Глава девятнадцатая

Уметь выносить одиночество и получать от него удовольствие — великий дар.

Джордж Бернард Шоу

В машкину дверь стучал уже лбом и коленями, перегруженный, словно осёл на багдадском базаре. Даже в зубах болталась авоська с овощами. Немного не сдержал порыв энтузиазма: ну не смог уйти с рынка, не позволив себе запастись продуктами аж на две недели вперёд.

Хотя, если честно, то чем ближе я был к дому Маши, тем меньше у меня оставалось уверенности в том, что меня не попросят отвалить со всеми моими ништяками. Что-то такое гордо-аристократическое периодически выглядывало из-под машкиной эмансипированной харизмы. Спаситель-то я спаситель, а если у девушки уже кто-то есть? Не может не быть. Или был, да обидел. Банальная история. Симпампуля же… Неловко может получится. Прусь как нувориш на случку. Надеюсь, мне хватит мужества элегантно растаять в дымке вечерних сумерек и не лезть в чужую жизнь.

И вообще: что за бред последнее время лезет в голову благородному анавру? Старый добрый спермотоксикоз тому виной или что-то ещё? Хотя к спермотоксикозу вряд ли применимы прилагательные «старый» и «добрый». Тьфу ты! Ну сколько можно ждать? Уснула она там, что ли?

— Гаврила? — дверь открыла и вправду выглядевшая заспанной девушка, опиравшаяся почему-то на один костыль.

— Шкожко можно жжать?! Вожми уже авошку, — проговорил-прожевал я, вращая глазами.

— Ой! — Маша приняла из моих зубов авоську с овощами и, хихикнув, перехватила поудобнее костыль, протянула вторую руку за другой сумкой.

— С остальными я сам справлюсь. Ты ж раненая, егоза. Принимай гостя с ярмарки!

— Да у меня сегодня просто настоящий проходной двор, только полчаса назад последняя подруга ушла. Я и задремала.

— Так я помешал, может, разгружусь, да уже завтра загляну? А ты досыпай.

— Да ладно тебе, Гаврила. Ночью спать нужно. И чего это ты столько всего натащил?

— Так я рассчитал еды как раз на весь реабилитационный период, чтобы лишний раз в магазин не бегать. На костылях это ещё тот геморрой. Я тут видел у тебя гастроном аж за четыре квартала. А до рынка и вовсе через полгорода ехать. Ничего. Сейчас холодильник забью, рассольничек намучу или ещё чего живительно-пикантного, отбивные можно опять же.

— Стой, стой, Луговой! Мне столько не съесть и за неделю. Ты чего?

— Так ты же не одна кушать будешь. С товарищами поделишься. А в гости к больным максимум яблоки или апельсины приносят. Или куриный бульон. В отличие от общепринятого мнения, этим точно сыт не будешь. Сама же сказала «проходной двор». Подруги или ещё кто с хорошим аппетитом, — я с нейтральным видом пожал плечами и стал разгружать сумки, чувствуя на себе пристальный взгляд девушки. Намёк был воспринят спокойно.

— «Ещё кого» у меня нет, если ты об этом, Луговой. А вот что Стася скажет?

«Ни фига себе!» — про себя изумился я осведомлённости девушки. Нда-а, девичья разведка, не дремлет. Не институт, а большая деревня.

— Что скажет Стася? Расстроится, наверное. Может быть, да, а может быть, и нет. Скорее успокоится. Мы ведь расстались. Не скрою, по моей инициативе. Подробности знать хочешь?

— Нет, уволь, — слегка покраснела Маша. И постаралась сменить тему, — видик-то зачем припёр?

— Смотреть будешь, просвещаться культурно. Я и фильмов разных прихватил, скучно не будет. Выбирал на свой вкус, может, понравится? — я не утерпел и немного слукавил.

Ещё бы не понравится! Гир, Робертс, Суэйзи, Мур, Костнер — в своё время я не знал ни одной девчонки, которая бы не фанатела по одному из героев, которых они воплощали на экране. Это же почти не убиваемые козыри! Мягкая сила, Юнайтед Стейтс оф-таки Америка, чтоб им всем повылазило, где не нужно…

— Блин, Гавр, ты маньяк! — воскликнула Маша, перебирая видеокассеты, которые я вывалил на её стол внушительной кучкой, — когда мне теперь учиться прикажешь? Я же так хвостов нахватаю.

— А ты не спеши, Маш, делу время — потехе час. Тебе же в институт не нужно ходить? Все задания, лекции и семинары будешь дома штудировать. Поверь, на втором курсе семьдесят процентов информации, а то и больше — шлак, который тебе никогда не пригодится. Тебе ещё и понравится такой способ учёбы. Жаль, нельзя оформить в нашем институте свободное посещение занятий. Сколько бы свободного времени для полезных вещей освободилось.

— Это ты на основе личного опыта такие выводы сделал, Луговой? Потому и с экстернатами заморочился? — Маша шустро, несмотря на костыли, последовала на кухню и с нескрываемым скепсисом стала следить за моими манипуляциями с продуктами и посудой.

Я же, что называется, «обживал» территорию. Ничего экстраординарного. Газовая печка с духовкой, что оч-чень неплохо. Посуды мало: всего две кастрюли, сковорода, пара мисок, ложки-вилки. М-да… в этом доме скорее не готовили, а разогревали или варили макарошки и рис к консервам. Советский студенческий минимализм. А ещё девочка называется. Ладно, назвался груздём, буду писать на простой.

— Ты и про экстернат знаешь? Сдаётся мне, Машенька, что, как всякий мужчина, я пребываю в святом неведении в вопросе, кто кем заинтересовался.

Машка попыталась возмущённо возразить, но я решительно пресёк любые объяснения.

— Нет, конечно же, нет, ну какой из меня объект девичьего интереса? Ты ведь, скорее всего, случайно услышала в деканате про экстернат. Например, от Шахерезады. А твои подруги ни в коем случае не напели тебе про Стасю. О ней ты также узнала чисто случайно.

— Вот ты болтун, Луговой! Но рациональное зерно в твоём позёрстве есть. Не безнадёжен. Только зубы мне не заговаривай. Ты чего тут нахозяйничать собрался? Зальёшь мне плиту, сам отмывать будешь.

— Спокойно, Маша, я Луговой! Будешь и сыта, и довольна. И плитке твоей ничего не грозит. Ничего особенного я готовить не собираюсь. Так, сотворю один вариант живительного варева — что-то среднее между огненным грузинским чахохбили и томатным супом, даром я что ли затарился на рынке целым набором специй! Да со свежим лавашиком…м-м-м — мечта!

— Я сейчас слюной захлебнусь, Луговой! — засопела у меня над ухом Маша, наваливаясь на спину далеко не девичьей грудью.

— Так, а ну-ка брысь в гостиную учить патфиз! Терпи, дщерь земная, и будет тебе награда.

— Гад! — фыркнула Машка, но дисциплинированно пошкандыбала обратно в гостиную.

Я же, подкрутив громкость кухонной радиоточки, углубился в готовку, даром что процесс в мою бытность отцом семейства был давно отработан до автоматизма. Заодно в перерывах нарубил салатика, сдобрив его оливковым маслом, кое также нашлось на рынке по совершенно бессовестной цене.

Хотя, что может быть не бессовестным в отношении экономики в этом времени? Разве что полное её отсутствие как таковой.

С учётом чужой территории справился немного дольше ожидаемого. Поэтому накормить изнывающую над учебниками Машу удалось только через полтора часа.

Супчик явно удался. Это я понял по тому, как трещало за ушами у Маши, несмотря на явно непривыкшую к острым и пряным блюдам хозяйку. Тут явно к месту оказалась баночка интуитивно прихваченного на рынке холодного мацони, призванного смягчить темперамент сотворённого блюда. Вторая тарелка была принята благосклонно, да с таким аппетитом, что я тоже не удержался от добавки.

Наконец, умиротворённые и объевшиеся мы отвалились от стола.

— Это просто свинство, Луговой, так жрать на ночь глядя! — Сикорская в блаженной неге полузакрыла глаза.

— Не переживай, Маш, с этим блюдом только кажется, что объелся. На самом деле, уже через час снова захочется есть, поэтому предлагаю чуть погодя заварить душистого чайку под десерт.

— Десерт? — глаза Маши широко распахнулись, — да ты точно маньяк, Луговой!

— Тебе полезна подобная еда. Для сухожилий, а ещё кровообращение улучшает. Ну и вообще…чувствуешь, как настроение ползёт вверх? Это тебе не куриный бульончик, хотя и он иногда бывает нелишними. А надоест, так я хаш наколдую или шулюмчик. Правда, тут бы казан пригодился, но и в кастрюльке можно.