Двойная беда, нежданно-негаданно свалившаяся на старого служаку — вечного старпома Ямаситу — окончательно подорвала его веру в победу. Не добавило оптимизма и зрелище стремительного и полного разгрома батарей ПВО, которые одна за другой были поражены дьявольски точным огнем врага, сделав «Поянхо» беззащитным.

Исправные истребители-торпедоносцы, часть из которых оказалась с самого начала огненного ада, обрушившегося на базу, повреждена взрывами, поднялись в небо, завязав бой, но в таких условиях жить им оставалось минуты или даже секунды. Масао насчитал у противника полтора десятка корветов, так что на каждый легкий истребитель японцев приходилось по два-три полноценных корабля.

Русские по неведомой Масао причине пока обходили такую привлекательную цель, как его фрегат, стороной, не ведя по нему прицельного огня. Старпом, приняв командование на «Тэнрю», распорядился было задействовать мощности вспомогательной силовой установки для управления корабельной артиллерией, но несколько близких разрывов, легших по бортам, заставили его отменить приказ. Фрегат не имел серьезного бронирования, и без маневра в воздухе его ста двадцати метровая туша превращалась просто в идеальную мишень для пушек рейдеров.

Поняв, что враг следит за ними и не позволит действовать, зная, что на стороне русских есть одаренные, особенно адмирал-ас Зимин, давний враг и гроза японцев на Дальнем Востоке, Ямасита пришел к заключению, что единственное верное решение — эвакуировать команду на работающих, благодарение Аматэрасу, ботах.

Но его мучил вопрос, отдавать ли приказ на подрыв корабля, чтобы «Тэнрю» не достался врагу? После долгих колебаний, под все усиливающийся грохот разрывов, он решил, что раз уж механики ничего не могут поделать с родными двигателями, то русским тем более ничего не удастся исправить. Между тем, лейтенант Асахи — начальник БЧ-4[4] — доложил ему о получении шифрограммы о приближении к авиабазе «Поянхо» сил японского флота, спешащих на выручку осажденным.

Значит, думал офицер, враг скоро вынужден будет уйти, ведь это налет, а не десантная операция и захват в рамках наступления китайцев. И тогда «Тэнрю» вернется в руки Японии. Фрегат отремонтируют, и он будет дальше сражаться. Взорвать же его сейчас равнозначно нанесению империи огромного ущерба в миллиарды иен[5].

Окончательно решиться ему помог случай. К борту корабля подбежали двое бойцов из спецотряда Асано, с раненым командиром на импровизированных носилках. Они потребовали обеспечить им немедленную эвакуацию, так как их бот сгорел от точного попадания неприятеля.

Коммандер Асано был выше по званию, чем Ямасита. И он, преодолев последние сомнения и видя, как гибнут уже последние истребители в небе, а значит, скоро вся команда может угодить в позорный плен, приказал снять знамя, забрать тело капитана Такаока и срочно приступить к эвакуации.

Через несколько минут тяжелый штурмбот и легкий разведбот, до отказа набитые людьми, часть из которых пришлось даже разместить на верхних палубах, с перегрузом оторвались от бетона взлетки. Надсадно воя моторами, машины в кромешной тьме понеслись, едва не цепляя днищами верхушки деревьев и крыши уцелевших зданий, в сторону озера.

Чкалов успел подойти к «Тэнрю» и лично увидел, как враг убегает. Радостно оскалившись, он махнул своему экипажу рукой:

— Братцы, поднажмем, япошки сбежали!

И первым, оставив остальных далеко позади, рванул к открытым створкам десантного ангара корабля.

Колычев, вернувшись на корабль, занял место пилота, скомандовав: «От винта». После взлета, когда победоносная эскадра вместе с трофейным фрегатом легла на курс, он передал управление Татьяне, а сам вернулся в свою каюту, где лежал под присмотром Хаджиева и Искина Николай. Март присоединился к работе над восстановлением энергосвязей наследника, вливая Силу и помогая новому одаренному выстраивать систему энергообмена между аурой и телом.

Удар пятерки аякаси во главе с Асано полностью выжег старые связи Николая, но одновременно он же и буквально запечатлел проекцию образа звездного адаманта в теле и разуме стажера. Метод, вероятно действенный, но слишком опасный, а главное, запредельно сложно реализуемый, чтобы стать основой для общей системы инициации Дара.

Сейчас они во главе с Колычевым с помощью искусственного интеллекта «Ночной Птицы» поддерживали связь с изолированным в «сфере» разумом Николая. Поток энергии, который подпитывал тончайшую нить, соединяющую его сознание с телесной оболочкой, был столь значителен, что новая энергоструктура росла с огромной скоростью.

— Сокол, каков прогноз?

— За прошедшие полчаса сформировано порядка десяти процентов новой архитектуры связей. За образец была взята ваша, командир, с коррекцией под особенности пациента.

— Это означает, что мы создаем вообще новый алгоритм?

— Да, просто восстанавливать прежний не имело смысла, он был полностью уничтожен, да и не эффективен.

— Значит, понадобится еще пять часов, чтобы собрать новую матрицу?

— Неочевидно. Сейчас формируются стрежневые потоки, дальше пойдут разветвления и усложнения по слоям, это может существенно замедлить процесс. Это естественный, пусть и сверхинтенсивный процесс, подхлестывать его нецелесообразно, даже опасно.

— Логично. Нам до Питера еще сутки лететь, если не больше. Должно хватить времени, как думаешь?

— Прогноз близок к ста процентам, командир.

— Отлично. Работаем дальше.

[1] Аякаси — разновидность злых существ-ёкаев в японской мифологии, паразитическая форма, дающая носителю сверхвозможности, взамен отнимая жизненную силу и захватывая разум и тело.

[2] Ёкай — общее название для монстров, призраков или духов в Японии. Буквально означает «то, что меняется».

[3] Капитан-лейтенант ВВФ Японии в 1942 году — Кайгун-са (яп) — аналог звания Капитан 3 ранга ВМФ СССР.

[4] БЧ — боевая часть. БЧ-1 — штурманская боевая часть. БЧ-2 — ракетно-артиллерийская боевая часть. БЧ-3 — минно-торпедная боевая часть. БЧ-4 — боевая часть связи/радиотехническая. БЧ-5 — электромеханическая боевая часть. БЧ-6 — авиационная боевая часть (боты на десантной палубе воздушных кораблей, к ней приписана абордажная группа). БЧ-7 — боевая часть управления.

[5] курс иены в 1942 году к доллару — 1 к 27,3.

Было уже довольно поздно, когда «Ночная Птица» плавно опустилась на бетонную взлетку Гатчинской авиабазы. Диспетчер, давший разрешение на посадку, захлебываясь от верноподданнического восторга, поздравил цесаревича и сопровождающих его лиц с возвращением и кинулся к телефону, чтобы сообщить о такой сногсшибательной новости руководству.

Позади было триумфальное возвращение в Чунцин, когда обезумевшие от радости рейдеры качали сначала Колычева, потом Зимина, затем чудесно спасшегося Чкалова, после чего плавно передислоцировались в местные кабаки, где и продолжили отмечать это замечательное событие.

Чан Кайши устроил в честь небывалой победы над японскими захватчиками пышные празднества, и даже ничуть не расстроился, когда ему сообщили, что виновники этого торжества должны срочно вернуться в Россию. Видимо, решил объявить главным победителем себя.

Впрочем, на награды генералиссимус не поскупился. Даже рядовые участники сражения стали кавалерами тех или иных китайских орденов, а капитанам рейдеров достались очень приличные премиальные.

Единственный конфликт возник вокруг захваченного ими трофея. Узнав, что рейдеры пригнали к себе на базу практически не поврежденный фрегат, верховный вождь китайского народа хотел было заявить на него свои права, но получил жесткий отказ.

— Что в бою взято, то свято! — заявили ему приватиры. — Чкалов его на базу привел, ему на нем и летать.

Правда, сам Валерий Павлович придерживался на сей счет несколько иного мнения.

— Такое дело, Мартемьян, — тяжко вздохнув, сказал он Колычеву. — Капитана японского ты убрал и движки заглушил так, что узкоглазые даже понять не смогли, в чем дело, и сбежали к такой-то матери… В общем, нам за него даже подраться не случилось… короче, по нашим законам это — твой трофей тоже…