И тут прихожу в себя и снова отталкиваю его. Он опасен и все время врет.

В больницу едем молча. Не люблю больницы, но здесь приятно. Вокруг чисто и очень вежливый персонал.

Осмотр проходит быстро. Доктор спросил, когда у меня в последний раз были месячные. Мне казалось, что цикл сбился от стресса, однако анализ подтвердил подозрения врача. Когда врач озвучивает диагноз, все вокруг словно замирает. Новость оказалась и радостной, и печальной, между нами и так возникла вражда. Злость сменяется болью и обидой, от которой щемит сердце. Что теперь делать? И как поступит Игорь. Мыслей в голове слишком много.

Он присутствовал на приеме, и меньше всего ожидал услышать о беременности. Его глаза вспыхивают тревожным оттенком черного. Шок, неуверенность, отразились на его лице. Таким растерянным я его никогда не видела.

Когда одевалась, посмотрела на себя в зеркало. Уставилась на свои глаза, стараясь не заплакать. На минуту мой взгляд задержался на животе. Умом я понимала, что еще слишком рано, но уже пыталась найти какие-нибудь изменения в своем теле. Но ничего не изменилось, пока.

Игорь так ничего не сказал. Он встает со стула и отвернулся от меня, но я вижу, как напрягаются его широкие плечи, когда он опирается обеими руками к окну и склоняет голову. А затем нервно ходит по комнате туда и обратно.

Мы также молча вышли из клиники и пошли в парк. Несколько уток копошилось в маленьком прудике. Я купила батон и скормила его полностью. Это занятие стало самым приятным за последнее время. На полчаса мне удалось отвлечься от всех проблем.

— Тебе надо уехать. Теперь точно нельзя здесь оставаться. — Это были его первые слова.

— Не хочу с тобой никуда уезжать.

— Нужно тебя хорошо спрятать. Другого варианта нет.

— Значит, остаюсь.

— Нет. Вместо меня может поехать твой отец. Кому-то нужно приглядывать за тобой.

Отец, мы с ним так и не виделись.

— Мира, знаю все должно быть по-другому. Мне жаль, но ты же не планируешь избавляться от ребенка.

Ребенок. У нас будет общий ребенок. Почему-то именно сейчас я окончательно осознала этот факт.

От его вопроса мое сердце упало куда-то вниз, поэтому твердым голосом отвечаю:

— Нет. — У меня подобного и в мыслях не было. И пусть в моей жизни многое пошло наперекосяк, ребенок ни в чем не виноват.

Он повернул голову, и теперь мы смотрели друг на друга. Я увидела, что небольшое облегчение промелькнуло в его глазах.

— Спасибо. — Он наклоняется ближе, его рука обхватывает мою щеку. Его прикосновения сладки, и в глазах вместо привычного холода вижу искреннюю благодарность.

Беременность меняла в корне все меняла. Теперь мы связаны общим ребенком. Но нужно не видеть его, держаться подальше, чтобы не чувствовать этого сумасшедшего притяжения, не поддаваться его магнетизму. И попробовать научиться жить заново. Но от этого всего не легче.

Поэтому, когда Игорь предложил исчезнуть, я согласилась только с условием, что поедет со мной отец. А он останется в городе и не подумает ехать за мной.

Я знала, что мои чувства к нему были глубоки, и потребуется много времени, чтобы избавиться от наваждения. Игорь позволил увидеть свою самую уязвимую сторону, и я даже поверила в его раскаяние. И все же я не готова вернуться к нему. Поэтому закрываю свое сердце и опускаю стены перед мужчиной, с которым мне не суждено быть. Надо было лучше думать, прежде чем влюбляться в мужчину, который никогда не измениться. Я как дура поверила, что у нас все будет иначе. Он предупреждал, что у нас никогда ничего не получится, но я надеялась. Теперь выросла стометровая ледяная стена и даже общий ребенок не сможет ничего изменить.

Этим же вечером в номер приехал отец. Он обнял меня, и я поняла, что он знает о моей беременности. Я не могла и его оттолкнуть. Знала, что есть доля вины в случившемся. Не бери он взятки и не прислуживай местным бандитам, Игорь не решился мстить.

Все, о чем могу переживать, это о ребенке. Вроде, все в порядке. И ничего не поправимого не произошло. Но нам ничего не изменить в прошлом, только можем позаботиться о будущем и не повторять ошибки. Это единственное, что мы все могли сделать.

Мира

Один год спустя.

Мы покинули страну и спрятались в надёжном месте у моря. Жили на окраине города в большом доме с видом на море. Отец поселил нас у одного местного авторитета. Когда-то отец спас его от тюрьмы и теперь он возвращал долг. Здесь находилось много охраны, да и к дому можно было попасть только со стороны моря. Что достаточно тяжело сделать, так как морской простор хорошо просматривался охранниками. Мы неплохо устроились. Все восемь месяцев проводила или в ботаническом саду, или на море, созерцала красоту. Это было спокойное время, полное раздумий.

Теперь я просыпалась под шум волн и, казалось, моя психика пришло в норма. К тому же мне некогда было скучать: у меня родилась дочка, Вика.

Мне тяжело было смериться с тем, что он обманывал меня все это время. Меня снова подвели наивность и доверчивость. И теперь, когда я стала матерью, не знаю на чтобы пошла чтобы огородить своего ребенка от боли. Все эти года у меня была надежда. И поняла, что не всегда стоит говорить суровую правду.

Я не могла и оттолкнуть отца. В конце концов из-за своей глупости и жадности он тоже потерял жену. Знала, что есть доля вины в случившемся. Не бери он взятки и не прислуживай местным бандитам, Игорь не решился мстить.

Игорь сдержал слово и ни разу не побеспокоил нас. Ни писал, ни звонил, не приезжал. Честно сказать не ожидала равнодушия с его стороны.

Они оба виноваты. Игорь причинил мне боль, отец тоже. Только я по-прежнему любила их обоих. Теперь, когда у меня на руках спала дочка я не хотела смотреть в прошлое. Мне нужно было сконцентрироваться на настоящем.

Отец не сторонился внучки. Но наоборот дарил всю свою любовь. Я никогда не видела его таким. Мне кажется, он хотел искупить свою вину перед ней. За то что совершил. Наши с отцом отношения оставались натянутыми. Он больше не обижался на меня за то, что я встречалась с Кольтом. Внучка стала для него поддержкой и смыслом жизни. Как и для меня.

Сегодня стояла привычная духота. Я спустилась к морю, малышка не могла уснуть. Отец сидел на шезлонге. В одной руке он держал открытую бутылку водки в другой телефон. За все время пока мы были здесь не разу его не видела пьяным.

— Кажется, все закончилось.

Я присела рядом с ним. Теплая волна окатила ноги. Море не как не успокоится после шторма. Малышка успокаивалась, слушая шум волн. Для нее эта самая лучшая колыбельная. Особенно ночью, когда шум города затихал.

— Рано или поздно они пришли бы за мной.

— О чем ты?

— Нагаев погиб. Разбился в аварии.

— Неужели? Не похоже на случайность!

— Обратное никто не докажет.

— Это значит, что нам не нужно прятаться и нам больше ничего не угрожает.

— Да, Игорь позаботился об этом. Сделал то, что не смог я. Отомстил за твою мать.

— Испытываешь облегчение?

— Нет. Совсем нет. Знаешь, я сфабриковал улики, потому что у меня не было выбора. Или ты или он. Я не мог потерять и тебя. Ты должна меня понять и простить.

Он снова повторил, что я уже и так знала.

— Понимаю, теперь это уже не важно.

— Я плохой человек, и сделал то, что сделал любой другой родитель — защитил своего ребенка.

Снова тяжело вздохнула, но не позволили злости и обиде взять верх. Просто устала, уже не хотелось кого-то обвинять. Не соврала, когда сказала, что все в прошлом. Не хочу, чтобы ошибки прошлого преследовали нашу семью.

Малышка причмокивала во сне, казалось, ни что не потревожит ее сон.

— Он знает где мы?

— Я ему не сказал, но думаю, он все знает.

Ждала ли я его? Не знаю. Иногда мне хотелось, чтобы он приехал и умолял о прощении и снова признавался в любви. А иногда хотелось снова ударить и причинить такую же боль какую он причинил нам. Но в целом воспоминания притупилось, боль тоже забывалась. Но окончательно попрощаться с прошлым не могла. Раны на сердце зарубцовываются и можно двигаться дальше. Но ты уже не остаешься прежним. Дочка стала моим островком надежды и помогала справиться со штормами прошлого. Я не знала, что принесет нам приезд Игоря, была уверена лишь в одном: наша жизнь изменится.