Когда пепел немного осел, среди спекшихся в единую липкую массу тел я увидел шестерых эрветских шаманов, которые как ни в чем не бывало продолжали свой чудовищный обряд. Колдовской огонь, который слизал чуть ли не целое войско, не смог причинить им никакого вреда.

— НЕТ! НЕТ!!! — закричал Калеб, в отчаянии упав на колени и обхватив голову. Все тело Экцизес сотрясали глубинные рыдания, он уже не отдавал отчета в том, что делает. Воздух вокруг колдуна начал дрожать, как над костром, и в скором времени лидер магов просто растворился в коротком волшебном сиянии.

Он не смог выдержать позора и предпочел уйти, так и не взглянув в глаза людей, чьих друзей и братьев он убил ради бессмысленной попытки.

По бескровным щекам девушки со стрелой в груди покатились слезы, и она молча рухнула навзничь, отдав Солусу душу. Трое оставшихся магов бросились вперед, навстречу врагам, которые очень быстро затянули пробитую их колдовством брешь. Место сожженных эрветов уже заняли свежие силы, готовые к бою, и после короткой схватки и нескольких чародейских вспышек все было кончено. Впрочем, Экцизес дали бойцам Восьмого необходимое время, чтобы отступить и сомкнуть строй, сжавшись в плотное кольцо вокруг лежанок с ранеными.

— О Солус… — только и прошептал Кармайн, вернувшийся с передовой. Весь забрызганный кровью, своей и чужой, командир полным печали взглядом окинул поле сражения. Шаманы эрветов стали распевать еще громче, подавляя волю Восьмого к сопротивлению и, напротив, поддерживая боевое безумие дикарей. Магические фокусы Экцизес не возымели никакого эффекта, но было ясно как день, что единственный шанс на спасение — убить проклятых заклинателей.

Понимал это и Кармайн.

— Аркебузы! — рявкнул он, бешено вращая глазами в орбитах. — Почему молчат аркебузы?! Они могут быстро уничтожить эту шваль! Эй ты!

Палец командира ткнул в мою сторону.

— Сержант Вирс, сэр!

— Бегом в тыл! Найди стрелков и заставь их заткнуть вражеских шаманов! Выполняй! — сказал командир и передал мне красный вымпел.

— Есть, сэр!

Отсалютовав командиру, я бодро вскочил на ноги и ринулся через ряды Восьмого полка, расталкивая столпившихся в тылу бойцов. Сумасшедшая энергия Кармайна, которую он передал мне со своим приказом, будто излечила мое ранение. Да, грудь все еще сжимало столярными тисками, а воздух с трудом раздувал травмированные легкие. Но я знал, что аркебузиры сейчас были единственной надеждой Восьмого полка на благоприятный исход схватки, а потому бежал из последних сил.

Проклятые эрветы хорошо спланировали атаку. Они дождались, когда весь отряд королевской армии окажется внутри стен поселения, и лишь затем напали на нас сокрушительной лавиной. Хвостовая часть колонны оказалась отрезана от проема в стене подступившими со спины дикарями, так что на деле весь полк оказался в окружении.

Добравшись до последней линии бойцов, я увидел, что солдаты не могли сдержать натиск эрветов и отступали все дальше от спасительных ворот. Собрав вокруг себя несколько человек, я помахал вымпелом специального назначения.

— Командир Кармайн приказал прорваться к стене и помочь аркебузирам! Стрелки должны работать!

— Ты рехнулся? — истерично провизжал худосочный боец с большим родимым пятном на щеке. — Разуй глаза, они все давным-давно мертвы!

— Закрой пасть, салага! — рявкнул вынырнувший у меня из-за плеча Давур, который, по всей видимости, увязался за мной еще от Кармайна. — Приказ командира не обсуждается! Сержант Вирс, принимайте командование!

— Даже если они мертвы, мы должны сами добыть аркебузы и открыть огонь по шаманам врага! Бойцы Восьмого полка! За мной! — прокричал я после того, как благодарно кивнул Давуру и принял у кого-то запасные меч и щит. — Бегом марш!

Небольшой отряд в десять человек ринулся в сторону линии фронта.

— Передовая шеренга, расступись! — рявкнул я, попытавшись перекричать оглушительный шум сражения. К счастью, солдаты Восьмого меня услышали и дали дорогу.

Наш клин, отмеченный вымпелом, который я прикрепил к шлему, врезался в ряды эрветов, как нож проходит через незащищенную плоть. Перед столкновением с дикарями я подпрыгнул и обрушился на ближайшего врага всем весом, толкнув его выставленным плечом. Противник повалился назад, увлекая за собой нескольких соседей. В образовавшуюся брешь тут же хлынули мои товарищи, размеренно нанося удары своими клинками.

Рядом с собой я увидел и знаменитого Ганта — одного из сильнейших воинов полка, который никогда не расставался со своим двуручным мечом. Мастерство этого свирепого воина было безупречным — Гант лихо крушил врагов своим чудовищным оружием, буквально разрубая их податливые бездоспешные тела пополам. Своей крепкой латной перчаткой он не боялся перехватывать двуручник прямо за лезвие, чтобы наносить удары тяжелым противовесом как дубиной, а заодно использовать силу рычага, взрезая грудные клетки и распарывая животы.

Несмотря на наши отчаянные усилия, клин солдат регулярной армии королевства пока так и не проложил себе путь через море эрветов. С абсолютным презрением к смерти дикари продолжали бесстрашно бросаться прямо на наши мечи. Они завалили дорогу к стене собственными телами, и мои ноги не могли найти твердую опору, скользя в крови и внутренностях десятков врагов.

В груди то и дело возникали вспышки нестерпимой рези, забитые мышцы отказывались повиноваться, и я с трудом поднимал оружие, чтобы отразить очередную атаку. Давур напирал по левую руку от меня, однако молодой боец уперся в отчаянное сопротивление целой толпы дикарей, что то и дело били дубинами и топорами в его щит, блокировав продвижение. Я понял, что у нас оставались считаные секунды до того момента, как клин окончательно утратит наступательную силу. Хуже всего тот факт, что мы даже отступить были не в состоянии — пробитая моим десятком дыра в рядах эрветов уже затянулась прямо за нашими спинами. Я вновь оказался в окружении!

— Ну, это уже не смешно! — в сердцах крикнул я, выбросив руку с зажатым в ней мечом в сторону ближайшего дикаря. Глаза человека, и без того выпученные от боевого безумия фанатика, округлились еще сильнее, когда острие клинка пробило ему горло и распороло артерию жизни. Кровь фонтанчиком брызнула прямо мне в лицо, и зрение заволокла багровая пелена. Инстинктивно зажмурившись, я случайно опустил щит, в который толклись новые эрветы, и проклятым дикарям удалось прорваться через нашу оборону.

— Твою мать! — рявкнул Гант, после чего раздался оглушительный треск костей. Меня обдало новой волной горячей крови, в нагрудник ткнулось что-то острое, однако удар прошел по касательной. Получив тычок в левое плечо, я припал на одно колено, но смог устоять.

Быстро утерев глаза тканевым рукавом, я смог посмотреть перед собой. Оказалось, эрветы вклинились в узкое пространство между несколькими уцелевшими солдатами Восьмого полка, в то время как остальные уже лежали на полу, пополнив собой тяжелейшие потери Ригиторума в этот день скорби. Враги чудом не добрались и до меня, а все благодаря Ганту, который отважно ринулся вперед, грудью закрыв сослуживцев от неминуемой гибели. Здоровяк, превосходивший меня по росту на полторы головы, выписывал своей двуручкой смертоносные круги над головой, и никто из эрветов не рисковал подойти к нему на длину клинка. Обернувшись на нас с Давуром и еще двух бойцов, что стояли на ногах, он громко заорал:

— Вперед!!! — и ринулся навстречу смерти.

Закованное в сталь тело гиганта проломило хлипкий строй дикарей, как ботинок разбивает едва схватившийся лед на поверхности лужи. Гант обрушивал двуручник то влево, то вправо, разя эрветов наповал. За могучим воителем образовался широкий проход, и мы не упустили случай им воспользоваться. Давур продолжал идти по левую руку от меня, щитом отбивая нападки противника. На контратаку у него не оставалось ни времени, ни сил — сейчас парень мог думать лишь о собственной жизни.

Я в свою очередь развернулся спиной вперед, и теперь семенил за Гантом задним ходом, чтобы надежно прикрыть правый фланг нашего крохотного отряда. Пара бойцов прикрывала тыл, дерзко отвечая на выпады эрветов.