– Я все решила, Артем, – Вересова настроена решительно. – Я хочу уволиться. Работать мы с тобой не сможем. К тому же, я уже нашла новую вакансию.

Врет и не краснеет! Ничего она не нашла и увольняться собралась, потому что испугалась. Не меня, конечно, и даже не того, что я к ней полез. Себя испугалась. Своей реакции на мои ласки. Отзывчивости, которую она мне продемонстрировала. Теперь-то я точно уверен, что этот пижон приглаженный ее не удовлетворял. Если бы он умел доводить Вересову до оргазма – не терлась бы она вчера своей аппетитной задницей о мой член, как кошка изголодавшаяся. При одном воспоминании член в штанах приподнимается.

– Сейчас я тебя отпустить не могу. У нас новые потенциальные клиенты, их нельзя упустить. А предстоящая командировка на правовой саммит? Ты о ней забыла?

Здесь я ни капли не кривлю душой. Ближайший месяц у нас забит под завязку. Саммит на носу, на который я не могу явиться с новой, еще не обученной помощницей. По правде, я о новой помощнице вообще не думаю. Меня Вересова на все сто процентов устраивает. Даже со своим острым, как бритва, языком и постоянным непослушанием – устраивает. Никогда еще не было такого, чтобы в порыве ненависти она налажала. Что касается работы – выполняет ее беспрекословно.

– Саммит через неделю. Продлится пять дней. Я в рамках обязательной отработки смогу присутствовать.

Максимально деловой тон меня раздражает. Я целую ночь напрягался, чтобы для одной очень упертой особы составить отличный договор, прописать предельно размытые условия и влупить гонорар в три раза больше имеющегося. Там еще и аванс на сумму, которая понадобится на лечение Антонины Васильевны. Этот контракт, к слову, в электронном виде закачан на мой телефон, но… знаю, что Вересова откажется. И хорошо, если не бросит контракт мне в лицо. Значит, придется давить. Возможно, не совсем честными путями. И про вакансию, если вдруг каким то чудом она все же есть, лучше узнать и… аннулировать. Думаю, у меня достаточно связей, чтобы это сделать.

Пока Ева думает, решаю взять ситуацию под контроль, не обращая внимания на настроение Евы. И я беру. Решительно встаю и двигаюсь на Вересову. Бежать ей, конечно, некуда. За ее спиной – стол и окно. На балкон она, конечно, может выбежать, да только разве это бы ее спасло? Конечно, нет…

– Что ты собираешься…

Договорить я ей не даю. Помню, что добраться до тела не получится из-за скафандра. Специально ведь она его напялила, такой закрытый наглухо, что еще больше хотелось его снять. Содрать, порвав на куски, и выбросить в окно. Подальше. Ева, с ее охренительными формами, не должна носить это недоразумение.

– Испугалась? – спрашиваю, а сам заключаю ее в кольцо рук.

Прижимаю к столешнице и по обе стороны ладони размещаю. Не сбежит, даже если очень захочет.

– Думаешь, можно уволиться и все забудется?

– Не понимаю… – сглатывает. – О чем ты…

– Не понимаешь, значит, – хмыкаю. – А если так?

Рывком усаживаю ее не столешницу и развожу стройные ноги в стороны, устраиваясь между ними. У Вересовой только рот получается открыть шокированно, но стоит ей мой похотливый взгляд, направленный на ее губы заметить, как она рот захлопывает. И вообще притихает. Если пытается сделать равнодушный вид – не выйдет. Я слышу ее дыхание и знаю, что сердцебиение у нее ускоренное. По бьющейся жилке на шее это замечаю. Ее волнует сложившаяся ситуация и, черт, если бы не комбинезон… я бы уже проверял ее готовность пальцами, но… остаются только ее губы и тело, упакованное по полной программе.

– Мы же будем видеться постоянно, Ева… не каждый день, но будем. Наши родители дружат. И однажды… – прочищаю горло от хрипа. – Однажды… сорвемся.

– Нет.

– Да. Я тебя хочу.

– Господи, прекрати сейчас же! – шипит, как змея. – Я тебя ненавижу.

– Ты меня хочешь!

– Нет!

Упрямая…

– У меня есть… предложение. Новый контракт, составленный лично мною. Я всю ночь работал, старался.

Смотрю ей в глаза. Хочу, чтобы она предельно ясно поняла, какой именно контракт я подразумеваю. И она понимает. По вспыхнувшему огнем взгляду вижу. И по звонкому шлепку по щеке понимаю, что все она расценила так, как мне нужно.

– Я ни за что его не подпишу!

Вот это мы еще посмотрим. У меня есть две недели, чтобы склонить Вересову к подписи, а там… остается лишь получить ее во временное пользование. К тому же, я уже на один пункт к подписи ближе. Деньги на счет клиники, в которую прямо сегодня будут оформлять бабушку, уже переведены. Договорился с отцом Евы еще вчера. Один-ноль в мою пользу, хоть он и не подозревает, что именно я собираюсь делать с его дочерью и как часто.

Я наивно полагала, что комбинезон спасет меня от Гадаева. Жаль, что он не помогает от насквозь промокших трусов и не пробуждает спящую принципиальность. Где это все? Пощечина была скорее лаской и вообще похоть не остудила. Иначе, почему руки Гадаева все еще на моих бедрах? Нужно что-то более действенное.

– Господин Гадаев! – перехожу на официальный тон. – Заявляю со всей серьезностью: если вы сейчас же не уберете свои руки и не отойдете, я напишу на вас заявление в полицию за домогательства! Возможно вы выкрутитесь, вы же гениальный юрист, но репутацию вам это подпортит!

Гад нехотя меня отпускает. Язык юридических терминов он определенно понимает лучше обычного, человеческого. Я спрыгиваю со стола и иду к двери обуваться. Нам вообще-то в офис надо. Он забыл, что ли?

Смотрю на сапоги и понимаю, что наклоняться за ними страшно. Гадаев где-то там, сзади и если я… Ох, он точно пристроится сзади. Вдавит в меня свой большой член, вопьется пальцами в бедра… Я только лишь представляю себе эту картину, а внутри что-то екает. Горячая волна бьет вниз живота и колени подгибаются. Мне срочно надо в душ! Какая, блин, работа в таком состоянии?

– Ева, не спеши. Я даю тебе сегодня отгул, – раздается за спиной бархатный баритон босса.

Это спасительное предложение я просто не в силах отвергнуть, но, все же обернувшись, уточняю:

– С чего такая щедрость? – голос, мой голос выдает меня с потрохами!

Приходится кхекать, как будто я поперхнулась. Иначе бы, чувствую, и наглухо застегнутый комбинезон не помог. Пусть Гадаев и не знает, как его снять, но этой информацией обладаю я. К собственному стыду, я теперь в себе не уверена.

– Навести бабушку, прочти контракт. Я отправил его на почту. Надеюсь, ты хорошо подумаешь, прежде чем что-то решишь, – соблазняет не хуже демона-искусителя. – Завтра в офисе дашь окончательный ответ.

Больше он ничего не добавляет. Обходит меня и покидает квартиру. А я с минуту смотрю на закрытую дверь и только потом мчусь в ванную, на ходу расстегивая комбинезон. Мне хочется его сорвать и потрогать себя. Может быть когда я покончу с диким возбуждением, мозги встанут на место. Сейчас я могу думать только о том, как хочу Гадаева. Так сильно, что всерьез собираюсь изучить контракт. Но зачем мне это? Я ведь не собираюсь его подписывать!

После душа ясность мыслей возвращается. Пусть не до конца, но я могу думать хоть о чем-то другом, кроме своего сумасшествия. Вижу на почте файл с контрактом, но совершенно спокойно кидаю его в спам. Не собираюсь читать, что там Гадаев замыслил. Вчера перед сном у меня были грандиозные планы на сегодняшний день, и я собираюсь заняться ими, но предварительно звоню в больницу. Мне велят явиться к часу дня, чтобы побеседовать с заведующим кардиологией и заявляют, что раньше в отделении делать мне нечего. К бабуле не пустят, так как посещения по-прежнему запрещены.

Тогда я со спокойной совестью располагаюсь на диване с ноутбуком и открываю поисковик. Но вместо того, чтобы набрать «Свободные вакансии», внезапно набираю «Почему проходит фригидность». Мне выпадает множество сайтов с предложениями обратиться к специалистам. Черт! Может и правда сходить? Всерьез размышляю над этим секунд десять, но тут телефон голосит рингтоном модной группы, и я в ужасе захлопываю крышку ноута! Боже! А вдруг меня вычислили и этот самый специалист сам звонит? Сердце колотиться, будто я попалась папе на просмотре порно. Дрожащей рукой беру телефон, а там Оля. Всего на всего Оля. Облегчение накатывает такое, что я аж слабею и растекаюсь по дивану. Но трубку беру.