– Почти все? – уточнил Лёха. – Значит, кто-то ещё – кроме вас двоих – остался в «Чистилище»?

– Ага, разумные люди остались, – подтвердил Хан. – Сизый, Мельник, Облом и Жаба. Старая и мыслящая гвардия, выражаясь вашими понятиями… Логика здесь простая и бесхитростная. Мол: – «В неспокойные времена нельзя оставаться без надёжной крыши над головой…». Продолжай, моя степная кобылица. Продолжай.

– Слушаюсь, мой единоличный и всевластный господин… Ранним утром раздался громкий и надсадный визг, от которого из ушей потекла кровь. Когда визг стих, мы вышли на крыльцо. По небу пролегала широкая белёсая полоса, отливающая – по краям – ультрамарином. Вскоре земную твердь вновь затрясло. Достаточно сильно трясло, но, судя по всему, гораздо слабее, чем на ваших Дальних островах. Никаких тебе глубоких трещин в земле и родников с кипятком. Да и серый горячий пепел с неба не сыпался. Тёплый дождик? Капнуло пару раз, но не более того… Все лагерные здания уцелели. Дизеля исправно работают. Продовольствия в кладовых, которых мародёрам не удалось вскрыть, в достатке. Хватит, пожалуй, на несколько лет… У нас, ребята, другая беда.

– Какая? – спросила Ванда.

– Снег. Вернее, снега… Часа через два с половиной после того, как на Землю упал гигантский астероид, из низких серо-чёрных туч посыпались снежинки – крупные такие, разлапистые и тяжёлые. Они падали совершенно отвесно, не кружась, и быстро наслаиваясь друг на друга. Снег, без единого перерыва, идёт до сих пор… Высота двухэтажного административного здания, где мы сейчас находимся, превышает восемь метров. Так, вот. Здание уже занесено под самую крышу, а снегопад продолжается…

– Опасное положение, – покачал головой Лёха.

– Ничего страшного. Мой возлюбленный – могучий повелитель диких степных жеребцов – уже нарастил вентиляционную трубу, торчащую из крыши, метров на пять-шесть. Перебедуем… А, вот, каково пришлось глупым переселенцам и переселенкам, которые – перед падением астероида – покинули «Чистилище»? Живы ли они? Или же все погибли в холодных снегах? По крайней мере, никто из них назад так и не вернулся… Температура окружающего воздуха? Морозно, конечно. Но не так, чтобы очень. Ночью ртутный столбик термометра иногда опускается до минус двадцати пяти градусов. Днём – на уровне минус десяти-двенадцати. Терпимо, короче говоря.

– Что, вообще, происходит на планете? Что рассказывают люди, выходящие с вами на связь?

– Ерунду всякую рассказывают, – надменно и чуть брезгливо усмехнулся Хан. – Да и какие это люди? Так, легкомысленные и никчемные болтуны. У нас в степи таким пустомелям головы принято рубить. Или же лошадьми, жалости не ведая, разрывать на части.

– Как это – лошадьми разрывать на части? – заинтересовалась любопытная Ванда.

– Обыкновенно. Бесстыжего болтуна кладут – лицом вниз – на степную весёлую травку. К его рукам и ногам привязывают четыре крепкие верёвки. Противоположные же концы верёвок надёжно приматывают к хвостам четырёх молодых и резвых жеребцов, смотрящих в разные стороны света… Рассказывать, благородная графиня, дальше?

– Спасибо, не надо. Я девушка понятливая и сметливая… В чём же провинились местные болтуны?

– В болтовне, конечно. Одни рассказывают одно. Другие – строго противоположное. Гниды речистые, как любит выражаться мой названный брат Лёха. Твари городские…

– Действительно, приходящая информация является очень странной и обтекаемой, – с обожанием поглядывая на своего узкоглазого любовника, подтвердила Лана. – Вернее, ужасно-противоречивой. Ничего – толком – нельзя понять… Очевидно, церковные Власти решили задействовать пропагандистскую машину. То бишь, горькая правда постоянно перемешивается со сладкой ложью. В результате, получается полный кавардак. Голова пухнет. Мысли путаются… Стоит ли, друзья, вываливать на ваши головы всю эту откровенную муть?

– Наверное, не стоит, – согласился Лёха. – Но, как же узнать истинное положение дел?

– Надо немного подождать. Чуть-чуть. Через некоторое время всё потихоньку – само по себе – утрясётся. То есть, окончательно прояснится. Может, через две недели. Может, через два месяца. Других дельных вариантов, извините, нет.

– Ага. Надо ждать, – состроив бесконечно-мудрую физиономию, одобрил Хан. – Так принято в моём степном Мире. Каждый уважающий себя кочевник с места не тронется, если на то не будет по-настоящему важных причин. Например, приказа Правителя. Или же какого-либо Предсказания Свыше. Естественно, я не имею в виду сезонные миграции… А так – паси себе лошадок и баранов, горя и суеты не зная. В степи хорошо. Голубое бездонное небо над головой. Воздух, пахнущий травами и цветами. Птички чирикают. Свобода. Лишь – свобода… Будем прощаться?

– Будем, – подтвердила Ванда. – Стоп! Один важный момент. В самом начале разговора Лана – вскользь – упомянула о некоем судьбоносном Предсказании…

– Было Предсказание. Врать не буду, – на коричневом лице Хана не дрогнул ни один мускул. – Очень серьёзное.

– Расскажи, пожалуйста.

– Расскажу, конечно. От друзей у меня нет секретов…

Степь – она бесконечна. Тянется – от Большого моря на востоке – почти до Солёных западных озёр, за которыми начинаются каменистые предгорья, постепенно переходящие в высокие и неприступные горы.

Мудрые дервиши, изредка приходящие с юга, говорят, что в стародавние времена степь не была такой бескрайней. Мол, на восточном морском побережье вовсю шумели дремучие и непроходимые леса. Высокие такие, густые-густые и тенистые. А между разлапистых изумрудно-зелёных папоротников охотились – на чёрных мягких лапах – огромные полосатые кошки, которых называли – «тиграми».

Леса подступали к степи и с севера. Только другие. Ветви северных деревьев были густо усеяны – вместо продолговатых листьев – колючими тёмно-зелёными иголками. А ещё в северных лесах водились могучие и кровожадные «медведи»…

Давно это было. Несколько сотен Больших солнц тому назад. Много воды утекло – по руслам степных рек и ручьёв – с тех пор.

После того, как монголы одержали Великую Победу над всеми другими народами, мудрый Великий Хан велел: «Изводить, не ведая жалости, все бесполезные леса, мешающие нашим быстрым скакунам, под корень. Сжечь их! Вырубить!».

И началась жаркая и весёлая потеха. Потеха – отчаянная, без всяких правил и дурацкого благородства… Леса – за многие годы упорных трудов и борьбы – безоговорочно сдались. Вернее, отступили далеко-далеко на север. Преследовать их не стали. Зачем? Там, на дальнем и загадочном севере, очень уж морозно зимой. Даже для выносливых и лохматых монгольских лошадок – избыточно холодно.

Да и польза от лесов, как выяснилось со временем, немалая. Славянские народы, проживающие в лесах, до сих пор платят дань тёплыми пушистыми мехами, вкусным копчёным мясом и различными изделиями из древесины, нелишними в хозяйстве.

Впрочем, Чингиз северных лесов никогда не видел, хотя – за свои двадцать пять Больших солнц – немало постранствовал по бескрайней холмистой степи.

Чингиз – по рождению – был ханом. Нет, конечно же, не Великим. Но и не маленьким. Ханом средней руки – со всеми вытекающими и втекающими последствиями, благами и обязанностями.

Какова была численность его родовой орды? Трудно сказать. Коней и баранов – без счёта. Крепких воинов – порядка сорока пяти тысяч. Были ещё женщины, старики, дети, подростки, рабы и рабыни. Но их – как коней и баранов – никто и никогда не считал. Зачем? Они же не умеют держать в руках боевые мечи и стрелять из тугих луков…

Орда Чингиза кочевала по широкой степной долине, зажатой между двумя горными хребтами, от одной могучей реки – до другой. Вернее, она кочевала здесь – под предводительством легендарных предков Чингиза – уже многие сотни и тысячи Больших Солнц. Естественно, не считая времени, затраченного на славные боевые походы – по приказам Великих Ханов – в далёкие иноземные края.