Слишком просто считать нафс скопищем всего дурного и негативного в человеке. По таким явным признакам не составило бы большого труда его обнаружить. Более-менее развитый человек сопротивляется дурному в себе, старается не идти на поводу у возникающих желаний. От этого желаний не становится меньше, они подавляются и загоняются вглубь. Общественная мораль требует соблюдения правил приличия. Испытывая давление, нафс маскируется, мимикрирует. Он приобретает респектабельный вид.

Со временем желания нафса кардинально меняют форму, одеваясь в пристойные одежды, но содержание их остается прежним. Внешние проявления обновленного нафса вводят в заблуждение: изысканные манеры светского льва, уровень образования, культуры, интеллекта, и вдруг в какой-то миг случайно мелькает лукавый и циничный оскал, до боли знакомый. Нельзя победить нафс на его поле и его же методами, подчиняясь правилам игры, им установленным.

Труднее всего люди понимают тот факт, что игра уже идет и они в ней принимают участие. И правила игры уже совершенно от них не зависят, их установил нафс, это его игра, его поле, его правила. Все проявления людей-машин контролирует нафс, он ими управляет. Машинальными людьми руководит животная душа, машина эго, машина животных инстинктов. Как сопротивляться машине, если она постоянно работает, включена в непрерывный процесс? Продолжительное время машина работала сама по себе, и это здорово на нее повлияло. Человеческая машина приобрела определенные привычки, устоявшийся образ жизни, бытовые условия, круг общения и т. д.

И вдруг выясняется, что у машины есть хозяин, владелец. Машина славно устроилась в жизни, вошла во вкус, и на самом интересном месте такой сюрприз. Машина эго привыкла заботиться только о себе, о своих желаниях, и вдруг появляется кто-то и пытается управлять. Машина эго набрала обороты, она окрепла, работая на саму себя. В машине произошли изменения, ей трудно вернуться к первоначальному состоянию. Машина испорчена неправильной эксплуатацией, свободный режим привел к злоупотреблениям, у эго отказали тормоза.

Нафс — это опытный матерый хищник, он рожден выживать и приспосабливаться в любых условиях, таким его сотворила природа. Инстинкты нафса естественны, в них нет злонамеренности, противоестественные формы они принимают под влиянием искусственной общественной среды. Люди-машины считают свои животные проявления человеческими и выставляют напоказ свое животное начало. Животные инстинкты машины нафса культивируются, смакуются и насаждаются, приобретая гигантские гипертрофированные формы.

Люди-машины поклоняются нафсу, возводя его на трон. Они не понимают того, что своей жизнью обязаны Богу, а не нафсу. Некоторую осмысленность, возможность говорить, общаться между собой подарил им Бог, а размножаться и питаться способна любая одушевленная тварь. Люди-машины живут обыкновенной тварной жизнью, а мнят себя человеками. Они совершенно не замечают подмены, того, что ими правит нафс — животная душа, а настоящими людьми руководит дух. Люди забыли свое происхождение, свою близость к Богу, они привыкли к нафсу и делают для него все, считая, что это животное и есть человек. Хитроумный зверь нафс ловит людей на удочку эгорзма. Здоровое эго — это инстинкт самосохранения, жизнеспособность, машина эго должна быть сильной и выносливой.

Этот веский аргумент берется за основу, и под этим соусом можно подать любое блюдо. Так здоровый эгоизм незаметно переходит в вялотекущее заболевание. Нафс всегда метит свою территорию приятными эгоистическими привычками. Это такие шалости, островки тщеславия, зоны расслабления. Здесь машинальный человек дает себе волю, точнее своему зверьку нафсу. И дракончик безумствует по полной программе. Очень часто вся жизнь крутится вокруг этих шальных моментов, когда можно позволить себе все, и царит полный беспредел желаний. Страсти заменяют людям настоящие глубокие чувства. Страсти действуют как отрава, ржавчина, разъедая саму способность испытывать подлинное и чистое, заменяя его грубой подделкой.

Больше всего люди-машины боятся потерять возможность следовать своим привычным слабостям. Они готовы многое терпеть, многое простить, лишь бы им было позволено предаваться безумным разрушительным привычкам. Нафс может спать спокойно, ему ничего не грозит, пока машинальный человек увяз в болоте привычек. Весь образ жизни обычного человека состоит из приятных нафсу привычных удовольствий.

Как только человек не получает новой порции сладкого, нафс тут же бьет тревогу. Он воспринимает это как посягательство на его территорию. Беспокойство переходит в раздражение, агрессивность. Если желание не исполняется продолжительное время, нафс озлобляется. Машинальный человек меняется на глазах, он готов ненавидеть весь свет лишь потому, что его лишили привычной «игрушки». Нафс злопамятен и мстителен, он может затаиться, но обязательно проявит себя позднее новым мощным требованием порции удовольствия.

Уязвимость нафса заключена во времени. Волны желаний накатывают все сильнее, если встречают преграду. Они бешено бьются об нее, стремясь устранить. С течением времени волны слабеют, нафс выдыхается. Если на пути желаний нафса поставить много преград, он быстро вымотается. Бунтарь нафс кидается на все без разбора, торопясь разделаться. Бешенство не поддается дозировке. Тактика выматывания приводит к ослаблению нафса, он сдувается, словно воздушный шар. В этот момент следует брать нафс под жесткий контроль и сажать на голодный паек. Трудности и неудачи заставляют людей менять свои привычки, урезать амбиции, сокращать объем притязаний к жизни.

Таким образом люди избавляются от лишнего и пустого, оставляя самое необходимое. Когда много всего, много желаний и возможностей, машинальные люди теряются, не умея выделить главное. Помогают повороты судьбы, принося испытания, невзгоды, страдания. Когда жизнь припирает к стенке, нафс лишается опоры, и самое время сажать его на цепь. Обуздание нафса — процесс долгий и мучительный, как и укрощение любого дикого зверя. Он требует воли и мужества.