Мартин, усевшись чуть поодаль, в стороне от огня, настороженно рассматривал незнакомцев. Илейн, кажется, была у них за главную — говорила она, а двое растрепанных седых стариков, поклонившись рыцарю и пробормотав слова благодарности, жадно набросились на еду. Девочка, наверное дочь Илейн, наоборот, так устала, что поклевала совсем немного и уснула, свернувшись в клубок, прямо на траве.

Мартина снова кольнуло подозрение. Что-то с ними было не так. А вдруг это действительно эльфы? Хотят разжалобить, усыпить внимание, а потом улучшить момент и наслать какое-нибудь проклятие. А что похожи на людей, так никто толком не знал, как выглядят те, кто не смотрит в небо. Мартин слышал разное. Кто говорил, что они совсем мелкие, по пояс обычному человеку, кто — что у них на руках по семь пальцев, а спина и затылок полые. Или что вместо ног у эльфов птичьи лапы.

Он даже привстал и вытянул шею, пытаясь рассмотреть пришельцев получше. Старик, кряхтя, ломал кусок уже начавшего черстветь хлеба. В отблесках костра его руки выглядели темными и грубыми, с корявыми пальцами и длинными ногтями — но пальцев на каждой было по пять, как у всех.

И босые ступни у Илейн самые обычные, человеческие. Мартин поймал себя на том, что скользит взглядом выше, покраснел и поспешно отвел глаза. Он чувствовал себя глупо. Перепугался, как маленький просто, зря поднял тревогу. Что господин теперь о нем подумает?

— Не знаю, как вас благодарить, милорд, — говорила женщина. — Может, вы знаете и как к его баронской милости попасть? Вы ведь из благородных, в любое время можете к его милости входить, а нас и к замку его, наверное, не подпустят.

— Э-э… ну тут ты загнула, конечно, — ответил сэр Уилмот и смущенно почесал в затылке. — Я ж говорю, я обычный рыцарь, у барона таких с дюжину будет. Он и в лицо меня не помнит. А вам-то к нему зачем?

Илейн обхватила себя руками, будто от внезапно налетевшего порыва ледяного ветра.

— У нас беда, милорд, — прошептала она. — Мы живем на Чаячьем берегу… то есть жили. Деревни нашей больше нет. Разгромили все, дома и лодки сожгли…

Сэр Уилмот выругался.

— Вот же..! — крякнул он и в сердцах хлопнул себя по колену. — А я слыхал, последнюю разбойничью шайку в округе еще в прошлом году прихлопнули. Так тебе к самому барону необязательно идти. Как в городе будем, пожалуйся первому стражнику, что на глаза попадется — да хотя бы тем, что ворота охраняют — а те дальше передадут. Дружина на побережье придет, всех этих негодяев до одного переловят и повесят. Может, и добро ваше еще вернут. Хотя какое у вас там добро… сети да распялки для рыбы.

Илейн, не отводя глаз от огня, грустно покачала головой.

— Некого ловить, милорд. Они как позапрошлой ночью налетели, так до рассвета еще и ушли. Сейчас, наверное, уже на острове своем.

— На острове? — не понял сэр Уилмот. — Погоди-ка, женщина, на каком острове?

— На Тронхельме, милорд, — пожала плечами она. — На Чаячий берег всегда тронхельмские приходили. Только раньше торговать, а сейчас…

— Так на вас гоблины напали?! — выпалил Мартин.

Быть не может! Давным-давно великий правитель Ройс Золотой разбил войско гоблинов в битве, нанес им такое сокрушительное поражение, что прошли сотни лет, и держава Ройса распалась на мелкие королевства, а те все равно не решались снова пойти войной на южные земли. Сидели на своих холодных островах за Буйным морем, грызлись между собой клан на клан, приплывали на огромных змеях, чтобы обменять янтарь и каменное дерево на овечью шерсть и пшеницу. Большие, на голову выше любого из людей, с толстыми руками и ногами, грубой темно-серой кожей, с вытянутыми лицами, больше похожими на птичьи клювы; они одевались в куртки-безрукавки даже зимой, будто не чувствовали холода — или уже привыкли к нему у себя на севере, и носили на поясе ножи. Мартин слышал, что после разгрома и заключения мира Ройс Золотой объявил главам гоблинских кланов, что их народ может вести торговлю с королевством, но гоблинам запрещалось ступать на берег с боевым оружием. Мартин видел их несколько раз, последний — этой зимой, когда вместе с остальными ездил в одну из рыбацких деревень. В море, покачиваясь на серых волнах и выгнув длинную шею, виднелся темно-зеленый змей, а гоблинские купцы сновали как муравьи, сгружали тюки с товаром с досчатых гнезд у него на спине и швыряли их вниз, в поджидающие лодки; на берегу их наваливали на телеги и везли дальше, в столицу. Гоблины разговаривали грубыми хриплыми голосами, коверкая слова, и выглядели мрачно и даже устрашающе, но слыли честными торговцами, и вели себя мирно…

— Да быть такого не может! — воскликнул сэр Уилмот. — Ройс Золотой же, когда ярлунги просили мира, заставил их поклясться, что больше никто из гоблинов на нас оружие не подымет во веки веков! А я их знаю, для них клятва — это святое. Они сдохнут скорее, чем…

— Ни о чем таком я не слыхала, милорд, — сказала Илейн. — Но только гоблины сожгли нашу деревню, всех мужчин, что пытались защищаться, убили, а кто выжил, угнали с собой, и Аррана моего тоже. Мы вот с его родителями и Шинной спаслись, только что делать дальше — ума не приложу…

Она уронила голову на руки и снова тихо заплакала.

К наступлению темноты у Мартина гудела голова от увиденного за день. Уже утром они выбрались из леса и по сторонам дороги потянулись зеленые поля и аккуратные деревеньки, потом вдалеке заблестела река, а на том ее берегу прямо к небу взлетала каменная стена. Все чаще и чаще встречались пешеходы, всадники, телеги и повозки, груженные всякой снедью — похоже, что в столицу стекался народ со всей округи. Ближе к полудню они пересекли мост белого камня, давший имя городу; сэр Уилмот заметил, что его построили еще до правления Ройса Золотого. Вблизи городская стена оказалась не такой огромной, как почудилось Мартину сначала, но зато он разглядел свисавшие с бойниц полотнища с белой башней на красном поле и тремя звездами над ней. Рыцарь и тут пришел на помощь, объяснив, что это герб баронов Тиреннов. Та же эмблема красовалась на сюрко стражников с копьями и короткими мечами на поясе, что стояли у городских ворот. Сэр Уилмот спешился и легонько подтолкнул робеющую Илейн к одному из них. Выслушав женщину, стражник позвал своего товарища, сказал ему что-то и тот знаком приказал Илейн с дочкой и стариками следовать за собой.

— Что с ними будет? — набравшись смелости, спросил Мартин. Стражник, хмурясь, пожал плечами.

— Повторят, что мне рассказали, капитану, а может и его милости барону, если там действительно все так серьезно. А потом, наверное, к солнечным сестрам. Нищие и бродяжки — это по их части. Жилье им подыщут, девчонке работу какую-нибудь… Ладно, а вы-то к нам зачем?

Рыцарь показал стражнику свой перстень.

— Уилмот Мшанский, приехал на турнир.

— Вам, сэр, к распорядителю нужно, — сказал тот, поклонившись. — Чтобы он внес вас в список участников. Езжайте в замок его милости, на воротах спросите Дугала, ребята вас к нему проводят.

Стражник объяснил, как найти дорогу к замку, а потом по просьбе сэра Уилмота указал, как проехать к ближайшей таверне.

— Здесь совсем рядом, сэр, — сказал он. — Поедете от ворот прямо, на первом перекрестке свернете направо, на Гончарную улицу, в самом конце есть местечко, «Журавль» называется…

Больше всего Мартин боялся, что собьет кого-нибудь, или что повозка просто застрянет — улочки в Беломосте были узкими, а людей на них… он еще никогда не видел такого столпотворения. В Вересковицах жили двенадцать семей, в Сорочьих Камнях, которые принадлежали соседям сэра Уилмота Тойнам — вдвое больше, но в обеих деревнях народу было, наверное, меньше, чем на одной городской улице. Со всех сторон неслись голоса, крики, стук башмаков по камням. И дома здесь встречались каменные, хотя деревянных было больше. Высокие, трех — и четырехэтажные, они нависали над улицей, так, что почти закрывали небо.