​- Ну что? — моя девочка тут же накинулась на меня с вопросом.

​- Его увозят на второй скорой! Все хорошо, не переживай! — я повернулся к фельдшеру, — мы поедем уже или нет? Она же истечет кровью!

​- Мужчина, хватит кричать, рана не глубокая, выживет ваша жена! — женщина лет пятидесяти умело суетилась над Варей, стараясь игнорировать мое присутствие. А я, услышав ее недовольство на мой счет и все-таки положительный прогноз, немного подуспокоился. Жена… Приятно было осознавать, что в глазах других, Варя была моей женой.

​Мигалки наших скорых и впереди едущих полицейских машин обеспечили самое быстрое попадание в близлежащую Московскую больницу. Женщина-врач постоянно заверяла меня, что опасаться нечего, проведут небольшую операцию, и все будет отлично. Варя под дозой обезболивающих и успокоительных уснула, а я продолжал сжимать ее ладонь, боясь, что все это может быть сном, и я снова ее потеряю.

​Вторая медсестра сунула мне в руку какую-то таблетку со словами, что мне самому, судя по моему виду, нужна помощь. Подложил под язык шипучее лекарство. Сейчас от меня действительно никакого прока. Уже в больнице, когда меня выбросили за пределы операционной, пару минут слонялся по коридору, пока меня не нашел Селезнев. А ведь совершенно вылетело из головы, что там с этими отморозками и, самое главное, куда успел смыться Соловьев.

​Начальник следователей завел меня в какую-то маленькую переговорную, наверное, любезно выделенную главным врачом. Здесь уже сидел Баркалов. Селезнев разложил на столе несколько листов с черно-белыми фотографиями из дома и подвала. На них были повязанные отморозки. Урод, который чуть не убил Варю, к сожалению, был жив, судя по тому, что его под руки тащили к тачке. Один запечатлен в доме, третий тип валялся на гравийке, видимо, это Кирилл приложился к его задержанию.

​- Вся троица, к счастью, выжила после вашего буйного нападения! — Селезнев со злостью тыкал передо мной в фотографии.

​- К сожалению, для меня! Не отвлекся бы на Варю, убил бы всех! — во мне все еще кипела ненависть к тому, что они с ней сделали. Благо, что жива осталась. — Где четвертый?

​- Нашли избитым на втором этаже, был без сознания.

​- Уроды что-то не смогли поделить? И начали колотить друг друга сами? — хоть в чем-то было удовлетворение.

​- Там же нашли кое-какие документы на всю четверку. Этот избитый совсем мальчишка — семнадцать лет. Так что не знаю, каким образом он там оказался, пока мои ребята выясняют все подробности. Но сейчас все находятся в медучреждении. Надо привести к кое-какому адекватному состоянию, чтобы мы могли их допросить.

​- А что с Соловьевым? — вот главная мразь, которая заслуживал настоящей казни.

​- Задержан в Шереметьево. Мы не так долго можем его продержать под арестом, его адвокат во всю суетится.

​- Наши адвокаты тоже не спят! — Баркалов подал голос со своего места. С благодарностью посмотрел на него, сейчас я мало мог принять каких-то обдуманных и адекватных действий. Серега здорово выручал.

​- Я сюда вас, Сергей Викторович, позвал не просто так, — Селезнев угрюмо бросил взгляд на Серегу, — есть определенные данные, что Соловьев и компания замешаны в гибели вашей сестры.

​- Каким образом? — слишком низкий голос Баркалова дрожал. Я же просто впал в ступор, сидел не шелохнувшись.

​- Нашли части мотоцикла и госномера в гараже дома. Я это дело помню наизусть, к сожалению. Так что практически уверен, что это тот самый мотоцикл, на котором подрезали машину, в которой сидела Оля.

​Серега тяжело вздохнул и отвернулся к стене, просто уставился в нее. Я же сейчас больше ничего не хотел слышать. Дотронулся до плеча Баркалова, глазами попрощался с ним и вышел в больничный коридор. Вокруг мелькали какие-то люди, кто-то что-то спрашивал у меня. Вроде бы даже здесь был Кирилл, потом какая-то медсестричка с испуганным взглядом склонилась над моим лицом, протирая разбитые скулы и губы от крови.

В голове крутились мысли, что Оля погибла из-за амбиций и жадности одного конкретного человека. Все стало упорядочиваться: ведь действительно семь лет назад на горизонте было несколько крупных контрактов, но из-за семейных проблем ни я, ни Баркалов толком не могли уделить должного внимания деловым вопросам. Потеряли много потенциальной прибыли, выполняли только текущие задачи. Наверно, почти на два года бизнес выбило из колеи. Соловьев тогда реально отобрал себе самые жирные куски. Сейчас он думал провернуть ту же схему: избавиться от Вари, тем самым, подорвав любую мою дееспособность. Я ведь с Питера уехал практически со сделки, которую должен был провести утром. А место моей фирмы занял Соловьев со своей компанией! Сука! За какие-то деньги убил одну и чуть не покончил со второй.

Может быть мне уйти? Не подвергать Варю больше никогда опасности. Наверно, так будет лучше дня нее. Да и вообще, захочет ли она быть со мной после всего, что произошло? Откуда-то возник Серега, сел рядом и тоже молчал. Мы оба потеряли Олю. Он ведь ей был как отец. А сейчас события снова окунули нас в воспоминания.

— Мне надо ехать с Селезневым в отдел, решить кое-какие вопросы. Адвокаты тоже туда подтянутся скоро.

— Хорошо, — я был уверен, что даже с навороченными защитниками, Соловьев уже не выберется на свободу. Создание ОПГ, убийство, а может даже и не одно, покушение на жизнь Вари, махинации и прочие преступления. Слишком много сейчас можно привязать статей к его персоне после открывающихся подробностей. Надеюсь, те уроды сядут вместе с ним на пожизненное. — Спасибо тебе за помощь сейчас и вообще… — Я протянул ему руку, и мы крепко сцепили рукопожатие.

— Ты знаешь, что для меня это также важно, как и для тебя, — он ушел, ненадолго оставив меня одного, пока к моему ожиданию не присоединился Кирилл. У них сегодня с Серегой негласная договоренность по спасению моей психики.

​В первые секунды после пробуждения даже не решалась открыть глаза, не веря, что это не сон. Свежий воздух с приятным легким цветочным ароматом, удобная постель, одеяло, свободная одежда, не сковывающая движений и, главное, отсутствие головной боли. Вспомнила последние события: я спасена, он нашел меня, понял мое сообщение! Все закончилось!

​Радостная, наконец, распахнула веки. Долгожданный свет лился в окно. Матвей был здесь: уснул в кресле рядом с моей кроватью, рука лежала рядом с моей, видимо, не отпускал даже во сне. Такой замученный, но безумно красивый. Оглянулась по сторонам: очень уютная палата, даже не похожая на больничную комнату. Слегка пошевелила руками и ногами: правое плечо и грудь были перевязаны массивными повязками и эластичными бинтами. На лице пластыри, на шее тоже. Почувствовала, что очень нужно выйти по маленьким делам. В таких вип-комнатах наверняка есть свой санузел. Аккуратно спустилась с кушетки и прошла в соседнюю комнатку. Действительно, миленькая душевая, туалет и раковина. Взглянула в зеркало: ну и видок! Разумеется, я была наполовину грязная и замученная, наспех умытая персоналом больницы и переодетая в розовую больничную сорочку. Лицо избитое и отекшее, все тело в ссадинах и синяках, плечо и правая рука из-за повязки плохо двигались. Кошмар. Еле-еле умыла хотя бы глаза и прополоскала рот, сделала свои дела и поспешила вернуться. Обязательно выпрошу сходить в душ сегодня, либо попрошу помощи Матвея.

​Не хотелось будить мужчину, он выглядел очень помятыми уставшим. Тут и там были кровоподтеки и гематомы, вспомнила, как он дрался с тем уродом, рискуя нарваться на удар ножом, но в итоге справился и спас меня. Обогнула кресло и остановилась около небольшого столика — Зорин уже успел принести букет божественных белых пионов, запах которых был одним из первых, что я почувствовала. Прошла к окну и, просто облокотившись на подоконник, наблюдала за бегущей вокруг жизнью. На территории был маленький сквер, где гуляли несколько пациентов. Солнце, зелень, птицы щебетали, жизнь вокруг кипела. Радовалась каждому мгновению — я спасена, я буду жить.