— Заткнись.

Игнорируя ее мольбы, он скомкал один кусок ткани, сымитировал кляп и засунул ей в рот, затыкая. Второй кусочек он обернул вокруг ее рта, завязав узлом на затылке. Затем он снова потянулся за хлыстом. На этот раз Теренс хлестнул ее по животу. Пока она плакала от боли, никто, кроме него, не мог ее слышать.

— Ты думала, что никогда не заплатишь за это, не так ли? — он приблизился своим лицом к ее. — Ну, есть кое-что, что ты должна знать. Я планирую убить тебя сегодня вечером. Собираюсь убить тебя, и никто ничего не узнает. Твой муж не знает, где ты находишься, и я почти уверен, что ты не сказала никому из друзей, где будешь сегодня вечером, — Теренс сделал паузу. — Я говорю тебе это, потому что хочу, чтобы ты была готова.

Криста извивалась и пыталась как-то вытолкать ткань изо рта. Она могла бороться сколько угодно, Теренс уже принял решение. Он не собирался так просто отпускать ее. Для нее было немного слишком поздно сожалеть о чем-либо.

— Ты, наверное, желаешь, чтобы я был хорошим человеком, тем, кто сжалился бы над кем-то вроде тебя, — Теренс втянул воздух сквозь зубы. — Раньше я думал, что я хороший человек. Потом меня отправили в тюрьму за убийство, которого я не совершал. Дело в том, что когда тебе говорят, что ты убийца, больше, чем раз, ты начинаешь в это верить, — вероятно, он все это время был убийцей. Если бы он добрался до Смитерса той ночью на несколько минут раньше, он бы собственноручно убил этого ублюдка.

Теренс провел пальцем по животу Кристы, прослеживая красную линию, оставленную хлыстом. Он думал о Лэйси — представлял ее поверх другого мужчины, позволяющей ему прикасаться к ней везде, к местам, принадлежащим только Теренсу. Его гнев усиливался, рос, как разъяренная змея, угрожая нанести удар. Это подтолкнуло его к краю, ослепило его.

Его руки, казалось, действовали сами по себе, когда он обернул хлыст вокруг шеи Кристы и сжал. Кровь прилила к его ушам, поэтому он не слышал ее стонов и не видел мольбу в ее глазах. Все, что Теренс видел, это Лэйси, трахающуюся с другим мужчиной, Лэйси, предающую их клятвы. Чем яснее становилось лицо Лэйси в его сознании, тем туже он затягивал хлыст вокруг шеи Кристы. Он тянул, пока хлыст не впился в его плоть.

Закрыв глаза, он наслаждался болью, триумфом. Затем отпустил ее и отшатнулся, уставившись на свои трясущиеся руки, как будто они были не его собственными. Но шок длился всего мгновение, прежде чем его сменил необъяснимый прилив сил и всепоглощающее чувство удовлетворения. Такое удовлетворение Теренс испытал в ту ночь, когда умер Смитерс. Он почувствовал, что воспарил туда, где не узнавал себя — туда, где он не был тем слабым человеком, каким его представлял отец. Место, где он был сильнее своего прошлого, своей боли.

Он снова посмотрел на тело Кристы, на ее лицо, застывшее от ужаса. Она была мертва. Образ Лэйси с другим мужчиной потускнел, и Теренс почувствовал себя немного менее неконтролируемым.

Было одно обещание, которое он дал себе: он сделает все, чтобы никто никогда не нашел тело Кристы, потому что он никогда больше не вернется в тюрьму.

К тому времени, как Теренс избавился от тела Кристы Смит, уже давно миновал рассвет. Он пошел домой и долго принимал горячий душ, а затем отправился прямиком к «Классико». Он прождал пару часов, но Лэйси так и не появилась. По дороге к Мариону он чуть не разбил свою машину. Сила, которую он получил, убив Кристу, рассеялась, и дикая жажда мести вернулась. Теренс мог бы зайти в интернет и найти другую изменяющую жену, чтобы убить, но что бы это решило? Он должен был вернуться к своим корням, к человеку, который действительно был виноват.

Мариона не было дома, но у Теренса был запасной ключ. Тридцати минут у Мариона было достаточно, чтобы найти номер телефона их матери.

Слеза скатилась по щеке Кристы. Теренс наблюдал, как она попала ей в ухо. Ее губы задрожали. У нее не было выбора, кроме как отказаться от борьбы, уступить ему. Девушка была полностью в его власти. Он мог делать с ней все, что хотел.

Теренс схватил конец хлыста и взмахнул им, издав щелкающий звук.

Криста отчаянно замотала головой, когда он направился к ней.

— Не делай мне больно, пожалуйста.

Теренс улыбнулся и придвинулся ближе, пока голенями не коснулся края кровати.

— Что ты чувствуешь, когда изменяешь своему мужу? Ты вообще чувствуешь какую-нибудь вину?

— Да, — ее голос был мягким и надломленным. — Это убивает меня. Я чувствую себя виноватой.

Говорила она правду или просто то, что, по ее мнению, Теренс хотел услышать? Он продолжал настаивать.

— Тогда почему ты все еще это делаешь? Почему ты изменяешь ему, если тебе так плохо из-за этого?

Нижняя губа Кристы задрожала.

— У него никогда не хватает времени на меня. Он больше не видит меня, даже когда мы находимся в одной комнате. Все, о чем он думает, — это его работа.

Теренс позволил словам осесть в памяти и задал следующий обидный вопрос.

— А что насчет твоих детей, твоих трех сыновей?

Он поднял хлыст и со свистом опустил его вдоль тела женщины, оставляя красную отметину по середине ее туловища. Она вскрикнула и снова дернула за наручники.

— Остановись, пожалуйста, остановись, — Криста судорожно глотнула воздух. — Это больно… пожалуйста. Я действительно… я чувствую себя виноватой. Я…

— Твои дети не заслуживают иметь такую мать, как ты. Если ты чувствуешь себя такой виноватой из-за того, что делаешь со своей семьей, почему ты здесь? Почему ты здесь со мной? Почему ты делаешь это снова?

Он поднял хлыст во второй раз и снова обрушил его. Ее крик был резким и мучительным. Звуки ее страданий удовлетворили его, но ему пришло в голову, что кто-то мог услышать. Теренс бросил хлыст и поднял два длинных куска ткани, которые когда-то принадлежали ее эластичной блузке.

— Заткнись.

Игнорируя ее мольбы, он скомкал один кусок ткани, сымитировал кляп и засунул ей в рот, затыкая. Второй кусочек он обернул вокруг ее рта, завязав узлом на затылке. Затем он снова потянулся за хлыстом. На этот раз Теренс хлестнул ее по животу. Пока она плакала от боли, никто, кроме него, не мог ее слышать.

— Ты думала, что никогда не заплатишь за это, не так ли? — он приблизился своим лицом к ее. — Ну, есть кое-что, что ты должна знать. Я планирую убить тебя сегодня вечером. Собираюсь убить тебя, и никто ничего не узнает. Твой муж не знает, где ты находишься, и я почти уверен, что ты не сказала никому из друзей, где будешь сегодня вечером, — Теренс сделал паузу. — Я говорю тебе это, потому что хочу, чтобы ты была готова.

Криста извивалась и пыталась как-то вытолкать ткань изо рта. Она могла бороться сколько угодно, Теренс уже принял решение. Он не собирался так просто отпускать ее. Для нее было немного слишком поздно сожалеть о чем-либо.

— Ты, наверное, желаешь, чтобы я был хорошим человеком, тем, кто сжалился бы над кем-то вроде тебя, — Теренс втянул воздух сквозь зубы. — Раньше я думал, что я хороший человек. Потом меня отправили в тюрьму за убийство, которого я не совершал. Дело в том, что когда тебе говорят, что ты убийца, больше, чем раз, ты начинаешь в это верить, — вероятно, он все это время был убийцей. Если бы он добрался до Смитерса той ночью на несколько минут раньше, он бы собственноручно убил этого ублюдка.

Теренс провел пальцем по животу Кристы, прослеживая красную линию, оставленную хлыстом. Он думал о Лэйси — представлял ее поверх другого мужчины, позволяющей ему прикасаться к ней везде, к местам, принадлежащим только Теренсу. Его гнев усиливался, рос, как разъяренная змея, угрожая нанести удар. Это подтолкнуло его к краю, ослепило его.

Его руки, казалось, действовали сами по себе, когда он обернул хлыст вокруг шеи Кристы и сжал. Кровь прилила к его ушам, поэтому он не слышал ее стонов и не видел мольбу в ее глазах. Все, что Теренс видел, это Лэйси, трахающуюся с другим мужчиной, Лэйси, предающую их клятвы. Чем яснее становилось лицо Лэйси в его сознании, тем туже он затягивал хлыст вокруг шеи Кристы. Он тянул, пока хлыст не впился в его плоть.