– Думаешь, стоит это есть? Может, лучше нашу еду, из рюкзака? – моя подозрительность все еще никуда не делась.

– Если бы они хотели нас убить, то мы бы с тобой не разговаривали, – спокойной сказала подруга, махнув рукой. – Тем более этот со шрамом явно что-то затеял на наш счет, – Юля взяла с пола поднос и принесла его к нам на койку.

– Вот именно. А если туда что-то подсыпали? Например, чтобы нас потом использовать?

– Кать, ты перегибаешь палку, – раздражалась она. – Отбрось эмоции и подумай. Зачем им так заморачиваться? – она понюхала кружки и миски. – Вроде ничем подозрительным не пахнет. Можешь поесть то, что в рюкзаке, конечно, но, боюсь, явно не хватит. Не знаю как ты, а я сейчас готова целый окорок съесть.

Стоило вспомнить о первых жизненных потребностях, как мозг тут же переключился с «не пытаются ли нас отравить или опоить?» на «как же хочется чая и мяса с салатом!». А из миски с едой так вкусно пахло, что я сдалась. Первым делом мы попробовали напитки. В жестяных кружках оказалась самая обычная вода, но ее вкус напомнил мне родниковую. Я такую всегда пила у бабушки в деревне, когда была маленькой. И вспомнила, как ходила на ключ за водой с бутылками под гору.

– М-м-м, – блаженно произнесла Юля, мигом осушив всю кружку, как и я, – Какая же вкусная вода! Я такую очень давно не пила.

– Точно, – я кивнула и принялась за еду.

Густой и ароматный овощной суп с мясом пришлось пить прямо из глиняной миски, ведь никаких столовых приборов у нас не было. Возможно, из-за сильного голода, но у меня сразу созрела мысль, что я должна немедленно попросить добавки. Правда, нам ее вряд ли принесут.

– Тебе, смотрю, тоже понравился? – я обратила внимание, как Юля с причмокиванием и радостной физиономией жадно поглощала этот суп.

– Угу, ошень, – отвечала подруга с набитым ртом. Я улыбнулась.

Расправившись с едой и водой, мы заглянули в рюкзаки убедиться, что содержимое на месте. Нас ожидал неприятный сюрприз – вся припасенная еда сгнила или покрылась плесенью, а вода просто-напросто стухла. Мы не могли понять, как она так быстро испортилась? По ощущениям не прошло и суток с нашего отправления из дома.

– Вот это уже реально странно, – процедила подруга, выбрасывая пропавшие продукты в угол камеры и выливая воду из бутылки.

– Согласна, – кивнула я, тоже избавляясь от ненужных вещей.

– Знаешь, что еще странно? – подруга достала из кармашка на молнии в рюкзаке телефон и переложила его в большое отделение. – Мой мобильник вообще не включается. Видимо, разрядился в ноль. Хотя я его перед поездкой зарядила на все сто процентов.

– Может, он разрядился из-за того, что ты освещала пещеру фонариком?

– Маловероятно. Так быстро не мог.

Я лишь пожала плечами и направилась к Юле, которая уже рассматривала тряпки и обувь от Румита. Две пары обуви походили на те сапоги, что на пухлом лысом мужчине, Томире. А в тряпках оказались завернуты два длинных бархатных платья – красного и золотистого цвета.

– Похоже, они хотят, чтобы мы не выделялись среди всех, – сказала подруга, взяв золотистое платье и примерив его на себя. На рукавах вшиты белые шнуровки, а на уровне декольте – кружева в тон, подчеркивающие формы.

Мне досталось красное. С черной вставкой бархата на поясе и расшитое желтым бисером по линии груди. Я аккуратно его взяла, покрутила и произнесла:

– Или хотят, чтобы мы сыграли в их игру. Если этот маскарад поможет нам выжить, придется это сделать.

Юля отвлеклась от своего платья и внимательно посмотрела на меня, твердо сказав:

– Тогда мы в игре.

Мы с Катей шли по узкому и слабо освещенному каменному тоннелю в сопровождении Томира. Справа, вдоль стены чуть ли не друг за другом располагались такие же камеры, как и наша. Из них то и дело доносились разные звуки… а может, даже ругательства. А вдоль левой стены коридора висели круглые чаши с огнем. Их тепло на мгновение обжигало лицо, когда мы проходили мимо. В свете огня мне показалось, что кончики черных кудрявых волос подруги стали рыжими. В длинных платьях идти получалось не так легко. Подол с небольшим шлейфом волочился позади, цепляясь за каждый выпирающий камень, попадающийся под ногами. Да и смотрелись в этих нарядах мы нелепо, словно собрались на какую-то тематическую фотосессию или вечеринку. Но выдавали наши спортивные рюкзаки, явно не из этой эпохи.

По пути нам встречались мужчины в таком же военном одеянии, как и Румит. Они стояли по одному или по двое в некоторых проходах с копьями и железными щитами. «Наверное, это стражники», – сделала я вывод про себя. Все пристально разглядывали нас с Катей и кидали многозначительные взгляды, от которых становилось не по себе.

Преодолев еще пару поворотов, мы подошли к двустворчатой массивной двери. Томир любезно открыл ее перед нами. Яркие лучи солнца дотронулись лица. Когда глаза привыкли к свету, я не смогла сдержать эмоций и громко воскликнула:

– Обалдеть!

С разинутым ртом я взглянула на Катю. Та молча сделала пару шагов и остановилась. Она тоже таращилась на живописный вид. Тот самый, что мы видели в окошке своей камеры. Только вот он, здесь, прямо перед нами: город и его многочисленные улочки, уходящие куда-то вдаль. Калейдоскоп людских забот наполнял его. Вот бедный старик ведет свою козу, а та упорно не хочет двигаться с места. А рядом стояли напыщенные мужчины в ярких мантиях и смеялись над ним. Мимо нас прошла полная женщина с большой корзиной еды за спиной. Я сумела разглядеть там яблоки, хлеб и зелень. Подальше от нас какие-то торговцы продают рыбу, мясо, всякие травы и пряности. Дети бегают друг за другом, играя в свою игру. По пыльным дорогам не спеша идут лошади, запряженные повозками с бочками или сеном. Одним словом – город жил своей жизнью. Не было сомнений, что такое нельзя «разыграть», слишком масштабно. Я поймала себя на мысли, что брошенная Румитом фраза о другом мире не казалась таким уж бредом.

– Благодарю, Томир, – произнес знакомый голос. От неожиданности я слегка вздрогнула и обернулась. Позади меня и подруги стоял Румит и тот рыжеволосый мужчина, что нас связывал. Томир поспешно удалился.

– Опять нас будете связывать? – предположила Катя, искоса глядя на рыжеволосого. Он ответил ей презрительным взглядом.

– Нет, что вы, – поспешил заверить Румит, – Мы отведем вас к одному человеку, про которого я упоминал.

– Вы так и не сказали, кто он, – вступила в разговор я.

– Терпения, дамы, – процедил рыжеволосый, словно выплюнув последнее слово. Видно, мы с Катей ему совсем не нравились. Впрочем, это было взаимно.

– Спокойнее, Гефокс. Итак, не будем терять время. Пора в путь, – Румит жестом указал следовать за ним.

Теперь мы могли пристальнее рассмотреть этот город. Каждая улица или закуток раскрывали в полной мере атмосферу средневековья. Все играло на контрастах: бедняки, просящие милостыню, и богачи, кидающие им еду или пару монет из своей кареты; мирные жители, выпивающие и заливающиеся смехом у таверн и работяги, трудящиеся в своих огородах, не разгибая спин.

Румит и Гефокс подвели нас к толпе людей и остановились. Стояли невообразимый шум и гам. Люди перекрикивали друг друга. Было невозможно разобрать слов.

– Юль, глянь туда. Что там происходит? – кричала мне Катя и вытягивала шею, стараясь хоть что-то разглядеть сквозь большую толпу на площади.

Но мой рост, увы, этого не позволял. Я была ниже подруги примерно на полголовы. И я лишь сказала:

– Не вижу ничего, Кать. Тут столько народу.

– Дьявол, тут не пройти, – громко отметил Гефокс. – Останемся? Все равно к полудню закончится, а солнце уже высоко, – он указал в небо.

Румит согласно кивнул и добавил:

– Только отойдем вон к той таверне. Дамы, – он мягко коснулся моего плеча. – Сюда.

Мы с подругой взялись за руки и начали пробираться сквозь людей вслед за нашими сопровождающими. У таверны я встала на ступеньки и наконец увидела происходящее на площади. Катя ко мне присоединилась. Воины же почти не обращали внимание на то, что творилось вокруг. Они о чем-то переговаривались.