– Ага, а теперь давай думать, что и как. Двое на санях да четверо с пулеметами. Остается только пять человек на засаду, если считать старшину и девчат.

Майор покрутил план-схему.

– Тогда предлагаю девчат на сани усадить. Параска править будет, а Аня – стрелять. Как до наших доедут, одна дальше двинется, вторая останется. Там же один хрен никакого прицельного огня вести не надо, лишь бы тарахтело погромче. Витя Гаврилов на пару с Махно, допустим, на правый фланг, а я с Быковым – на левый. Пойдет?

– Вчерне, наверное, пойдет. Ладно, что гадать? Сначала товарищ Быков сообщит нам, что, где и как, а потом и действовать начнем.

Наверное, часовые подумали, что эта лошадь с санями вылетела на них случайно. Ну кто, скажите на милость, будет кататься по своей воле на ночь глядя, да еще в такую погоду? И принесло на пост двух деревенских баб. Точно, запутались. Вот один нехотя снял с плеча карабин, а второй так и остался думать о смысле жизни. Вот только лошадка вдруг резко начала делать разворот, грянул предательский выстрел, а бдительный камрад рухнул в снег, продолжая сжимать в руках оружие. Славно погиб; был бы викингом, попал бы в их рай, не помню уж названия, где воины без устали веселятся и бухают. Что-то там на букву В. А философски настроенный немецкий хлопец, пока кричал «Алярм!!!» да стягивал карабин, на который так некстати упал, увидел только стремительно исчезающий зад саней, в которых скрывались жидобольшевицкие бандиты.

На стрельбу с алярмом прибежала помощь, и спешно организованная тревожная группа на рысях отправилась в погоню. И правильной дорогой пошли! Вот что значит боевой опыт! Видать, у бандитов лошадка совсем хилая, бежит чуть быстрее пешехода. Вон она, впереди, и полкилометра нет. Кто-то даже выстрелил пару раз, да куда там, на таком расстоянии только лишний перевод боеприпаса. Или попали? Захромала животинка, с саней ссыпались не то двое, не то трое, потащили куда-то в сторону.

И преследователи еще ускорились, пока проклятые большевики не спрятались в лес, благо и метель уже закончилась, а следы на снегу – вот они. Не успели даже запыхаться: только фельдфебель свистнул разворачивание в цепь, как подлые враги открыли стрельбу из винтовок. Сразу сбили пятерых, остальные залегли. Так и продолжали вяло перестреливаться, пока не подоспела подмога. «Вот сейчас задавим», – подумали немцы хором, когда к лежащим в снегу подошли оставшиеся полтора десятка соратников под прикрытием бронетранспортера. Это же сила!

Но что-то пошло не так, потому что с флангов жахнули два пулемета, враз покосившие почти всех. Целых точно не осталось. И боевой дух куда-то делся. Короче, все умерли. Прямо-таки трагедия Шекспира.

БТР попытался нащупать своим пулеметом наши, шарахнулся в сторону от дороги и тут же увяз в сугробе. Из него выскочили два ганса, петляя, побежали назад. Но недолго. Еще одна очередь из МГ – и оба летят в снег.

– Прекратить огонь, – закричал я, ибо кто-то (наверное, девчата) продолжал палить в белый свет как в копеечку. – Быков, Ильяз! Проверить немцев. Аккуратнее только.

Я услышал, как с правого фланга мне тревожно кричат. Побрел туда. Всю эту банду мы разменяли на одного нашего. Вот хрен его знает, откуда прилетела та дурная пуля, но не повезло Семену Архипенко, молчаливому старлею-связисту.

«Ганомаг» мы пытались вытолкать в десять пар рук, но получилось только тогда, когда впрягли лошадку лесника. С ее помощью БТР вытащили обратно на дорогу, завели.

– Баки полные! – вылез из машины довольный Быков. – Прошу пожаловать в салон!

Внутри было богато! Не только еще один МГ с патронными ящиками, но и целый ротный миномет. Правда, всего с десятком мин. Махно с Енотом принесли карабины убитых немцев, шинели, было даже с полсотни марок с парой наручных часов.

– Это зачем? – Я ткнул пальцем в хабар.

– Ну не оставлять же, – пожал плечами Енот. – На еду сменяем, если что. Ну, двинули?

– Лошадь в карман засунешь? – сразу насела на него Параска. – И так животное еле на ногах держится, целый день на ногах! Это тебе не человек, упадет и сдохнет!

Пришлось обустраиваться на ночь. И правда, загнать коняшку за первые сутки пути – слишком шикарно получится. Так что скомандовал ночевку, как ни хотелось продолжить наш поход сразу. Зато Махно за инициативу получил в нагрузку прогрев двигателя ночью.

Труп Архипенко положили на сани, в БТР погрузили наше оружие, запасы еды. Набились внутрь, как сельди в бочку. Меня с обоих боков сжали Анна с Параской, я плюнул, пересел на место пассажира рядом с водителем, согнав оттуда Закуску. За баранку определили Быкова, который вполне неплохо водил. Двинулись в сторону Десны. И довольно резво. Скорость отряда значительно увеличилась.

– Хорошо, что карта есть… – Андрей прикрепил лист на специальный планшет на приборной доске, прибавил газу.

Шли мы ходко, только в некоторых местах «ганомаг» приходилось выталкивать из заносов. Березну, Ковчин проскочили не останавливаясь. Только и видели головы селян, выглядывающих из окон хат. Но после обеда наш «живой БТР» подустал загребать копытами снег, пришлось устроить привал. Встали в Авдеевке. Прямо на высоком берегу Десны.

Разведка немцев не обнаружила, так что мы смело въехали в село, подрулили к дому старосты. Тот был в бегах, встречать нас вышли авдеевцы. Благо капитан прикрепил на санях советский флаг, правда, в военно-морском исполнении – красная звезда, серп и молот на белом фоне и с синей полосой внизу.

Сначала похоронили Архипенко на местном кладбище. В селе была церковь, и пришлось знакомиться с местным батюшкой – Нилом. Имя прямо как у египетской реки. Бочкообразный, с густой бородой священник предложил отпеть Семена, но после того, как я пожал плечами на вопрос, был ли тот крещен, Нил как-то растерял энтузиазм.

– Поди коммунистом был, – вздохнул священник. – И атеистом.

– Главное, что не предателем и не трусом.

Я осматривал «интерьеры» местной церкви. Икон было много, все разные. Некоторые прямо черные, закоптившиеся, лишь лики святых выделялись на общем фоне.

– В тридцать восьмом чуть не закрыли, – прокомментировал мой интерес Нил, – но потом взяли первого секретаря, и не до нас стало. И владыка Антоний за нас ратовал. А с ним власти считаются, он ведь самого Сталина учил.

Про владыку я знал. Вредный дед, из князей каких-то. Кирпонос посылал к нему меня, предлагал эвакуировать, но архиепископ сказал, что останется со своей паствой. Крутой мужик оказался, отсидел по жизни за свою веру почти при всех властях после семнадцатого. Слепой на один глаз, еле ходит после инсульта. Крестик мне подарил почему-то. Я взял, пусть память останется.

– Теперь точно не закроют, – пожал я плечами. – Немцы будут вас агитировать молиться за ихнего фюрера.

– Тьфу, гадость! – Священник чуть не сплюнул на пол, но сдержался. – У нас в сторону этой нечисти и не взглянет никто.

– Взглянет, еще как! – не согласился я, вспоминая, как над нашими позициями фашисты рассыпали листовки с воззваниями различных иерархов. Митрополит Анастасий прямо-таки расцеловывался в десна с Гитлером: «настал день, ожидаемый русским народом, и он ныне подлинно как бы воскресает из мертвых там, где мужественный германский меч успел рассечь его оковы…» Я даже запомнил дословно его слова, пока разглядывал листовку. Особист потом хотел на меня дело завести, что сразу не сдал, но его убило снарядом. А еще были ростовский епископ Николай, епископ Смоленский и Брянский Стефан…

Нил загорячился, заспорил. Особенно после того, как я подлил бензину в огонь фразой про «вся власть от бога». Начал приводить примеры святых, что не подчинились сатанинской власти и пошли на мученическую смерть. Дискуссию продолжили в доме старосты. Нил вместе со всеми выпил самогона, продолжил перечислять имена:

– Великомученик Димитрий, святые князья Борис и Глеб…

– Эти-то что? Не боролись за власть? – заинтересовался капитан.