глазами смотрело на него ночное небо. Он точно знал, что ему никогда прежде не доводилось видеть подобных звезд.

Раньше они были лишь светящимися точками, разбросанными в небе без какой-либо системы. Теперь же Миллер видел, что в их расположении есть порядок, чересчур сложный даже для его изменившегося разума. Все же в этом порядке кое-что было доступно ему, пусть и лежало за пределами человеческого понимания.