— Как закроем порталы, постарайся истечь кровью и сдохнуть, — обиженно ответила на это Кристина, — Нашелся тут, тоже мне…

К счастью, мой импульс преследовать неизвестное число разумных, умеющих как минимум создавать нехилых размеров огненный шторм, оказался последней глупостью этого дня.

Мы вовсе не кинулись закрывать порталы. Отступив на гарантированно безопасные позиции, я позволил Фелиции достать из моей ноги смятую пулю, а также попросил поспособствовать телекинезом Кристине, вполне грамотно наложившей несколько швов. Затем, обклеив рану универсальной туалетной бумагой, смоченной в специальном клею, мы отдохнули… немного, но достаточно, чтобы я вновь поднял несколько мертвых цвергов. И вот уже с ними мы отправились исследовать порталы.

Зомби пригодились. В подземном мире цвергов постоянный портал оказался под охраной из шестерых вооруженных длинными арбалетами чистокровных гномов, которых я спокойно расстрелял, пока они недоумевали, почему выпущенными ими болты совсем не убивают лезущих на них сородичей. Затем оставалось только активировать Резонанс, стоя лицом к лицу с Кристиной. Когда прозрачную поверхность, разделяющую миры, стало заволакивать карминно-красной пленкой, я неуклюже вывалился в основную реальность, пытаясь зацепиться за девушку для опоры. Та не далась, отступая и брезгливо фыркая, но не преуспела — постоянный портал Истинных изволил схлопнуться с небольшим взрывом, подтолкнув меня в спину, так что обнимашки случились вместе с обоюдным падением на камень.

Остальные три «обычных» портала никаких проблем не доставили, двойной Резонанс с наших книг разорвал каждый из них в течение пары минут. Потом мы вновь немного отдохнули, решив, что возвращаться назад будем тем же путем, которым и пришли. Правда, с небольшим дополнением в виде светлой идеи, посетившей мою голову…

— Я очень возмущена, — пыхтела Кристина, преодолевая очередные ступеньки, — Невероятно возмущена! И еще сильнее возмущена тем, что мне совершенно нечего сказать по этому поводу!

— Если будешь сейчас разговаривать, — недовольно произнес я, — то через три пролета нам придётся снова останавливаться на привал. А через десять — на ночевку. Хочешь, чтобы все окрестные ящерицы собрались на твои крики, когда я начну снимать с тебя сапоги?

— Замолчи, Дайхард!! — зло прошипела уставшая и злая девушка, — Замолчи или я тебя убью!

Обиженно хмыкнув, я покрепче обнял за шею улыбающегося Станиса, несущего меня вверх по лестнице на руках, и замолчал. Нам еще до грязи оставалось пройти немало вверх, а ведь потом еще и в князья придётся… Кстати, когда там очередь меня нести у Фелиции? Она сейчас так забавно ругается!

Нога болела уже даже как-то привычно, но всё равно, очень противно, коварно дёргая режущей болью в самое неподходящее время.

По идее она должна была давно стать как новенькая, учитывая, что мне её вскрыли с обеих сторон, а затем, перед тем как зашить по новой, залили разными недешевыми эликсирами, но увы, времени на заживление не было совершенно. Петр Третий оказался из людей, которые быстро запрягают, быстро ездят, а еще вечно озабочены и сильно недолюбливают случайно выживших героев. Даже тогда, когда могут их использовать для собственной выгоды. Ну конечно, когда ты отправляешь кого-то в подземелье убиться или разрушить портал, ты вовсе не полагаешь, что он там наковыряет заговор, в число участников которого входит и твой Истинный граф. Пусть и не по своей воле.

В итоге, с нами расправились, как голодный Мишлен расправляется с теплой сосиской. Настолько быстро, что боярыня даже пискнуть не успела, когда на утро следующего дня после нашего триумфального возвращения к ней в дворцовую палату, выделенную каждому из нас на отдых, вломились не озабоченные родители, а разные придворные кутюрье, остервенело принявшиеся готовить девушку к главному событию в жизни.

Я в тот момент уже стоял, перекособочившись, перед светлейшим государем земли Русской, пока он, кривя лицо и дёргая бровью, не зачитывал торопливо и небрежно признание меня князем Дайхардом при небольшом количестве крайне недовольных ранним подъёмом, но тем не менее, очень даже внушительных свидетелях. Среди которых, кстати, почему-то затесались как Бессменцев с Витиеватым, так и по-волчьи ухмылявшийся Парадин.

Надо ли говорить, что через три часа вокруг меня была куда большая куча народа, возглавляемая тем же сердитым императором, лично ведущим полностью утратившую волю к жизни и сопротивлению Кристину к алтарю? Полные шока и непонимания лица бедолаг, являющихся остальными Терновыми — прилагаются. Нам, правда, не дали посмотреть на их лица после церемонии бракосочетания, когда Петр Третий на личной аудиенции должен был объяснить своим верным слугам политику партии и про их новое княжество, но мне и невесте на тот момент было уже всё равно почти на всё. Ой, не невесте, да. Жене. Нам тогда хотелось только упасть и забыться.

Той самой жене, которая сейчас с невероятно злым видом шагает вместе со мной по ступенькам императорского дворца.

А нога болит.

Да, вы всё правильно поняли. Позавчера вечером мы выбрались на поверхность, а сегодня уже новый князь Дайхард вместе с супругой, княгиней Кристиной Дайхард, уже следует на зов своего сюзерена. Ногами. У одной из которых, напомню, дважды распорота в глубину ляжка и наложено штук двадцать швов. И отёк. Хоть трость выдали, а то пришлось бы опираться на меч… или на Кристину. Шучу, конечно. Если уж мне сейчас паршиво, то каково девушке, которую не выдали, а буквально выбросили замуж (причем, за верную службу царю и отечеству!), вообще говорить не приходится.

Но всё равно, мы идём и даже не материмся. Наверное, потому, что не выспались. Я в своих палатах лежал, скрипя зубами от боли в ноге, а Кристина, наверное, бдила, лежа на кровати с пушкой и котом. Мол, вдруг приковыляю супружеский долг исполнять? А то ведь надо поторопиться, у девушки братья есть… И они, кажется, хотят меня убить.

Дворец большой, красивый, пафосный. Везде снуют деловитые люди, либо прохаживаются аристократичные люди. Почти их не вижу, слишком занят сохранением надменного вида и страданиями из-за болей в продырявленной ляжке. От бледной до синевы Кристины, шагающей рядом, тоже исходит заносчивость высшей пробы.

Князь Дайхард с супругой к императору изволят…

Во всей их восемнадцатилетней красе и свежести…

Что же, это, конечно, шаг вперед. Нелепый, нежеланный, непонятный, но именно шаг и именно вперед. Меня не казнили, не застрелили, не сожгли магией, я не помер от заражения крови и, даже бы, вроде что-то приобрёл от всех этих приключений. Что-то крайне сомнительное, всё-таки титул князя, пусть и владетельного, но являющегося не более чем ширмой для награды совсем другим людям — это не то, чего бы ты хотел добиться. Но куда лучше того, что тебя ожидало во всех остальных случаях.

С этим можно жить.

Мы встали перед большой красивой дверью, ожидая, пока преисполненный серьезности секретарь докладывает Его Императорскому Величеству о нашем прибытии. Позолота, лепнина, статуи и декоративные растения. Совершенно не то, что там, в частном особняке. Аж глаза режет. И нога ноет. А это что…?

Тонкая и хрупкая девичья ладошка целеустремленно хватается за мою ладонь. Холодная такая, нервная. Я аккуратно сжимаю её пальцы, стараясь поделиться теплом и поддержкой. Почему нет-то? Свои же, вроде, люди. Даже вот, женаты.

— Князь, княгиня. Его Величество ожидает вас.

Конец второго тома