Потом Миллер никак не мог отчетливо вспомнить, что он видел в этом большом темном помещении. Осталось лишь воспоминание о великом множестве диковинных блестящих предметов – возможно, приборах; о рядах сосудов, на чьей поверхности играли разноцветные блики, как огоньки свечей в нефе собора; о том, что не имело ни названия, ни узнаваемой формы…

В центре помещения, посреди филигранной сети, как будто не касаясь ее, висел прозрачный куб размером три фута. Внутри его медленно вращался наклонный ореол, состоящий из… звезд? Миллер вроде бы услышал тихую музыку, ту самую, что доносилась с ночного неба, едва уловимую, но все же доступную для его новых чувств.

– Сила, – сказала Орелла, кивнув на куб.

Миллер медленно подходил, пока не оказался возле сетчатой клетки, внутри которой парил куб. Он чувствовал слабое давление света вращающихся звезд и одновременно столь же слабое притяжение – две эти силы не уравновешивали друг друга, но постоянно заставляли человека слегка напрягать мышцы, чтобы сбалансировать влечение в разные стороны, пока он стоял в радиусе их действия.

Миллер с трудом сдерживал возбуждение, охватившее его возле этого таинственного артефакта, который был целью его поисков. Слейд отдал бы все, что имел, за него – за непостижимую Силу, не доступную ни одному человеку в мире, находившемуся ниже Пика Семьсот.

В мозгу раздался нетерпеливый голос Льези:

– Потом посмотришь, а сейчас ты нужен мне, если мы хотим остановить чудовище. Повернись кругом… Так, а теперь иди прямо к стене, возьми голубой светящийся сосуд и…

Сопротивляться не имело смысла, поэтому Миллер ослабил собственную волю и позволил Льези полностью собой управлять, так что в течение нескольких минут почти не отдавал себе отчета в том, что делает его тело. Руки были заняты, в мозгу шел напряженный мыслительный процесс.

Постепенно активность ослабевала. Между его пальцами вспыхивали и гасли огоньки. Предплечьями, ладонями, склонившимся над ними сосредоточенным лицом он ощущал попеременно тепло, холод и другие физические состояния – новые, незнакомые. Но в его мозгу постепенно росло разочарование.

С некоторым усилием вернув контроль над собственным разумом, он задал Льези короткий вопрос.

– Не знаю, – ответил Льези. – Это нелегко. Думаю, я мог бы остановить эту тварь, но цена была бы слишком велика. И Бранн об этом знает. Ему достаточно будет послать еще одно такое же чудовище, и…

Мысль угасла, словно Льези подсознательно не хотел высказывать ее до конца.

Миллеру снова пришлось напрячься, чтобы стряхнуть с себя оцепенение, которое было необходимо, пока Льези работал. Чувства вновь стали так же остры, как и прежде. Он знал, что делать.

– Ты будешь меня слушать? – спросил Миллер. – Кажется, я нашел выход, но вопрос в том, готов ли ты мне довериться.

– Чего ты от нас хочешь? – настороженно, но в то же время с надеждой осведомился Льези.

– Сначала ответь, ты можешь сделать копию этого источника Силы?

Миллер и Льези повернулись, глядя на парящий куб, внутри которого лениво вращался мерцающий ореол.

– Да, могу, – ответил Льези. – А зачем?

– Как скоро сделаешь?

– Чтобы остановить чудовище, времени не хватит. Нужно несколько часов.

– В таком случае, – сказал Миллер, готовясь к буре, которая неминуемо должна была разразиться, – позвольте этой твари забрать вашу Силу и отнести ее Бранну.

Ответом ему был мысленный взрыв ярости и негодования.

Но вот гнев ослаб, хотя Орелла все еще смотрела на Миллера с недоверием, а сердитые мысли Льези продолжали тлеть в мозгу Миллера. И тот продолжил:

– Знаю, знаю. На вашем месте я бы точно так же возмутился. Но если рассуждать беспристрастно, вы придете к выводу, что Бранн может справиться с вами в любой момент. Если одолеете эту машину, ему достаточно будет послать еще одну, чтобы завладеть источником Силы. Послушайте меня, и, возможно, вам удастся победить. Надо атаковать самим! Позвольте Бранну отобрать у вас Силу, но идите за ней следом.

Наступила пауза – собеседники переваривали услышанное. Наконец Орелла сказала:

– Мы сможем дойти только до стен замка Бранна. Попасть внутрь нам никогда не удавалось…

– Разве не понимаете, что это единственный способ? Бранну придется создать проход, чтобы куб попал в замок. Мы последуем за кубом и, возможно, проникнем в замок – если его владелец не будет знать о наших действиях. Да-да, я помню: вы думаете, будто я и есть Бранн. Как же доказать?.. Постойте! Вы можете читать в моем разуме? Если я его полностью раскрою? Тогда поверите мне?

– Думаю, это возможно, – медленно проговорила Орелла. – Хочешь, чтобы я попробовала?

Миллер заколебался. Человеческий разум всегда боится отбросить последний темный барьер, отделяющий личность от мира, в котором она существует. Психика – настолько ревностно охраняемая тайна, что даже при желании человек не способен обнажить ее перед другими. Но если Миллер не допустит Ореллу к самым потаенным закоулкам своего разума, не останется ни малейшей надежды на победу.

«А если Бранн одержит верх, – подумал он, – я потеряю гораздо больше, чем кто-либо из живущих здесь».

– Да, – мысленно обратился он к Орелле. – Попробуй, – может, и получится…

Она чуть улыбнулась:

– Освободи свой разум. Не сопротивляйся… Нет, вообще не сопротивляйся. Позволь мне выяснить правду. Бранн… Бранн… ты Бранн? Мне нужно знать…

Их взгляды встретились, и, как уже было однажды, ее глаза все увеличивались, пока не превратились в темный омут, где утонуло его сознание…

– Спасибо, – тихо сказала Орелла. – Прости. Ты всегда говорил правду – если только ты не хитрее, чем я думаю, и не умеешь прятать тайны еще глубже, чем на дно подсознания. Я вижу, что ты не желаешь нам зла. Я вижу и другое: то, ради чего ты пришел сюда.

– Да. Тебе все равно пришлось бы об этом узнать. Вот почему я спрашивал, можно ли сделать копию куба Силы.

– Он хочет забрать куб с собой, Льези, – сказала Орелла.

И Миллер впервые понял, что эта женщина находится даже в более тесном контакте с его разумом, чем Льези, в этом разуме обитающий. Льези не может заглянуть в его глубины; он не знал того, что сейчас узнала она.

– Забрать? – недоверчиво спросил Льези. – Но…

– Да, – перебила его Орелла. – Мы можем это устроить, Льези. Если план сработает, мы будем в огромном долгу перед Миллером.

– Но, Орелла, – настаивал Льези, – разве он не понимает, что…

Мысль внезапно оборвалась, и у Миллера возникло неприятное чувство, что эти двое перешли на другой уровень общения, недоступный ему. И от этого стало не по себе. Орелла и Льези что-то знают о нем – то, чего он сам пока не ведает и от чего может зависеть его будущее.

– В чем дело? – спросил он. – Если я собираюсь вам помочь, то имею право знать.

Орелла повернулась к нему. Взгляд темных глаз был теперь спокоен, ненависть и недоверие исчезли.

– Не сейчас, – сказала она. – Слышишь?

Издалека, но вполне отчетливо сквозь непрозрачные стены донесся звон бьющегося стекла.

– Это машина, – сказал Льези. – Нельзя терять времени. Если действовать по твоему плану, Миллер, надо позаботиться о том, чтобы ее победа не оказалась слишком легкой, иначе у Бранна возникнут подозрения. У тебя есть идеи насчет того, что нужно сделать, когда мы проникнем в его замок?

– Пока нет, – рассеянно ответил Миллер.

Его мысли были заняты тем, что произошло несколько минут назад. Прежде он не предлагал открыть перед этими людьми свой разум, так как Орелла неизбежно поняла бы, что ему нужна Сила, однако он не может ничего предложить взамен. Но теперь ситуация другая.

Что ж, в каком-то смысле он добился успеха, но в каком-то… потерпел неудачу? Можно только гадать. Баланс странным образом изменился, и теперь уже Миллер не доверяет Орелле и Льези, а они, напротив, поверили, что на него можно положиться. Наверняка они скрывают от Миллера нечто крайне важное.

– Пока нет, – повторил он, заставляя себя сосредоточиться на текущих проблемах.