— Ведь ты его специально дразнил? Галуса? Ты нарочно вывел его из себя, чтобы он вызвал тебя на поединок?

— Да.

— Для чего?

Лейрус перестал смотреть в огонь и вздохнул.

— Есть поступки которые нужно совершить. Просто совершить и постараться забыть о них. Представь, ты видишь мелкую гадину, ещё не способную причинить большой вред человеку, но уже настолько злобную, что она кидается на всё живое, что меньше её. И делает она это не из-за голода, не для того, чтобы выжить, а просто из жажды крови. У тебя нет никаких сомнений, что, когда эта мерзость вырастет, окрепнет, наберётся сил, она будит убивать столько, сколько ей захочется и кого захочется. Что ты сделаешь с этой тварью?

— Убью.

— Вот я и прихлопнул маленькую гадину, пока она не выросла в большого гада. И сделал это честно, один на один. Хотя этот, — Лейрус махнул в сторону свежей могилы Галуса, — советовал сделать всё «по уму» — прикончить врага во сне. Точно тебе говорю, он наверняка знал в этом толк.

— Но его брат… Если Гиротс узнает, что ты убил его брата, он не обрадуется.

— Гиротс обязательно узнает об этом, уж я постараюсь. Такие дела нужно доводить до конца. Боишься — не делай, делаешь — не бойся. Всё, пора спать, у нас дорога впереди.

Обратный путь в Дрок занял больше времени, чем преследование скотокрадов, продвижение замедляло стадо. Всё было спокойно. В первый день возвращения друзья обнаружили своих лошадей в лощине, целыми и невредимыми. Зеникс был даже рад тому, что с его ретивым конём всё было в порядке, потому как из лошадей грабителей ни одна не могла выдержать такого всадника, как богатырь. Захваченных лошадей отпустили глотнуть воздуха воли, и пересели на своих скакунов.

Выбравшись к вечеру третьего дня пути на королевскую дорогу в Минору, Лейрус распорядился отвязать одного из пленников от парнокопытного попутчика, спешился и протянул счастливчику смердящий мешок с головой Галуса.

— Тебе сейчас некуда идти, кроме как к Гиротсу. Передай ему этот мешок и скажи, что его послал Лейрус Нерождённый.

Отпущенный на свободу, словно окаменев, уставился на Лейруса. Тот терпеливо ждал, пока вор придёт в себя и, пытаясь унять дрожь в руках, возьмёт мешок.

— И знаешь что? — понизил голос Лейрус. — Я очень огорчусь, если ты не выполнишь моё поручение.

Скотокрад развернулся и бросился бежать в направлении столицы. Зихий и Зеникс рассмеялись, Лейрус вскочил в седло и вся процессия двинулась в обратном направлении.

Через некоторое время друзья увидели стены Дрока.

Стражников на башнях Дрока не было и Зениксу пришлось барабанить своим кулачищем в ворота, вызывая громкий треск толстых досок. Зихий даже вынужден был вмешаться:

— Эй, Зеникс, не сломай ворота!

— А где их дрононы носят?! — начал раздражаться гигант. — Тоже мне, стража называется!

В этот момент на башне появилась встревоженная обнажённая голова дружинника, изумлённо что-то вскрикнула, увидев нетерпеливо перебирающее копытами в предвкушении возвращения в родные сараи стадо, и исчезла. Вскоре раздался шум отодвигаемых засовов, натужно заскрипели и медленно раскрылись ворота. Дружинник, теперь уже в шлеме, проворно выскочил навстречу вернувшимся:

— С возвращением, мой господин! Вижу, погоня была успешной…

Его прервал нахмурившийся Зеникс:

— Ты где шлялся, а? Мы здесь уже полчаса торчим! Куда с поста утёк?

С каждым словом незадачливый стражник становился, казалось, всё ниже. Наверно, ему и хотелось стать как можно незаметнее, чтобы скрыться от разгневанного богатыря. Тем не менее, он принялся оправдываться:

— Дела появились…

— Какие ещё дела?

— Воинов очень мало, а нужно стены обойти, осмотреть, а ещё за порядком в селенье следить…

— Ладно, — прервал оправдания дружинника Зихий. — Закрой за стадом ворота.

Пока стражник загонял последних коров в ворота, юный наследник отдавал приказания выбежавшим навстречу слугам: отвязать пленных скотокрадов от коров и отвести в подвал, животных же загнать в хлев и накормить. Уже когда троица подъехала к дому вождя, один из слуг сказал:

— Мой господин, та девушка, Салия, которую вы приказали запереть… Она сбежала.

— Как это произошло?

— Никто не знает. Она просто исчезла позавчера ночью — принесли ей утром еду, а в комнате никого нет. И все двери целы, замки на месте…

Зихий устало махнул рукой: ну сбежала, и ладно.

— Судя по всему, отец ещё не вернулся?

— Нет, мой господин, но сегодня от него прибыл гонец и сообщил, что Вождь с дружиной и Великим Магом Ширелом должны быть здесь к ночи. Так что мы их ждём.

— Понятно. Распорядись приготовить для нас ванные бочки и чистую одежду. Да, ещё пускай поварихи быстренько сообразят что-нибудь лёгкое — по-настоящему поужинаем вместе с отцом, но есть хочется страшно.

Отмыв с тел налипшие за несколько дней путешествия грязь и пыль, вымыв волосы и отмокнув в наполненных водой с травами большущих деревянных бочках, Зихий, Лейрус и Зеникс, поменяв одежду на свежую (Лейрус даже снял свою неизменную кольчугу), собрались в зале перекусить. В доме вождя и по всему Дроку уже начали зажигать факелы, к которым по одной стали слетаться разноцветные бабочки и мелкие чёрные стрекозы, жившие возле человеческих жилищ. Запивая лепёшку с сыром разбавленным мёдом диких лесных пчёл, Лейрус спросил прислуживавшего им за столом мальчика-слугу:

— Кстати, а что с Лучшими? Они ещё не проснулись?

— Нет, господин. Лучшие ещё спят.

— Они хоть ещё живы? — поинтересовался слегка встревоженный Зихий.

— Да, мой господин. Храпят так, что на улице слышно.

Друзья рассмеялись. Мальчик, довольный, что сумел развеселить господ, тоже лукаво улыбнулся. Обратив внимание на о, с каким изумлённым восхищением и недоверием слуга бросал взгляды на растянутую на стене свежую шкуру ворлока, Лейрус дружелюбно спросил:

— Что, большая шкура?

— О да, господин! — возбуждённо затараторил мальчишка. — Это же был гигантский ворлок! Раза в два, нет, в три раза больше, чем обыкновенный! Никто, кроме вас, не смог бы одолеть такое чудовище…

Излияния захлёбывавшегося от восторга слуги прервал сердитый голос главной поварихи, затребовавший его к себе на кухню. Когда мальчик скрылся, Лейрус покачал головой и сказал Зихию:

— Вот, ты видел, как рождаются легенды. Через двадцать дней в Миноре все будут знать о том, что мы победили ворлока величиной с двухэтажный дом, а спустя две полные луны в соседних королевствах все будут с уверенностью очевидцев рассказывать друг другу о том, что вдобавок ворлок был ещё и трёхголовый.

— Или ещё лучше, — хохоча, добавил Зихий, — что было три трёхголовых ворлока!

Стук множества копыт и звучный голос Урсуса прервал весёлую беседу друзей.

— Отец вернулся! — сказал, дожёвывая кусок лепёшки, Зихий и выскочил на крыльцо. Лейрус и Зеникс последовали за ним. Урсус только что сошёл с коня, отдав поводья конюху. Вернувшиеся с вождём дружинники разбредались по селенью — большинство отправилось ужинать и отсыпаться, другие заступили на посты возле ворот, на стенах и возле дверей вождеского дома. Вслед за Урсусом во двор въехал Ширел, белая шляпа которого под толстым слоем дорожной пыли стала одного цвета с его серым плащом.

Урсус, отдав какие-то приказания засуетившимся слугам по поводу своего коня, подождал, пока маг догонит его, и вдвоём с ним принялся подниматься по ступеням. На фоне подчёркнуто бесстрастного Ширела бросалось в глаза недовольное выражение насупленного лица вождя. Впрочем, хорошо изучивший отца Зихий знал, что если из глаз главы племени Синих Лесов не вылетают молнии, значит, он не в ярости. Просто недоволен или расстроен чем-нибудь.

— Здравствуй, отец!

— Здравствуй, Зихий! Всё в порядке?

Оглянувшись на стоящих рядом друзей, Зихий улыбнулся.

— Да, отец, сейчас всё в порядке.