Миша отпускает Алёну и та, бросив последний молящий взгляд на дочь, втягивает голову в плечи и, сгорбившись, медленно уходит.

Помогаю подняться Лизе, обнимаю ее, глажу по светлым волосам и понимаю, что весь мир замер в этом мгновении. Моя девочка, рыдающая в моих объятиях и самый лучший на свете мужчина, который обнимает нас обеих так крепко, словно боится потерять. Мои родные. Моя семья. Порву за них. Никому не позволю их обидеть.

С благодарностью смотрю на Мишу. Он, обнимая нас, целует в макушку меня, затем дочь.

— Девочки мои, - шепчет он.

Из коридора слышится мелодия моего мобильного. Выпустив Лизу и Мишу из объятий, медленно подхожу к своей сумке, лежащей на коридорной тумбочке. Тянусь рукой, как бомбу замедленного действия выуживаю из недр сумочки играющий телефон. Нехорошее предчувствие скребется на краю сознания. Что-то я забыла. Что-то упустила. Что-то случилось. И виной этому я.

Звонит Виталина.

События прошедшей ночи каруселью мелькают в сознании, мешая сосредоточиться на звонке.

— Маш… - слышится из трубки растерянный голос завуча. - Мне некому больше позвонить… - Она переходит на плач, а мое сердце, словно стальные тиски сжимают. - Прости меня.

— Что происходит?

— Я… Мне кажется я теряю ребенка… - по спине ползет липкий холод, перед глазами все плывет. - Вадим в тюрьме, родных у меня нет.

— Ты в скорую звонила? - не замечаю, как перехожу на “ты”, но сейчас не до соблюдения субординации. Ночной срыв не в счет.

— Там какая-то авария на Нагибина, все машины там. Сказали добираться своим ходом.

— Адрес. Быстро, - вырывает Миша телефон из моих рук.

— Ты поедешь? - тихо подкрадывается сзади Лиза. Она тоже перестает мне “выкать”.

— Да.

— Ну и дура! - вскрикивает Лиза. - Она же разрушила твою семью!

Дура, согласна. Только никому не пожелаю того ужаса что переживает сейчас невеста моего бывшего мужа.

— Поехали, - раздается громовой голос майора. - Лиза, ты остаешься? - Миша надевает свою куртку и протягивает мне мое пальто.

— Нет, я с вами. Это шоу я ни за что не пропущу, - веселеет девушка. надевая куртку.

— Не стоит глумиться над ней. Ей и так плохо, - осаживает ее Миша.

— Нечего было портить нашей Маше жизнь, - ворчит Лиза, выходя в подъезд.

Это “нашей Маше” приятно режет слух. У меня теперь есть семья, и я молю Бога, чтобы все разрешилось наилучшим и безболезненным образом.

Подойдя к обшарпанной двери квартиры, в которой живет Виталина, я робко жму в дверной звонок. Дверь нам открывает то ли женщина, то ли мужчина - настолько опухшее лицо и расплывшаяся фигура у этого человека, что не понятно. И прокуренным сиплым голосом презрительно выплевывает:

— Че надо?

— Виталина здесь живет?

— А вы кто такие?

— Друзья, - объявляет Миша и потеснив фигуру, протискивается внутрь квартиры, потянув меня за собой.

Квартира большая, просторная, с тремя спальнями. Только все портит спертый запах алкоголя и вонь сигарет.

Из кухни раздаются звуки застолья.

Да, она была права - воспитывать ребенка в таких условиях невозможно.

Пройдя по коридору, попадаем в комнату Виталины. Она лежит на боку в позе эмбриона, прижав ноги к животу.

— Вит, - зову ее.

Она открывает заплаканные красные глаза и устремляет безнадежный взгляд на нас с Мишей.

— Маша, - шепчет сухими губами.

— Идти можешь?

— Не знаю, - срывается на плач. - Мне кажется, если я встану, то… Он… Он умрет!

— Ох ты ж ё! - восклицает Миша, подходит к кровати и обращается к девушке: - Перевернись на спину, ноги прижми друг к другу. Давай!

Обомлевшая Виталина, кряхтя, послушно выполняет приказ.

Глядя на то, как аккуратно Миша берет на руки Виталину и несет к выходу, я не испытываю ревности. Давлю в себе сожаление о глупости, совершенной десять лет назад. Вадим, когда я была в такой же беде, просто вызвал мне такси. Я сама собиралась, ждала машину и ехала в больницу с дикой болью в животе. Может, если бы обо мне так позаботились, как о Виталине, я бы смогла сохранить ребенка?

— Сумка… У стены… Серая… Там вещи для больницы… - стонет Виталина.

Опустив голову замечаю нужное, и взяв в руки, направляюсь следом за Мишей.

Нет, все правильно. Моего ребенка не удалось спасти, но может так даже и лучше, как бы жестоко это ни звучало. Неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я родила. Может Вадим все равно ушел бы от меня, оставив нас с ребенком одних. Я бы не встретила Мишу, не стала бы мачехой для Лизы. Они моя семья, а не та, что разрушена жестоким адюльтером.

На улице Лиза, оставшаяся ждать нас, открывает дверь машины, и Миша осторожно кладет Виталину на заднее сиденье. Лиза устраивается рядом, помогая Виталине положить голову на свои колени.

— Там пеленка в сумке, - кряхтит Виталина.

— Какая пеленка? - не догадывается Миша.

— Я обивку вымажу.

— Да хрен с ней, с обивкой! - психует Миша. - Ложись и дыши глубоко. Все будет хорошо, Вит. Прорвемся, - растерянно говорит и указывает мне кивком головы на переднее сиденье.

— Куда везти? В приемный покой? - спрашивает Миша, сев за руль.

— В перинатальный центр, - отвечает Виталина. – Там мой врач.

— Хорошо, - кивает Миша и заводит мотор. Ведет машину спокойно и уверенно. От этой невозмутимости становится спокойно и мне.

Наблюдаю за переживаниями Виталины и вспоминаю себя. Когда у меня среди ночи началось кровотечение, я разбудила Вадима. Он вызвал мне такси, вручил пачку салфеток и отправил в больницу. Я еще выслушивала гневную тираду таксиста о том, что я запачкала сиденье и ему теперь придется за свой счет делать химчистку. Общество не жалеет мам, даже будущих.

И сейчас Виталина через те же ужас и боль проходит сама. Любимого человека нет рядом, некому ее поддержать морально. Я молюсь о том, чтобы малыш выжил и с ним было все хорошо. Чтобы родился здоровеньким. Господи, пожалуйста. Прошу. Пусть это не мой ребенок, но он не виноват в наших разборках из-за квартиры. Я не смогу жить с этим чувством вины, ведь это я довела Виталину до нервного срыва. Из-за меня может погибнуть невинный ребенок. Господи, прости меня…

***

— Ну что там? – задают хором вопрос Миша и Лиза, ожидающие новостей в приемном покое, пока я помогла Виталине добраться до нужной палаты. Посторонних не впустили. Мне пришлось представиться ее сестрой.

— Врач осматривает ее. Сказал ожидать здесь. В любом случае, она останется в больнице под наблюдением. Сумку с вещами я отдала.

— И что ты будешь ждать? – спрашивает Лиза.

— Буду ждать, - обреченно вздыхаю я, присаживаясь на кушетку и складывая руки на коленях, как примерная ученица.

— Лизок, сгоняй за водичкой, - протягивает Миша дочери купюру, и она, кивнув, оставляет нас одних. Ну как одних… Снующие туда-сюда врачи и медсестры не в счёт, не слушают наш разговор.

— Я была здесь, - произношу после недолгой паузы.

— Ты…

— С угрозой выкидыша, - киваю. - Мой малыш тогда не выжил.

Миша берет мою руку, лежащую на коленях в свои ладони. Согревает их теплом своих рук. Так проникновенно смотрит мне в глаза.

— Как ты пережила это?

— Мы с Вадимом договорились не вспоминать. Будто ничего и не было.

— Ты к психологу ходила?

— Нет, Вадим не захотел, типа он не псих, да и мне нечего позволять ковыряться в своих мозгах, так он выразился.

— Придурок. Ничего, Виталина еще хлебнет с ним. Никакой заботы и ответственности за любимых.

— Я надеюсь, у них все будет хорошо, - шепчу я. – Если с ними что-то случится… - горло стягивает спазмом, из груди вырывается всхлип. – Я никогда не прощу себе этого. Это я ее довела, понимаешь? – горестный всхлип тонет в моих надрывных рыданиях.

— Маш, ты ни в чем не виновата, - Миша крепко обнимает меня и гладит широкой теплой ладонью по спине стараясь успокоить. - Лиза говорила, что Виталина в больнице лежала на сохранении. Просто беременность проходит не так легко, как хотелось бы.