Мягкий жемчужный свет начал обволакивать Петра, и я облегченно выдохнул. К счастью, одно из сильнейших заклятий исцеления пятого ранга оправдало возложенные на него надежды. С противным, мерзким хрустом кости руки начали возвращаться на положенное им природой место и срастаться. Исчезла мертвенная бледность, дыхание выровнялось — гибель от ран ему уже не грозила.

А вот с аурой всё было не так хорошо. Нет, жемчужный свет, стремительно впитываясь в чародея, пытался все исправить, но проблема была в том, что энергетику Старшего Магистра при таких повреждениях нужно было лечить чарами шестого ранга, и потому о полном её исцелении речи не шло. Впрочем, самые сильные повреждения привести в относительную норму всё же удалось, а оставшееся я ему поправлю сам, при помощи алхимии. Уж чего-чего, а реагентов у нас среди трофеев было хоть попой кушай.

— Я прикончил… Младших Магистров и большую часть Мастеров, — прохрипел открывший глаза Смолов. — Все, кто выжил, бежали. Лагерь наш…

— Айда красавец, айда сукин сын! — восхитился за моей спиной Приходько. — Расцеловал бы, не будь он мужиком!

— Трофеями займитесь, целовальщики, — устало приказал я. — И раненными. Времени в обрез.

Эта схватка стоила нам самых больших единовременных потерь за всё время существования моей гвардии. Сквозь ночной мрак на лагерь Игнатьевых обрушились триста семнадцать гвардейцев и восемьдесят три мага-офицеров различных рангов — от Учеников до Мастеров. Сейчас, заняв самый уцелевший участок захваченного лагеря, в живых оставалось двести шестьдесят воинов, из которых обошлись полностью без ран лишь сто три бойца. Остальные были в разном состоянии, от лёгких ранений, которые уже через несколько часов исчезнут благодаря крепости усиленных организмов и качественной лечебной алхимии до тяжелораненных, которые на ноги без помощи целителя вставать будут неделями.

Среди чародеев потерь тоже хватало. Мастера выжили все, к счастью, хотя половина в ближайшие двое-трое суток могут даже не думать о магии — магическое истощение было явлением в чем-то даже полезным для личного развития, но обратной стороной становилась временная беспомощность. Среди Учеников и Адептов безвозвратными потерями числились шестнадцать один и семь человек соответственно… Собственно, большинство выживших тоже были с истощением, но у младших магов оно проходит значительно быстрее. Уже завтра к обеду большинство вновь вернутся в строй.

Победа на грани поражения, бой, в котором мы оказались ближе, чем когда-либо к окончательному разгрому. И сейчас, ходя от одного раненного к другому и пытаясь, в меру своих талантов на этом поприще помочь каждому, я видел неутешительную картину. Неприглядную правду, о которой думал каждый, но вслух сказать не решался никто.

Я обещал им будущее. Лично им либо их детям клялся, принимая их присяги, что Род Николаевых-Шуйских даст измученным положением почти бесправных охотников и крестьян место, где они будут жить нормальной жизнью. Я обещал, что на моих землях они найдут то, чего не хватало у других — твёрдый порядок, гарантию того, что любой проходящий мимо аристократ не будет властен над их жизнями.

Они сражались за меня, не задавая лишних вопросов. Прошли через мучительные преобразования, которые вообще-то надо делать в юном возрасте, что бы было легче их пережить. Тренировались сутками напролет, затем сражались в каждом бою на фронте — нет в третьем корпусе отряда или подразделения, которое хотя бы в половину так же часто, как мы, отправлялось в рейды, засады, штурмы и разведки боем. После взятия Багрянска у нас подобной работы было целое море…

И сейчас, возвращаясь домой, они рассчитывали на банальный отдых. Нет, отпусков всем и каждому я не обещал, люди понимали, что кто-то должен будет ходить в патрули, гонять разбойников, охранять дороги и рудники, но на фоне того, что было на фронте подобная работа была бы для них настоящим отдыхом.

О том, что их господин в контрах с половиной окрестных аристократов они знали, но по крайней мере сейчас, во время войны с нолдийцами ожидали, что будет тихо. Собственно говоря, если уж даже я не ожидал такой задницы, то откуда им, простым воинам, было знать, что нас ждет? И ещё интересный вопрос, какого черта обо всем происходящем мне не удосужился сообщить никто из оставшихся здесь людей. Алтынай понятно, ей в голову духа-паразита подсадили, но остальные? Надо будет позже разобраться…

Какая ирония — самый тяжелый бой случился не там, где многотысячные армии под предводительством высших магов рвали друг друга на части, а смерть могла ждать под каждым кустом, а здесь, на территории, что сейчас должна была считаться полностью безопасной. В официальных отчетах, отправляемых имперскими чиновниками в столицу, наверняка так и писали.

Воины устали. Слишком много крови, слишком частые схватки, отсутствие возможности нормально отдохнуть, повидать близких… Люди сделаны не из железа. И они не просто бессловесные цифры в колонке подсчета сухой статистики войны, которой меряет всё большинство старших офицеров. Бойцам нужна мотивация, нужен периодический отдых и разгрузка, иначе даже лучшие воины перестанут побеждать.

— Людям нужен отдых, — мрачно заметил Арсений, когда я собрал командиров на совет. — Сегодня мы одержали славную победу, и соотношение потерь такое, что впору праздник устраивать — учитывая, что уровень подготовки и возможностей бойцов и магов обеих сторон примерно сопоставим, но перевес в числе был почти десять к одному. Пятьдесят два рядовых гвардейца да двадцать три мага… Господин, вам может показаться, что ситуация отличная и стоит продолжать в том же духе…

Видимо, Арсений решил, что я в силу молодости решу в ближайшие дни ещё одну такую вылазку устроить, раз получилось с Игнатьевыми. Он, конечно, неплохо меня изучил за эти месяцы, но видимо все же решил перестраховаться и намекнуть, что успех не столь однозначен, как может показаться. Мало ли, что взбредет в голову девятнадцатилетнему аристократу, вдруг мне окончательно вскружили голову победы?

— Не волнуйтесь, — махнул я рукой напряженно сидящим вокруг офицером.

Четверо Мастеров да я — вот тебе и весь относительно боеспособный на данный момент совет командиров. Четверо оставшихся Мастеров сейчас лежат в лихорадке, расплачиваясь за чрезмерную нагрузку.

— Я всё не хуже вашего понимаю. Людей погибло слишком много за один раз… Таких потерь, да ещё и разовых, у нас со времен Багрянска не было. Да и в любом случае, сейчас важнее раненных сберечь, чем драться за лишние клочки моих земель. Да и нечего нам опасаться в ближайшее время — хребет могущества Игнатьевых изрядно треснул после этого поражения. Они ведь почти все наличные силы сюда бросили, оставив собственные земли почти без воинов. А с фронта отозвать своих дело непростое и небыстрое, да и не факт, что им это позволят — у них там не пара сотен солдат, а полнокровная дивизия по численности, и сниматься, оголяя целый участок фронта, им никто не даст.

— Но остались Серовы и прочие, — напомнил Олег, другой Мастер. — Мы разбили подкрепление, да — но те, к кому они шли, никуда не делись. Да и эти клятые нанхасы…

— Я в ближайшие дни расторгну все официальные договоренности с ними, — ответил я на невысказанный вопрос. — Это было ошибкой, доверять им. А после того, как все дарованные мной права на пребывание и ведение своей деятельности на моих Родовых землях будут аннулированы, Империя с полным на то правом вышлет карателей по их души — самоуверенные дураки собрали здесь почти всё свое племя, и прихлопнуть их разом, прибив заодно их Архимагов, весьма соблазнительно для наших. Эти дурни, решившие играть с нами в игры, слишком плохо разбираются во внутренней кухне государства, раз нарушают официальные договоренности.

Судя по лицам моих подчиненных, они тоже не слишком-то понимали, о чем я говорю, так что пришлось объяснить.

— Между Императорским Родом и всеми прочими аристократами существуют особые отношения. Это своего рода система сдержек и противовесов, причем достаточно хрупкая, которую долго и трудно выстраивали после падения Рюриковичей. Многие вещи в ней даже не задокументированы официально, являясь негласными правилами… Если не вдаваться в подробности, сейчас неуместные, выглядит это так — боярские Рода почти короли в своих землях, но за эту степень свободы внутри них они не лезут в кухню страстей и разборок между самими Романовыми, платят весьма значительные налоги и обязаны полностью за свой счет защищать границы империи. Те её части, что выходят к иным государствам, — уточнил я. — Имперская армия на этом немало средств экономит, между прочим… Ну и ещё бояре не имеют прямого доступа к богатствам Сибири. Вернее не в том объеме, который они реально способны удержать — определенный минимум этого пирога они всё же получают. Проще говоря — император не трогает их, они не мешают жить императору. Ну и ещё есть такой правительственный орган — Боярская Дума, но эти больше регулируют отношения и проблемы самих бояр.