– Вам, наверное, докладывали…
– Я хочу услышать от непосредственного участника.
А что делать? Я и начал рассказывать – и про то, как мы с Ильязом Гиммлера взрывали, и как в лагерь попал. Ну и дальше обо всем по порядку. Сталин слушал внимательно, иногда перебивал вопросами, причем вроде и ерундовыми, второстепенными даже. То про Закуску, то про попа встреченного. И фамилию раввина из Новгорода-Северского заставил вспомнить.
Но это так, цветочки. Потому что ягодки пошли после рассказа о партизанах. Тут он всю душу вымотал. И про Сабурова узнавал, и про всех помощников, про каждого уточнял, справится ли. Конечно же, я ему и про Якова рассказал, как тот предателя нашел. Кстати, на это Сталин внимания особого не обратил. Зато после доклада про наши подвиги в Локте душу вытряс. Много ли местных поддерживают предателей? А пришлые есть? А то? А это?
Помрачнел вождь после локотских раскладок, папиросу поломал, спичку трясущимися руками зажег. Ему поди докладывают, что вся страна как один человек, а оно вон что. И не западные украинцы с белорусами, у которых еще Польша из мозгов не вылезла, а свои, брянские с орловскими.
И тут я решил: раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Почему бы и не влезть со своим рацпредложением?
– Разрешите по службе вопрос, – попер я уже без оглядки.
– Да, – еще больше посерьезнел Сталин. – Слушаю вас.
– В связи с происшедшим в Киеве у меня возникла идея. А что, если мы продолжим точечно выбивать гитлеровское руководство?
– Никто не против таких методов борьбы. И работа в этом направлении ведется, – медленно ответил вождь. – Но в чем именно состоит ваше предложение?
Глава 19
– Посылки с бомбами! – выпалил я и посмотрел на своего собеседника в ожидании, как тот отреагирует на столь дерзкое предложение. А там даже веко не дернулось.
– Интересная идея, – сказал он, глубоко затянувшись напоследок и затушив папиросу в пепельнице. – Вы предлагаете отправлять по почте бомбы настолько маленькие, что они уместятся в небольшую коробку и не вызовут подозрения?
– Да, товарищ Сталин, – кивнул я. – Именно так. Просто подумал: при бомбардировке переправы под Кременчугом мы использовали большие самолеты-бомбы, а тут маленькие посылки. Слышал, что в Германии есть справочники и справочные бюро. Можно легко узнать домашние адреса всей немецкой верхушки – дипломатов, промышленников, карателей из гестапо и СД. Наконец, просто военных и чиновников. Составляем список самых важных и…
Тут я под ироничным взглядом Сталина задумался: и что дальше-то?
– Массово рассылаем бомбы-посылки. С территории нейтральной страны.
– У нас действует до сих пор посольство в Швейцарии. – Генеральный пыхнул дымом из папиросы. – В Швеции – тоже. Но мне докладывали, что они под плотным контролем…
– Наверняка есть нелегальные разведчики, которые могут помочь, – осторожно произнес я.
– Я, конечно, не специалист в таких вопросах, – теперь задумался Сталин, – но я знаю, у кого спросить. – Иосиф Виссарионович поднял со стола пачку «Герцеговины», открыл ее и бросил назад – она была пустой. Тенью прошелестел какой-то лейтенант, заменил папиросы. – Посидите немного, я скоро вернусь, и мы продолжим.
Сталин тяжело встал с кресла и вышел. Интересно, немного в его понимании – это сколько? Минут через пять давешний лейтенант, который менял папиросы, принес свежий заварник с чаем. Молча поставил на стол и пошел назад.
– Извините, – тормознул я его уже у двери, – откуда позвонить можно?
– За мной следуйте, – ответил он и пошел дальше.
Пришлось догонять. Хотя дача эта вроде не такая уж и большая. Привел он меня в небольшую комнату, наверняка служебную какую-то, показал на телефон, стоящий на обычном канцелярском столе. Я по памяти набрал домашний, послушал гудки. Теперь – в госпиталь. Долго не подходил никто, потом ответили наконец-то.
– Здравствуйте, Веру Андреевну Соловьеву пригласите, пожалуйста, это муж ее, – выпалил я в трубку.
– Ее нет, в командировке, – сухо ответил какой-то мужчина.
– И… когда будет? – только и смог я выдавить из себя.
– Не могу сказать, – ответил собеседник. – Не предоставляем такие сведения. – И я услышал короткие гудки.
Вот же жучила! Не может он! Ну ничего, я доберусь до вас, вы узнаете, кому что можно рассказывать! Я посмотрел на продолжающую противно пикать трубку и положил ее назад.
Вернулся в прежнюю комнату в сопровождении того же лейтенанта и в расстроенных чувствах сел пить чай. Настоящий, кстати. Ну да, еще Сталину осталось начать морковку хлебать. Вроде съел какое-то печенье, не помню даже.
Нет, и еще кто-то говорит, что я везучий! Сколько добирался, и нате вам – уехала в командировку. Ладно, надо найти Кирпоноса, забрать награды мои, надену мундир со всеми регалиями и пойду искать жену. Вот только отсюда выберусь.
Я налил в пустой стакан еще заварочки. Запах – аж в дрожь бросает. Соскучился по хорошему напитку. И тут в комнату тихонечко вошла та девчонка. Ну да, Светлана. Интересно, какая у нее фамилия? Сталина? Джугашвили? Может, и вовсе по матери, Аллилуева? Села на край кресла, в котором перед этим сидел ее отец, и спросила:
– Расскажите, как там было? С Яшей? Мне никто ничего не говорит, будто я маленькая еще. Знаете, как я переживала, когда сообщили, что… в плен попал. Все беспокоились, не только я – и Вася, и папа. Хоть Яша и ругался с ним.
– Тяжело там, – ответил я. – Но твой брат очень хорошо держался. Достойно.
Ну что мне ей рассказывать? Как стоишь и надеешься, что не тебя повесят? Или что люди траву всю с голодухи в лагере пожрали? Хорошо, что девочке, наверное, надо было самой выговориться, вот она и нашла свежие уши. Успела рассказать, что ездила несколько раз в гости к жене Якова, Юле, и у Яши такая красивая дочь, которую зовут Галя, и еще кучу вещей. Если честно, я слушал вполуха, потому что, с одной стороны, ждал, что там Сталин решит, а с другой – досадовал, что так с Верой случилось. И знаете, про жену почему-то больше думал.
В коридоре послышались шаги. Вернулся Сталин, и Светлана упорхнула куда-то. Я встал, конечно: не у тещи на блинах.
– Ну что, товарищ Соловьев, нашел я вам специалиста по взрывающимся посылкам. Сейчас вас к нему отвезут, познакомитесь, определите фронт работ. Мне нужен работающий образец, прежде чем я приму решение.
– Есть, товарищ Сталин! – Я понял, что визит окончен, мне здесь делать нечего. Жаль, не догадался у хозяина чайку попросить. Вот это бы номер вышел!
– И вот вам от меня подарок. – Иосиф Виссарионович протянул руку, и в ней оказался картонный футляр. Он поднес его к столу и вытащил оттуда книгу в красном переплете. Кожа, не коленкор. И тиснение золотом на переплете: «И. Сталин. Вопросы ленинизма». – Держите, это вам.
Я подошел поближе и открыл обложку. На форзаце свеженькая надпись чернилами чуть наискосок: «Тов. Соловьеву на добрую память. С благодарностью» – и знаменитая подпись, а под ней – сегодняшнее число. Да уж, такой подгон… Это дорогого стоит.
* * *
«Паккард», привезший нас сюда, никуда не делся, ждал. Только вместо майора в сопровождение сел охранник в гражданском, хотя военная косточка из него выпирала даже из-под драпового пальто. Ехали молча. Водила знал, куда везти, а с охранником мне не о чем лясы точить. Поехали обратно в Москву, но куда-то в такие дебри, что я только направление на юго-запад понял.
Ворота, похожие на множество других, но машина остановилась именно перед ними. За кирпичным забором – вроде склад какой-то, мне с заднего сиденья плохо видно. Мелькнуло, а я не присматривался. Во дворе – три охранника в форме артиллеристов, но с ППД. Конечно, это на фронте редкий зверь, а для охраны непонятно чего в Москве – самое оно.
Провожатый вылез из машины, кивнул мне. Я присоединился к нему, и начался поход по каким-то коридорам с переходами. Точно, контора фабричная старая. Ткнулись в дверь без таблички на третьем этаже. За ней – приемная, только стол секретарский пустой, так что провожатый сам постучался, сунул нос в щелочку и спросил:
