Дело мы получили и тут же, в управлении, изучили. Нас проводили в кабинет одной из опер-групп, где стоял диванчик. Два человека, которые не были на выезде и сидели за компьютером, постоянно косились на нас и вслушивались в наши рассуждения.

– Итак, погибшая – Соколова Анна, – Ник протянул мне фотографии девушки при жизни и в момент обнаружения тела.

Я сочувствующе скривилась. В одном нижнем белье, лицом в снегу! Это выглядело так печально и… холодно. Красивые светло-рыжие локоны Анны разметались по спине и белой дороге. Они казались искусственными. А вот кожа, особенно руки и ноги, наоборот, слишком живыми и розовыми.

– Похоже, упала в обморок, – пробормотал Ник. – Да так и умерла.

На третьей фотографии труп девушки перевернули на спину. Ее лицо было в снегу, ресницы в инее. И вообще не создавалось впечатление, что девушка мертва. Я видела фотографии других умерших. И замерзшая отличалась от них тем, что выглядела живой.

– Она похоронена на Павловском кладбище. Надо посмотреть на картах, где это, – сказал напарник.

– Если она осознала свою смерть и ушла в мир иной, я не смогу пообщаться с ее духом.

– Почему?

– Я же не некромант. Конечно, чисто теоретически я что-то знаю, но практически применять не рискну. Если я сделаю что-то не так, то умру. Со смертью и мертвыми не шутят. Особенно на кладбищах.

– А откуда ты знаешь «чисто теоретически»?

– Что-то читала, что-то во сне пришло. Но и в книгах мало нормальной информации. Только благодаря интуиции понимаю, где правда, а где ложь.

– Как мы поймем, ушла ее душа, или осталась?

– Поедем на кладбище. Если могила активная, значит осталась.

Ник захлопнул папку с делом о погибшей от переохлаждении, сунул ее подмышку и вскочил. Я тоже поднялась. Что я буду делать, если душа упокоилась? Не знаю. Нужно решать проблемы по мере их поступления.

Павловское кладбище оказалось в десяти минутах езды от управления. И его найти было куда проще, чем могилу Соколовой Анны.

Перед входом на кладбище я по всем правилам попросила Хозяйку Кладбища дозволения войти. И, когда почувствовала неясный толчок внутри, прошла вперед. Заставила Ника сделать то же самое. Он сделал. Но, судя по его словам, никакого толчка не почувствовал.

Мы ходили по кладбищу, глядели на могилы. И где же наша погибшая похоронена? Я достала из пакета конфеты, которые мы с Ником купили по дороге. А еще черный хлопковый платок.

– Хозяйка Кладбища, – сказала я, – я оставляю тебе в дар конфеты, а ты, пожалуйста, помоги найти могилу Соколовой Анны, которая умерла от переохлаждения.

Я положила платок на свободное от могил место, а на него конфеты. И почувствовала, как за спиной у меня кто-то встал. От этого «кого-то» исходила сильная энергия, которая даже покалывала мне кожу.

«Иди за мной», – прошептали мне на правое ухо, а по телу моему пробежались мурашки.

Колющая энергия перешла левее. Я скосила глаза. И увидела на тропинке черную зеленоглазую кошку. Сглотнула. Впервые общаюсь с Хозяйкой Кладбища. Да еще и так! Не ожидала, что она со мной заговорит и уж тем более покажется.

Кошка пошла по тропинке, я двинулась за ней, а за мной Ник. Он не понимал, что происходит, но молчал, ведь я наказала ему молчать на кладбище, чтоб не мешал.

Хозяйка Кладбища остановилась у крайней могилки с обилием цветов. И посаженных, и просто срезанных. Часто навещают Анну? Значит, скорее всего, она не ушла в мир иной.

– Благодарю, Хозяйка, – произнесла я.

И кошка скрылась среди могил.

Ник угрюмо молчал где-то сзади меня. Я достала маятник – обычный аметист на нитке, и вытянула руку с ним над могилой. Сначала ничего не происходило. А потом он начал раскачиваться из стороны в сторону. Но я и сама чувствовала тепло и тоску, исходящую от могилы. Маятник лишь убедил меня.

Я повернулась к напарнику:

– Она неупокоенная. Родные не дают ей уйти.

Ник вопросительно приподнял брови.

– Они постоянно навещают ее, тоскуют по ней, плачут, и тем самым держат ее здесь, на земле, не дают ей покинуть мир и заставляют страдать. Так бы она давно ушла… Ладно, нужно попробовать позвать ее. Страшное это дело, Ник. Надеюсь, она не агрессивная.

Испуганный взор друга решила проигнорировать. Попросила лишь отойти его от меня на шагов десять. Села на корточки и достала из пакета еще конфет.

– Приветствую, покойница Соколова Анна. И прошу, явись мне и расскажи, почему ты умерла и как. Взамен оставляю тебе откуп.

С могилы дохнуло затхлым запахом. Я сглотнула. Она согласилась прийти! Я закрыла глаза, сосредотачиваясь на своих ощущениях. Где она? Внутренним взором увидела, что слева. Резко открыла глаза и посмотрела на нее. Положила конфеты на могилу. А Анна подплыла ко мне. Я чувствовала холод, исходящий от нее. Морозный холод. И жуткую тоску.

– Я покажу тебе свою смерть, а ты скажи моим родителям отпустить меня, – прошелестел ее мертвый голос. – А за подарок твой тайну открою. Силы все видят, все слышат, и мстят тогда, когда сами считают нужным.

К чему она это говорит? Я и без нее это знаю! Вот хитрая! За конфеты «тайну» открыла! Теперь я ей буду должна, когда она смерть покажет. Чтоб я еще раз работала на кладбище? Да ни за что! С теми покойниками, кто у тел своих находится или на месте смерти сидит, полегче как-то было.

За такими мыслями я и не заметила, как начала мерзнуть. Анна стояла рядом. От нее этот холод? Да. Но помимо него было что-то другое. Неужто все будет как с повешенным? Не хочу! За что мне все это? Ладно, я сама выбрала себе такой путь.

Провалившись во тьму, я знала, что меня ожидает. Но тем не менее все равно испугалась.

Темно, мороз щиплет нос, щеки и все, до чего дотянулся. Страшно. Я слышу скрип снега под незашнурованными ботинками, кутаюсь в шубку, но все равно мерзну. Сзади раздались чьи-то шаги. Я это поняла по тому же скрипу снега. И эти шаги ускорялись.

Мысленно выругавшись, я ускорила шаг. А вскоре и вовсе побежала. И кто меня надоумил сбегать от любовника в чем мать родила? И что, что жена не вовремя пришла? Могла бы захватить свое платье с флисом и теплые колготки. В одной шубке и ботинках было очень и очень холодно!

Бегун из меня был отвратительный. За десять минут бега я сильно устала. Да и бегать мне нежелательно. Еще со школы я падала в обморок от любой физической нагрузки. Но что делать? Шаги все еще слышны сзади меня. Я бежала, как могла. Представляла, что со мной будет, если я остановлюсь.

В глазах темнело. Я не переставала бежать. И вскоре поняла, что я уже не бегу, а лежу лицом в снегу. Я отключилась? Да. Почему так холодно? Почему шуба совсем не греет? Где моя шуба?

Я попыталась дернуть пальцем, но у меня ничего не вышло. А затем тьма вновь накрыла меня. Что со мной будет?

В себя я пришла довольно, как мне показалось, быстро. Открыла глаза и увидела лицо Ника. Обеспокоенное. А рядом с ним стояла Анна. Оказывается, я упала в обморок. Или, вероятнее, впала в транс? Не знаю, как обозвать это мое состояние, в которое я впадаю уже не в первый раз.

– Ты зачем сел на кладбищенскую землю? – возмутилась я, глядя на Ника.

Приняла из лежачего положения сидячее и огляделась. На ближайшем могильном камне сидела черная кошка с зелеными глазами. И внимательно, совсем не кошачьим взглядом, смотрела на меня.

– Благодарю за то, что защитила, – кивнула я ей.

Ник недоуменно посмотрел на меня, и я удосужилась пояснить:

– Пока я тут валялась, и ты рядышком сидел, мы могли нахватать всяких неупокоев. Но Хозяйка Кладбища не дала этого сделать. Все, Ник. Встаем и идем по делам. Я, что могла, выяснила. Анна умерла сама, хоть ей и, по сути, помогли. А вот кто обокрал ее, она не видела.

Тяжко вздохнув, Ник поднялся и помог встать мне. Я, на удивление, чувствовала себя неплохо. Да, энергии ушло много, но я могла передвигаться на своих ногах.