— Сильно это Наполеону не помогло, — заметил я.

— Это да, — согласился Романов и продолжил рассказа: — А с наступлением периода бездарья с шапкой Мономаха провернули ещё один трюк — Николай Первый не знал, как долго это всё затянется без магии, и решил, что не стоит держать столь ценный предмет на виду. Он велел в строжайшей тайне изготовить точную копию шапки и поместил её в Оружейную палату. А оригинал император спрятал. И если о замене знали хотя бы в семье, то информация о месте, где хранится оригинал, передавалась от отца к сыну и больше никому. Но видимо, кто-то кому-то всё же проболтался, раз мы имеем то, что имеем.

Александр Петрович сделал паузу, глотнул кофе из чашки и продолжил:

— Когда вернулась магия и оказалось, что в Оружейной палате находится подделка, удивились все. И никто даже предположить не мог, где может находиться оригинал. Я, изучив все доставшиеся мне от прадеда архивы Романовых, пришёл к выводу, что оригинал был вывезен из России. После этого я выкупил всё, что касается Романовых в эмиграции: все архивы, всю переписку тех членов семьи, кому удалось выжить после революции и покинуть Россию. Особенно меня интересовало всё, что было связано с Великим князем Кириллом Владимировичем, провозгласившим себя в тысяча девятьсот двадцать четвёртом году императором Всероссийским в изгнании Кириллом Первым.

Кесарь встал из-за стола, подошёл к одному из шкафов и достал оттуда шапку Мономаха. Я понимал, что это лишь копия Великого артефакта, но и она выглядела очень эффектно. Романов положил шапку на стол передо мной и сказал:

— Я очень долго изучал документы и письма, пока наконец не нашёл то, что мне было нужно, в одном из писем Кирилла Владимировича. Он писал из Парижа отдыхающей в Ницце супруге, что после того, как брат Андрей передаст ему символ царской власти, Кирилл Владимирович получит полное право именоваться императором в изгнании. После этого многое стало понятно, и я теперь точно знал, где искать. Ты даже не представляешь, сколько сил, времени и денег у меня ушло на то, чтобы найти и получить вот это.

Романов подошёл к шкафу и достал из него ещё одну шапку Мономаха. Её он тоже положил передо мной, после чего сказал:

— Слева шапка из Оружейной палаты, а ту, что справа, вывез из России Андрей Владимирович и затем передал брату. Мне удалось в итоге выкупить её у наследников Кирилла Владимировича. Посмотри на них внимательно, видишь разницу? Вот по этим камням особо хорошо заметно.

Александр Петрович указал на жёлтый сапфир, а затем на один из изумрудов; я не был специалистом по драгоценным камням, но разницу заметил сразу — на так называемой французской шапке камни были немого меньше.

— Есть ещё несколько различий, менее заметных, — сказал Романов. — Но нам и этого достаточно, чтобы понять, что эта копия не идеальна. Однако Николай Первый в своём секретном дневнике писал, когда ему сделали копию шапки Мономаха, та была настолько похожа на оригинал, что император боялся их спутать, и чтобы этого не произошло, он даже приколол к настоящей шапке булавку.

— Но эти две шапки отличаются довольно-таки сильно, — ещё раз заметил я. — Здесь булавка не нужна.

— И что это значит? — спросил кесарь.

— Что наследники Кирилла Владимировича Вас обманули и где-то есть ещё третья шапка?

— Ты догадливый, третья шапка действительно существует, но наследники Андрея Владимировича меня не обманывали. В том-то всё и дело. Это именно та шапка Мономаха, которую Великий князь привёз в Париж, приехав из России в тысяча девятьсот двадцатом году. Сомнений быть не может — я проверил со всех сторон.

— Но тогда я ничего не понимаю, — признался я.

— Я тоже долго не мог ничего понять, — сказал Романов. — И уже почти отчаялся, решив, что раз и в Оружейной палате, и в Париже у наследников Кирилла Владимировича находились копии, то оригинал утрачен. Но я был практически уверен, что из России Андрей Владимирович всё же вывез настоящую шапку Мономаха. А вот во Францию он привёз копию — здесь сомнений у меня тоже нет.

— Но как такое могло случиться? — удивился я. — Он явно не мог в дороге произвести замену.

— Почему ты так думаешь? — спросил кесарь.

— Да потому что шапки хоть и отличаются, но они всё равно очень похожи. Разве можно по дороге такую качественную копию сделать?

— Нет, это невозможно, — согласился Александр Петрович. — Но можно заехать туда, где эта копия уже была.

— Вы так говорите, будто копии шапки Мономаха по всему миру разбросаны.

— Мне повезло — она была всего одна. И Андрею Владимировичу тоже повезло — он ехал в Париж именно через этот город.

— Но зачем он брата обманул?

— Возможно, он его не обманывал, и Кирилл Владимирович знал, что брат привёз подделку. Но на сегодня я тебя и так уже перегрузил информацией. Мотивы Великих князей мы обсудим в другой раз. Время у нас есть, жду тебя после пятнадцатого сентября — и я расскажу тебе уже непосредственно о деталях нашей предстоящей операции.

— И город после пятнадцатого назовёте? — спросил я.

Романов рассмеялся и ответил:

— Ты решил, что я боюсь тебе заранее рассказывать, в каком городе находится шапка Мономаха? После всего того, что я уже тебе рассказал?

— Это было бы вполне предусмотрительно, — заметил я.

Кесарь опять усмехнулся и сказал:

— Вообще-то, из любого открытого источника можно узнать, что по пути из Новороссийска до Ривьеры Великий князь Андрей Владимирович сходил на берег лишь в Константинополе, чтобы получить французские визы.

— Мне надо будет ехать в Константинополь? — спросил я.

— В Стамбул, — ответил Романов. — К сожалению, шапка Мономаха находится в турецкой части города.

— Не бойся! — со злостью крикнула мне бабушка. — Нападай! Бей!

— Но… — попытался я объяснить своё бездействие. — Вы уверены?

— Не заставляй меня жалеть, что я отдала тебе меч мастера! Бей!

Мы тренировались уже пять дней — каждый день по два полуторачасовых занятия с полной выкладкой. Первую тренировку проводили после завтрака, вторую — перед ужином. Я выматывался на них так, что мне требовалась помощь Тойво, чтобы прийти в себя.

Но и результат таких изнурительных тренировок не заставил себя долго ждать: уже на третий день я научился довольно неплохо контролировать силу меча, точнее, силу его стандартного удара. Для того чтобы контролировать всю силу Великого артефакта, требовался более высокий уровень и подготовка, что были у меня.

Но даже то, чему я научился, впечатляло. Теперь я мог не просто разбивать клинком землю, делая в ней глубокие овраги-трещины, но и мог контролировать их глубину и длину. Конечно, плюс-минус два-три метра, но даже это можно было считать успехом. Ведь в первую очередь это означало, что я научился справляться с уникальным клинком. Правда, для этого пришлось перепахать часть леса и большой луг за ним, но, как говорила бабушка, это лучше, чем не научиться владеть мечом и в итоге отдать все эти леса и луга англичанам или финнам.

Создание силовой волны, исходящей от клинка и сметающей всё на своём пути, давалось труднее. Из десяти попыток хорошо если одна выходила относительно успешной. Но даже в этом случае эффект был недолгим — секунд пять, не больше. Бабушка же хотела, чтобы я научился не просто давать команду мечу, запускать разрушительную волну, но ещё и мог менять её направление и контролировать длительность. Как этого добиться, я не представлял — даже в те пять секунд, что у меня получалось, я едва не терял сознание от того, что все свои силы тратил на то, чтобы удержать меч в руках.

Но так или иначе, прогресс был заметен, и это радовало. А самым необычным во всём этом было то, что я толком не мог понять, как у меня получается взаимодействовать с артефактом. Всё происходило на каком-то интуитивном уровне — меч будто чувствовал, что я от него хочу. Это особенно было заметно в те моменты, когда я лупил им по земле: иной раз я мог ударить со всей дури и добиться лишь неглубокой трещины, максимум в полметра; а иногда вроде бы слабый удар с определённым настроем вызывал глубокий и длинный разлом.