Что это?! Кто-то пытается пробиться ко мне? Или может землетрясение? Опасаясь того, что начнут рушиться стены, я прошла в середину помещения. И это было моей главной ошибкой…

Когда загрохотало в третий раз, затряслось всё вокруг. Послышался звон бьющихся стекляшек, а та самая колба, в которой перед уходом Никалаус что-то смешивал, накренилась и мелко задребезжала в держателе. Сама не знаю зачем, я метнулась к ней, чтобы удержать, но часть жидкости выплеснулась прямо на меня. И это было последним, что я почувствовала. Потом наступила полная темнота.

***

Я будто плыла в белом ничто, вокруг было тихо и пусто. А меня укачивали белые волны, не холодные, не тёплые, не сухие, не мокрые, никакие. И тишина, абсолютная.

Вспышка! Тело пронзает болью. Я слышу стон и понимаю, что он принадлежит мне.

- Ну же, девочка. Давай, очнись! Мне нужна твоя помощь, - доносится, будто сквозь вату.

Что? Кому-то нужна моя помощь? Даже не смешно! Чем я могу помочь?!

- Давай же, малышка, - потрясли меня за плечи, вырвав ещё один тихий стон боли. – Я не знаю, что делать и не справлюсь без тебя!

Я медленно, через силу, превозмогая скручивающие тело судороги, приоткрыла глаза и вздрогнула. Надо мной нависал он, Никалаус Эссирот.

- Пришла в себя, уже хорошо. А теперь давай быстро, что он… я с тобой сделал? Как это исправить? – зачастил Никалаус.

Хотя нет, это был не безумный учёный в белом халате. Надо мной нависал Никла, в потрёпанной одежде, с взлохмаченными волосами и искренним беспокойством во взгляде. С трудом переведя взгляд в сторону, осмотрелась. Мы находились на лестнице в его старом домишке. На той самой лестнице, которая ведёт в никуда, обрываясь крышей, точнее вела в никуда, до тех пор, пока кто-то не сломал потолок. А теперь в разломе было видно помещение белой лаборатории. И как такое возможно, если дом одноэтажный?

- Так что он сделал? – вновь спросил Никла. – Я во всём этом совсем ничего не понимаю, но если ты подскажешь, постараюсь помочь.

- Я… - засипела, откашлялась и повторила уже чуть громче: - Я тоже в этом не разбираюсь. На меня что-то пролилось…

- И что же мне с тобой делать?! – вскочил он. – Я не уверен, что кто-то кроме него поможет. Придётся вернуть тебя ему.

Плечи мужчины поникли, взгляд стал каким-то потерянным и болезненным. И, несмотря на то, что именно меня сейчас скручивало болью, мне так его жаль стало. Он же хороший, добрый и отзывчивый. Ну почему так произошло, что в одном теле уживаются две совершенно разные личности, причём верх берёт худшая из них?!

- Прости, девочка. Я пытался, - совсем сник Никла. – Не знаю, что он задумал, но точно ничего хорошего. Мне жаль. И я чувствую, что он скоро вернётся, уже вон и руки дрожат.

Я протянула руку, пытаясь встать, но сил не было. Никла сам присел возле меня, схватил за холодную ладошку и сжал её.

- Свяжитесь в Расселом Стоуном, расскажите про меня, - прошептала, с мольбой глядя ему в глаза.

Лицо Никлы скривилось от произнесённого мной имени, он сжал челюсти, на лице появилось упрямое выражение. Не свяжется…

- Профессор Кэр Дэнтли, из академии… - вновь с надеждой произнесла я, чувствуя, как голова кружится всё сильнее.

- Кэр Дэнтли, - повторил Никла, будто запоминая.

- Спасибо, - выдохнула и провалилась в белое ничто.

Следующее пробуждение принесло столько же боли, как и предыдущее. Но я уже лежала на кровати, а надо мной склонялось всё то же лицо, только сосредоточенное, уверенное, и в белом халате.

- И как это понимать, моя дорогая? Это ещё что за нелепица? Я же велел отдыхать, а ты… - обвинительно произнёс он, качая головой. – Теперь придётся начинать всё заново. Из-за тебя я потеряю целых три дня! В наказание за плохое поведение не буду погружать тебя в сон на время восстановления. Полежи, прочувствуй всё и подумай над своим поведением.

В меня силой влили какую-то жидкость, белую, разумеется, и, убедившись, что проглотила, оставили одну в маленькой белой комнатке. Кажется, я уже ненавижу белый цвет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я честно пыталась собраться и определить – что со мной не так. Но, как ни старалась, мысли всё время путались, понять - где именно болит, не получалось. Болело всё! Даже движение глазами или мизинцем отдавалось острой болью по всему телу. Скручивало мышцы, суставы, внутренние органы. От прикосновения ткани кожа горела, будто по ней прошлись наждаком. Грудь сжимало болезненным спазмом при каждом вдохе и выдохе.

Да что этот монстр со мной сделал?! Я же так и загнусь тут, даже не поняв, от чего именно!

От мысленных метаний мозг плавился, а голова начинала болеть ещё сильнее. Да, пожалуй, усыпить меня сейчас было бы весьма гуманно, но мой похититель гуманностью не страдал. А вот мне довелось познать множество граней страдания.

Не знаю, сколько времени я провела в этом горячечном состоянии на грани безумия от непрестанной, мучительной, выворачивающей наизнанку боли. Ещё несколько раз заходил Эссирот, не обращая внимания на слабые мучительные стоны, вливал в меня всё ту же белую дрянь и вновь оставлял одну.

А что, если он не лечит меня, а травит? Что, если мне так плохо именно от той белой мути, которой поит меня этот безумец? И ведь никакой возможности сопротивляться. Сил нет даже на то, чтобы банально пошевелить рукой.

Прикрыла глаза и в очередной раз попыталась отрешиться от боли. Проворачивают же как-то этот фокус всякие йоги, почему у меня никак не выходит? Не замечать боль просто нереально! Однако, прислушавшись к себе, я вдруг поняла, что мне уже немного легче. Да плохо, да больно, но боль уже не такая острая. Это скорее как наболевшая ранка, скажем, от занозы, которую извлекли. Источника, причиняющего боль, уже нет, но ты всё равно чувствуешь покалывание и разливающуюся вокруг ранки тупую боль.

Вот и у меня тоже было что-то вроде такой ранки, только не как от одной маленькой занозы, а будто в меня понатыкали вязальных спиц, причем штук пятьсот, не меньше. А теперь этих «спиц» уже нет, они не причиняют боль, но тело ещё помнит, как от них больно и продолжает собственно болеть.

Но! Приложив немного терпения и усердия, я смогла сначала шевельнуть пальцами, потом приподнять руку и положить её на живот. Ещё минут пять старательной борьбы со слабостью и ноющими мышцами, и к правой руке присоединилась левая. Фу-у-ух, устала.

Пришлось передохнуть с полчасика, чтобы приподнять правую руку и посмотреть на неё. Чёткий золотистый узор обнимал запястье, рисунок полностью завершился и соединился. Это хорошо. А вот что плохо, так это то, что когда браслет устроился на том месте, куда так рвался, совершенно ничего не произошло.

Нет, вернее произошло много чего, но уж точно ничего даже отдалённо напоминающего моё спасение! И где, спрашивается, носит Рассела? Обещал же, что найдёт! Браслет вон, худо-бедно восстановился, не полностью, конечно, чёрную часть уже не вернуть, но узор-то вернулся на прежнее место, а Мастер Стоун не спешит меня спасать.

Я совершенно не разбираюсь в магии, но мне почему-то казалось, что этот золотистый узорчик способен какие-нибудь сигналы посылать, или ещё как-то обозначить моё место нахождения. Иначе, зачем он вообще нужен, если никакой пользы не приносит?

Запястье легонько кольнуло, будто золотая вязь подслушала мои мысли и обиделась. Я опять приподняла руку, посмотрела на своеобразную татуировку и тихо, сиплым от слабости голосом спросила:

- И что? Спасать меня собираемся или как?

Кожу опять кольнуло и начало пощипывать. Я уж собиралась возмутиться по поводу скверного характера некоторых золотых, но тут дверь отворилась и в комнатушку вошёл Никалаус Эссирот. Маг на ходу задумчиво листал какую-то книгу, и я понадеялась, что он не заметит вороватого движения, с которым я спрятала руки под покрывало. Заметил…