С трудом разлепив потяжелевшие веки, я понял, что лежу спиной на жестком деревянном полу. Вокруг царила непроглядная тьма. Моих ушей не достигал ни единый звук. На какой-то миг я испугался, что просто лишился своих чувств после этой испепеляющей головной боли, однако затем крепко вздохнул и услышал собственное дыхание.

Что ж, уже хорошо.

Превозмогая свинцовую тяжесть, которой налились все мои члены, я все же смог приподняться на одном локте, а затем повернулся на бок. Левая рука упала во что-то вязкое и холодное. Вытерев ее о живот, я вдруг заметил, что абсолютно наг. Голова продолжала гудеть, но с каждой секундой боль отступала, а я будто наливался энергией, постепенно приходя в себя. После нескольких безуспешных попыток я поднялся на ноги и сделал неуверенный шаг вперед, вытянув перед собой руки. Уперевшись в дверной косяк, я вышел в следующую комнату, пока босые ступни опять не наступили во что-то мокрое.

— Что со мной случилось? — тихо спросил я темноту, но никто мне не ответил. — Где я? Тут кто-нибудь есть?

Тишина.

Соберись, Рональд. Что ты помнишь?

Проклятье! В том-то и дело, что почти ничего! Работа на горе, Велизар, который увел Мариссу, падение в данскер…

Вдруг я услышал отдаленный смех. Очень глубокий голос, хотя и прозвучавший глухо. Скорее всего женский, но я не был до конца уверен. Прислушавшись, я сделал еще пару шагов вперед, но голос не становился ни громче, ни тише. Такое ощущение, будто он звучал прямо у меня в голове. Наконец, будто отсмеявшись, голос исчез, и на меня наконец обрушилась лавина воспоминаний.

Подвал Симеона. Побег от ордена Луцис. Встреча с Тарлом и, наконец, собрание Слуг смерти.

Именно так все и было — фанатики зарезали несчастного старца, чтобы в меня вселилась душа их Госпожи. Будто я какой-то сосуд, пустая оболочка, которой можно воспользоваться, чтобы затем бросить, как надоевшую куклу в грязном подвале!

Негодование разгорелось в моей груди, как пламя костра, раздутое лишь из нескольких тлеющих угольков. Решительными шагами я двинулся вперед, после чего нащупал большой стол и чуть не грохнулся на пол, задев ногой приземистый табурет.

— Проклятье! — вслух выругался я и изо всех сил пнул табурет, крепко ушибив большой палец. Зашипев от боли, я уперся руками в столешницу, и под правую руку попала какая-то коробочка.

Ощупав находку, я понял, что нашел именно то, что искал — спички.

Я незамедлительно зажег свет и обомлел — в скудном свете от одиного огонька я увидел небольшое помещение, судя по всему, подвал какого-то трактира или постоялого двора, заставленный бочками с напитками и ящиками с овощами и солониной.

Широкий стол в центре комнаты был заставлен всевозможной снедью, правда, разбросана она была в полнейшем хаосе. Раздавленные виноградины и пролившееся вино, разбитые тарелки, опрокинувшиеся кубки и кувшины, чье содержимое продолжало потихоньку капать на пол. А на полу, буквально в нескольких шагах от застолья, лежали тела.

Мужчины и женщины. От совсем молодых, почти подростков, до уже пожилых. В одежде и без. Все они были разбросаны в разных позах, а на лицах застыло выражение неописуемого страха. Тела были перепачканы застывшей кровью, у многих она запеклась на губах, и струйки убегали из полураскрытых ртов на дубовые доски подвала.

И если бы только тела! Между цельными трупами повсюду лежали их фрагменты. Отсеченные руки и ноги, вываленные наружу внутренности, отрубленные головы с распахнутыми глазами и вытянутыми языками. Проследив взглядом за длинной окровавленной дорожкой, я увидел совсем молоденькую девчонку, которая из последних сил ползла к выходу, однако убийца не дал ей и шанса — смерть настигла девушку у ступеней лестницы в виде ножки от табурета, которой он пришпилил несчастную к полу.

Пальцы обожгло — огонек дошел до конца спички, я выругался и бросил ее в сторону. Теперь, когда я знал, что именно скрывала темнота, мне стало очень страшно. Трясущимися руками я снова начал чиркать спичкой, но перестарался и обломил ее головку. Бросил испорченную в сторону, и, наконец, разжег новую.

Поискав взглядом по столу, я нашел единственную целую свечу, которую незамедлительно поджег.

В ноздри только сейчас ударил тошнотворный трупный запах, который в сопровождении с картиной расчлененных тел заставил меня буквально вывернуться наизнанку. Меня стошнило на стол неопределенной жижей красноватого цвета, в которой угадывались кусочки мяса, и… Волосы?!

Новая волна отвращения прокатилась по всему телу, меня передернуло, после чего снова вырвало. Густые черные волосы выходили из моего желудка, протягиваясь в пищеводе, и мне приходилось помогать себе руками, чтобы вытащить их наружу. Все это сопровождалось все новыми и новыми рвотными позывами, которые в конечном счете оставили меня совершенно без сил.

Кое-как утерев губы, а, вернее, размазав рвоту по лицу, я рухнул на табурет, чтобы хоть немного отдышаться.

Проклятье! Значит, так и “развлекается” эта их госпожа… Энерис? Да, вроде Энерис. Насколько я помню, мастер Слуг смерти сказал, что этого не случалось уже несколько лет… По всей видимости, истинная глава Слуг смерти в принципе не имела постоянного физического тела! Не знаю, как это возможно, но… Она каким-то образом направляла деятельность организации, приспешники занимались наемными убийствами, в то время как она лишь изредка пользуется их оболочками, чтобы “выйти в свет” и поразвлечься перед очередным периодом “спячки”. Солус великий, это ужасно! Она воспользовалась мной, моим телом, чтобы участвовать в этой безумной оргии, а затем перебить их всех, как скот! Наверняка затем, чтобы не оставлять свидетелей своего умопомрачения!

Интересно, есть ли среди них другие члены организации?

Я попробовал привстать на табурете и всмотреться в лица мертвецов, но мне тут же стало тошно, так что пришлось отказаться от этой идеи. Во-первых, я все равно не знал и половины Слуг в лицо. А во-вторых, все это кончится лишь новым приступом тошноты, от которого я вполне могу потерять сознание. Да и какая, по большому счету, разница? Мне нужно было думать лишь о том, как выбраться отсюда живым, а потом уже решить, как быть с Велизаром. Желания иметь хоть что-то общее с этими извергами из Слуг смерти становилось все меньше — не ровен час, и меня прирежут, как того старика, ради сиюминутной прихоти госпожи.

Меня вновь передернуло от страха, а, возможно, я просто замерз — все же здесь, в подвале, было довольно прохладно, а я все еще не раздобыл одежду.

Копаться в куче мертвецов ради окровавленного тряпья мне не хотелось, а потому, взяв свечу в подставке с собой, я начал подниматься по лестнице.

Прочь из этого проклятого подвала!

И сколько еще раз мне придется оказываться без памяти черт знает где, чтобы потом с голой задницей искать, чем бы прикрыться?! Это уже начинает надоедать!

Наконец, я добрался до двери, ведущей в основной зал трактира. Интересно, день сейчас или ночь? Вдруг я окажусь без одежды, так еще и весь окровавленный, посреди целого зала обедающих людей? Вот будет номер! С другой стороны, что еще мне оставалось? Не сидеть же здесь до скончания времен!

Прислушавшись к звукам снаружи, я не уловил ни звона посуды, ни голосов. Ну, да поможет мне Солус!

Аккуратно надавив на ручку, я медленно приоткрыл дверь.

По ту сторону стояло два человека в одежде ордена Луцис. Посмотрев прямо в глаза одного из них, я узнал бойца, который чуть было не поймал меня в подвале дома Симеона.

— Добрый вечер, Гарнет, — сказал, словно сплюнул, боец и двинул мне кулаком в челюсть.

Пакмут Боуен

Вскоре Велизар вернулся — румяный и довольный, он подошел к счетоводу и хлопнул его по плечу.

— Как удачно ты женился, приятель, — хохотнул он и плюхнулся в кресло как ни в чем не бывало, а затем выпил еще один бокал вина. Жена Балли медленно вошла следом за ним. Выглядела она скверно — растрепанная, в небрежно застегнутом платье, девушка прошла к своему месту, как заводная игрушка, и опустилась на сиденье. Счетовод, вновь раскрасневшийся, как рак, даже не посмотрел в ее сторону — они оба сверлили взглядом пространство перед собой, будто часовые на посту.