– Дьявол, – выругался он, стирая кровь с фамильного перстня с гербом Вейландов, но лишь сильнее размазал ее, и с раздражением снял кольцо.

В каюту, не постучавшись, ворвался Дилан.

– Ваше Высочество!

– Дилан, ты мне как раз нужен. Отправь ворона в Дахаб с весточкой для Холланда.

– Ваше Высочество! – повторил тот, и Рэндалл, который все это время натирал платком перстень, поднял голову.

Перед ним стоял вовсе не Дилан, а старпом капитана.

– Что случилось, Оливер? – спросил принц.

– Шторм усиливается.

– Я заметил, – с иронией ответил Рэндалл, и, словно в подтверждение его словам, корабль снова качнуло, да так, что к его горлу подкатила тошнота.

– Ваше Высочество, матросы обнаружили в трюме пробоины.

– Что? – По его спине прошелся неприятный холодок. – Но как? Судно ведь проверяли накануне отплытия.

– Очевидно, повреждения появились в ночь перед отплытием. Капитан Уикхем отдал распоряжение задействовать все помпы, чтобы устранить течь.

Рэндалл отправился на палубу лично поговорить с пожилым капитаном, который более двадцати лет выходил в море под парусами «Виктории». Как он мог упустить из виду повреждения в судне? Как они теперь переживут шторм? Рэндалл вобрал в легкие побольше воздуха и мысленно приказал себе сохранять хладнокровие.

Когда он поднялся на палубу, его пронзил холод, пропитанный влажностью и соленым воздухом. Вокруг на много верст царила непроглядная мгла.

Капитан Уикхем стоял на шканцах, держась за ванты, и зычным голосом отдавал распоряжения морякам, которые скрепляли паруса.

Рэндалл ощупью пробрался вдоль борта и приблизился к старому моряку.

– Капитан Уикхем, старпом доложил, что в трюме открылась течь.

– Не переживайте, Ваше Высочество, мы справимся с этой неприятностью. Матросы уже сливают воду, – самоуверенно выкрикнул Уикхем.

Рэндалл нахмурился.

– Почему повреждения были обнаружены, только когда мы вышли в открытое море? Почему была допущена такая осечка?

Капитан обернулся к Рэндаллу.

– Мой юный принц, очевидно, кто-то хотел, чтобы наш корабль оказался в бедственном положении. – Он прищурил глаза, внимательно изучая Рэндалла. – Но не переживайте, «Виктория» выстояла против многих штормов, выстоит и против этого. И раз уж здесь сын той, в честь кого назвали судно, – это добрый знак.

Последние слова капитана вызвали в сердце Рэндалла бурю пострашнее той, что бушевала в море. Он догадался. Осознание случившегося складывалось в его голове по крошечной детали, точно мозаика, в ужасающую картину. Рэндалл будто сквозь мутную пелену видел, как по палубе, держась за ванты и бортики судна, перебираются матросы и пытаются предпринять попытки выстоять против яростной стихии. Все звуки вокруг стихли на несколько тонов, уступая голосу в его голове.

«Море осенью неспокойно. Вдруг вы попадете в шторм?»

Не только Аврора понимала, что выходить в море в это время года – опасная авантюра. А если корабль не готов к плаванию, то это было равносильно гибели…

«Как только твой брат Артур займет трон отца, он попытается отобрать те крохи суверенитета, что остались у Ардена. И его, в отличие от тебя, не волнует, что вы одной крови».

Слова, сказанные Нилом в день проведения ритуала, вонзились в его сердце, причиняя боли больше, чем меч. Неужели Артур решил не дожидаться восхождения на трон и устранить угрозу заранее?

Внезапно с огромной яростью на корабль накинулся ветер и чуть не унес всех моряков в открытое море. Рэндалл чудом избежал этой участи, судорожно вцепившись за трос.

Стихия разбушевалась. Соленые капли забирались ему даже в нос. Складывалось ощущение, что идет дождь – настолько мокрой и скользкой стала вся палуба от огромных волн. За пределами корабля не было видно ничего: темные воды океана заслоняли все.

В этом непроглядном мраке черный камень в перстне Рэндалла мерцал ярким тревожным светом. Он засмотрелся на это свечение, как вдруг воздух прорезал скрип и крики матросов.

– Мачта! Мачту сейчас снесет!

– Просквози меня гарпун! – выругался Уикхем.

Дальше Рэндалл не слышал уже ничего. События, как ему казалось, происходили слишком быстро. Новый шквал ветра нагнал высокий вал, который ударился о корму, заливая палубу ледяной соленой водой. Снова раздался треск, и мачта с грохотом упала на нос корабля, разломав форштевень и проломив пол.

Рэндалл слышал истошные крики матросов и все понимал. Корабль потонет. Экипаж вместе с ним. И эту гибель принесет именно он – Дитя войны. Сын Виктории на корабле, названном в ее честь, был добрым знаком? Как бы не так. Ведь именно он положил начало ее гибели, родившись на свет. И вот она, прошедшая сквозь сотни бурь, умирает вновь – по его вине.

«Пообещай мне, что ты вернешься к нам».

Родной голос терзал его сердце, а разумом впервые завладел страх.

– Обещаю… – прошептал Рэндалл, когда на судно обрушился очередной вал.

Послышался хруст, но Рэндалл не успел понять, что сломалось в этот раз. Когда корабль накренился, его руки соскользнули с влажного троса, и он упал. Последнее, что он увидел, – это летящая прямо на его голову увесистая балка.

«Обещаю», – подумал он, прежде чем его накрыл мрак.

Октябрь, 1135 г. со дня Разделения

В Ардене началась самая нелюбимая для Авроры пора – период холодных, промозглых дождей. Небо было затянуто серыми низкими тучами, а по утрам стоял такой туман, что из окна ничего не было видно. Из-за ненастной погоды Аврора почти не выходила на улицу с Райнером, и большую часть дня они проводили в покоях.

На улице вечерело, когда Аврора решила уложить Райнера. Они лежали вдвоем на кровати, и она с умилением наблюдала, как ее сын сжимает в пухлых ручках тряпичную игрушку. Он хаотично дрыгал всеми конечностями и возбужденно пыхтел и агукал.

– Вот Рэндалл удивится, как быстро ты растешь, – ласково прошептала она. Услышав имя отца, Райнер нахмурился и поджал губы, будто вот-вот расплачется. – Ты тоже скучаешь по папе? – спросила Аврора и погладила румяную щечку. – И я скучаю… Не грусти, еще месяц-другой, и папа к нам вернется.

Но ее слова возымели обратный эффект. Малыш сморщил личико и истошно заплакал. Аврора взяла его на руки, поднялась с кровати и начала расхаживать по комнате, покачивая сына из стороны в сторону.

– Тише, тише, солнышко, все хорошо, – ворковала она, но Райнер раскапризничался еще сильнее.

У Авроры ушло около получаса, чтобы успокоить его. Когда сын наконец-то уснул, она переоделась в сорочку и залезла под одеяло. Она долго не могла уснуть, но когда сон все-таки пришел, ей приснился кошмар.

Ее окружало бескрайнее бушующее море. Огромные волны неслись на корабль, грозя опрокинуть его. Она слышала вокруг себя истошные крики моряков и устрашающе громкий треск дерева. Ей было тяжело дышать, а внутренности сжимались от страха, пока она пыталась разглядеть сквозь непроглядную тьму горизонт. На нее неслась огромная волна, которая с мощностью обрушилась на корабль. Послышался очередной треск дерева, оглушающий грохот, и Аврора проснулась.

За окном стояла тихая ночь.

Аврора судорожно хватала ртом воздух. Она подняла руку, чтобы вытереть липкий пот со лба, и увидела это. Камень в перстне горел исступленным кобальтовым светом и тревожно мигал. Никогда прежде такого не случалось. Аврору обуял страх. Камень мигал еще несколько мгновений, а потом мерцание ослабло до привычного мягкого свечения. Аврора попыталась успокоиться и снова легла.

Может быть, камень души так отреагировал на ее страхи?

«Это всего лишь сон, вызванный переживаниями», – убедила себя она и попыталась снова уснуть.

Весь следующий день она провела в страхе и волнении. Успокоительное снадобье пить побоялась, потому что кормила Райнера грудью и не знала, как лекарство скажется на ребенке. К вечеру, когда она заметила, что камень в перстне потух, ее переживания только усилились. Она старалась не поддаваться панике и найти всему этому разумное объяснение. Возможно, камень души перестал реагировать на свою «пару» из-за большого расстояния между ними, и как только Рэндалл вернется, он вновь замерцает. Аврора ухватилась за этот аргумент, как за спасительную соломинку. Но с того момента страх не отпускал ее.