Я не доверяю никому, кто не любит сыр.

— Но это на него не похоже. Да, он сварливый козел, но не похож на настоящего плохого парня, — возражает она.

— Я тоже так думала. Он всегда язвил и обладал сухим чувством юмора, но по какой-то причине я с ним очень сблизилась. Может, он и был козлом, но не противным. То есть меня не должно волновать, что думает один парень, верно? Особенно, если он старше меня почти на пятнадцать лет. Это я виновата в том, что пошла у него на поводу, — вздыхаю я.

— Не стоит стыдить его за то, что он старше, особенно когда он бог в постели. Кроме того, тридцать семь — это еще не старость, а тебе, может, и двадцать четыре, но ты уже зрелая.

— Я пока еще не рассказала тебе самого худшего. — И не совсем уверена, что уже готова. Мне от этого не по себе, и с этой драмой я не хочу иметь дело.

— Есть еще что-то?

— Ну… да. Он хоккейный тренер и бывший игрок НХЛ.

— И? Я не понимаю, — говорит она.

— Он тренер по хоккею в Бруклинском университете. Где играет Макс, — выдыхаю я.

— Ну… черт. Это может быть неловко.

— Правда, так думаешь? — резко отвечаю я.

Конечно, это было бы неловко. Мой брат… мягко говоря, интересная личность. Есть много способов описать его, но первым на ум приходит эпитет властный. За ним быстро следуют контролирующий, манипулирующий, бескомпромиссный и не поддерживающий. На задворках сознания голосок шепчет, что он милый, любящий, заботливый и просто заноза в заднице, но гораздо тише.

Впрочем, не думаю, что это полностью его вина. Мой отец недавно ушел, и после его ухода мама как бы развалилась на части. Я все время танцевала и готовилась к поступлению в «Джульярд». Я практически избегала своего дома и мамы, как чумы. Макс оставался дома и взял на себя ответственность быть сильным для мамы и помочь ей прийти в себя.

После того как я получила травму, то на некоторое время слетела с катушек и приняла много сомнительных решений в отношении наркотиков, алкоголя и вечеринок. Брат решил, что он главный мужчина в доме, и попытался сделать выбор за меня, но я быстро положила этому конец. Макс также убедил маму, что я выброшу свою жизнь на ветер, пытаясь получить степень в области бизнеса, чтобы открыть свою собственную студию. Она поверила ему настолько, что перестала платить за колледж — отсюда и вторая работа. Они хотели, чтобы я получила диплом учителя и пошла работать в частную школу, в которой преподает моя мама.

— Что он сказал, когда узнал? — спрашивает Кэсси.

— Честно говоря, ему было наплевать. Он был больше озабочен тем, чтобы я убралась из квартиры, пока Рори меня не увидела. Уверена, что для него это просто очередной повод вести себя как придурок по отношению ко мне. Еще одна причина не пытаться общаться с ним, — говорю я ей.

— Хорошо. У меня есть еще один вопрос… — Кэсси бросает на меня взгляд, который говорит мне, что мне очень не понравится ее вопрос, но она умна и доливает мне «мимозу», прежде чем продолжить. Она хорошо меня знает.

— Мне определенно он не нравится, — стону я.

— Ты не думала о том, чтобы поговорить с Максом? Может быть, ответить на одно из многочисленных сообщений, которые он тебе присылает? Я знаю, что ты злишься, и Макс пытается контролировать тебя, но он все еще твой брат, — мягко настаивает она.

— Да. И мой отец технически все еще остаётся моим отцом, но это не значит, что я появлюсь в его доме на ужин на следующей неделе.

Теперь точно знаю, почему она наполнила мой стакан.

— Нет, Кэсси. Я не собираюсь разговаривать со своим братом в ближайшее время. Я знаю, что по какой-то богом забытой причине ты к нему неравнодушна, но мне все равно. Он потратил годы, пытаясь контролировать меня, и манипулировал мамой, заставляя ее думать, что он прав. Мне нечего ему сказать, пока он не вытащит свою голову из задницы. А теперь. Давай сменим тему.

Выражение лица Кэсси представляет собой нечто среднее между грустью и смущением, что неудивительно, она знает мою семью уже очень давно. Она видела, как этот вопрос решался раньше.

— Хорошо, тогда давай поговорим о хорошем. Расскажи мне о его члене!

И с этим мы снова на одной волне и проводим остаток обеда, болтая и напиваясь, а я изо всех сил стараюсь не думать о том, что у меня был лучший секс в жизни с парнем, который оказался большим засранцем.

РЕКС

Неважно, с кем я и что делаю, не могу перестать думать о выражении лица Сойер, когда сказал ей убираться прочь.

Прошло пять дней, а я все думаю только об этом. Дело даже не в том, что она разозлилась. Черт, с этим было бы легче справиться. Нет, она выглядела разочарованной и потрясенной, словно думала, что не ожидала такого от меня, и я ее раздавил.

Именно поэтому всю неделю, как трус, я ее избегал.

Наступил понедельник, и я продолжал подвозить и забирать Рори, как придурок, которым и являюсь, по-прежнему отказываясь заходить внутрь. Стыдно, что, будучи взрослым мужчиной, не могу посмотреть в лицо женщине только потому, что она меня привлекает. Будто я в младших классах или снова подросток.

Именно поэтому мне лучше просто ее избегать. Мне нужно держать дистанцию между мной и ее волшебной киской.

К счастью, неделя загружена хоккеем, так что смогу не думать о ней. Сегодня у нас игра, а значит, я буду без Рори, так что сейчас провожу время с ней, делая то, что мы любим больше всего — готовить еду вместе и завтракать.

Наша кухня — это катастрофа: ингредиенты для блинов разбросаны по всему столу, мука рассыпана по полу, и, конечно же, мы вдвоем.

— Папа! Шоколадные чипсы! Шоколадные чипсы! — кричит Рори.

— Дорогая, мы уже добавили немного. Продолжай помешивать.

Положив венчик, она подпирает руками подбородок и улыбается мне своей самой широкой улыбкой, хлопая ресницами.

— Еще шоколада! Пожалуйста, папочка!

Как я могу отказать ей в этом?

— Ты слишком много времени проводишь с тетей Лалой, вот и налегаешь, — усмехаюсь я, доставая шоколадные чипсы и мерный стаканчик. Я зачерпываю немного и протягиваю ей. — Держи, милая. Убедись, что ты все смешала!

— Спасибо, папочка! Ты самый лучший папочка на свете! Спасибо, спасибо!!!

Рори начинает перемешивать смесь для блинов, лишь слегка разбрызгивая ее по столу. Когда мы только начали готовить завтрак вместе, кухня превращалась в сплошную катастрофу. В итоге Рори приходилось мыться, а тесто оставалось в ее волосах, на ней и на кухне. Но спустя время она набралась терпения, и ей нравится есть то, что мы готовим.

Она все еще позволяет мне готовить, но скоро я разрешу ей помогать и в этом. Пока я готовлю блины, Рори приносит на стол сироп и масло, помогая мне накрывать на стол.

— Папочка, блинчики уже готовы?

— Да, милая. Заканчиваю последний. Присаживайся. Сейчас их принесу, — говорю я, кивая в сторону стола.

— Спасибо, папочка!

Бывают дни, когда я скучаю по игре в хоккей и тому образу жизни, который ей сопутствовал. Хоккейные зайки были повсюду, только и ждали, чтобы согреть твою постель на ночь, и я бы солгал, если бы сказал, что не пользовался этим. Но я бы ни на что не променял эти воспоминания. Рори — лучшее, что когда-либо случалось со мной, и, несомненно, именно благодаря ей смог выбраться из мрачного места, в котором оказался много лет назад.

Пока мы сидим вместе и поглощаем наши блинчики с шоколадной крошкой, Рори рассказывает о своем последнем визите к тете и о своих планах на вечер с бабушкой. Умный ребенок, и знает, как ей повезло, что у нее так много людей, которые ее любят.

— У меня будет балет на этой неделе? — спрашивает Рори, набитый блинчиками рот мешает ей говорить.

— Не говори с полным ртом, Рори. Ты знаешь это, милая. Но, да, у тебя балет в четверг.

Рори быстро жует, запивая все апельсиновым соком, а затем снова говорит:

— Сколько дней до него?

— Сегодня вторник, так что не сегодня, не завтра, а на следующий день, — отвечаю я.