Устав от английской неразберихи, в Токио решили действовать. 20 декабря 1916 г. крейсеры «Сацума» и «Ниссин» вышли из Майдзуру. А пока корабли были в море, значимые изменения произошли и в Лондоне: Казначейство выкинуло белый флаг, расписавшись в собственной неспособности организовать на должном уровне транспортные операции с золотом. «Хочу поблагодарить Вас за готовность взять на себя контроль за решением всех вопросов по организации транспортировки золота, — написал 21 декабря Сэм Ливер лорду Канлиффу. — Мы с удовлетворением передаем эту сферу ответственности вам и уверены, что Банк [Англии] более компетентен в таких вопросах. Как вам известно, мы хотели бы доставить как можно больше золота и как можно скорее, и я уверен, что Вы также осознаете желательность этого. Хочу, однако, добавить, что помимо золотых слитков для нас большое значение имеет также доставка имеющихся золотых монет [выделено мною. — С. Т.]»[743].

22 декабря 1916 г. «Сацума» и «Ниссин» вошли в бухту Золотой Рог. Обращает на себя внимание тот факт, что желание британцев поскорее вывезти из нестабильной России огромные ценности было настолько велико, что они пошли на огромный риск, более чем вдвое увеличив предельно разумные, по их мнению, объемы золота, которые можно транспортировать на одном корабле. «Как можно больше золота и как можно скорее» — вот главный мотив их лихорадочных действий.

24 декабря 1916 г. на «Сацуму» погрузили 1250 ящиков с золотом на сумму 10 615 080 ф. ст., а на «Ниссин» — 1081 ящик на сумму 9 386 100 ф. ст.

^{Отчет о морских перевозках золота в интересах Банка Англии и британского Казначейства. 10 января 1917. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]}

Пребывание японских крейсеров во Владивостоке и погрузка золота пришлись на период рождественских праздников. Наверное, джентльмены позволили себе слегка передохнуть: какая-либо переписка за 22–31 декабря 1916 г. в архивном деле с весьма выразительным названием «Русское золото в Оттаву через Владивосток»[744] отсутствует. Да и следует признать, что основания расслабиться у них вполне имелись: золотые слитки были если не у них в руках, то уж точно вне контроля россиян. А это главное. Но с приходом нового 1917 года активность в Лондоне восстановилась в удвоенном масштабе.

Уже 1 января 1917 г., дрожа от нетерпения заполучить новую партию российского золота, Роберт Чэлмерс направил Ермолаеву секретный запрос № 35 232 относительно отправки золота российским правительством. Сославшись на пункт 7 финансового договора от 27 октября 1916 г., он, в частности, писал: «Лорды Казначейства будут признательны, если вы телеграфируете своему правительству с просьбой сделать соответствующие распоряжения о перевозке золота во Владивосток как можно ранее»[745]. Параллельно Роберт Чэлмерс напомнил и управляющему Банком Англии, что следует поторопиться и со своей стороны также поднажать на союзника. В Казначействе, писал он в тот же день лорду Канлиффу, «считают важным перевезти золото в Америку как можно скорее»[746].

Как видим, еще и не рассвело, в России пока даже не отпраздновали наступление нового года, а Роберт Чэлмерс уже напомнил союзнику, что табачок врозь. Скорее, скорее, скорее! Но он явно поторопился, считая, что предыдущая партия золота уже в Майдзуру, как уверяли его представители Японии. Точнее, они выдавали желаемое за действительное. Да, расчетная дата прибытия японских крейсеров к своим берегам — 26 декабря 1916 г. Но погодные условия при погрузке были крайне неблагоприятные: штормовой ветер, снегопад, сложная ледовая обстановка. В итоге выход кораблей пришлось отложить.

Только 3 января 1917 г. Мори проинформировал управляющего Банком Англии, да и то как-то неуверенно, с оговорками, что «два военных корабля вышли из Владивостока вчера. Полагаю, сегодня они уже прибыли в Японию. Не располагаю информацией, почему их так долго держали во Владивостоке, так как они должны были прибыть туда примерно 22 декабря прошлого года. Но, как бы там ни было, груз находится в нашем военном порту»[747].

^{Письмо финансового атташе правительства Японии в Лондоне в Банк Англии о выходе японских крейсеров с партией русского золота из Владивостока. 3 января 1917. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]}

К тому моменту Токио, который непосредственно теперь контролировал все передвижение золота из России в закрома союзников, резко ужесточил свой подход к финансовым нуждам Петрограда. Японские банки ограничили сумму нового кредита, предоставление которого они были готовы рассматривать, до 100 млн иен, выдвинув при этом очень жесткие условия: теперь 7 % годовых и 2 % комиссии в пользу синдиката[748].

А японским крейсерам с золотом предстоял бросок к берегам Канады. 10 января 1917 г. отряд под командованием контр-адмирала Исаму Такэситы вышел из Майдзуру, взяв курс на военно-морскую базу Эскуаймолт, откуда золото должно было последовать в Ванкувер. Крейсером «Ниссин» командовал капитан 1-го ранга Сидзэн Комаки, «Идзумо» — капитан 1-го ранга Кэндзо Кобаяси[749], «Ивате» — капитан 1-го ранга Сигэцугу Накадзато[750].

Груз сопровождали чиновники Государственного банка Николай Рождественский, Евгений Жихарев и Александр Вегнер[751].

Но никто из находившихся на борту крейсеров не знал, что их миссия имела куда большее значение, чем уже в чем-то рутинная операция по перемещению богатств рушащейся старой России в англо-американские шаловливо-загребущие руки. Тем более не знали своей судьбы и те трое русских командированных, которым после долгих мытарств предстояло возвратиться совсем в другую страну — их родина станет иной, и прежней жизни уже больше никогда не будет.

И только один человек из всех этих сотен моряков и пассажиров знал, какая задача поставлена перед ним высшим руководством Империи, и осознание величия этой миссии переполняло его самурайскую душу гордостью. Ему предстояло сделать то, о чем он мечтал все эти долгие годы, чем грезил каждый день, — расширить границы Империи, которой он служил, на материк, на тысячи километров от Владивостока продвинуть японские штыки вглубь Сибири. До берегов Байкала. Понятно, что этим человеком был Исаму Такэсита.

Полагаю, настало время хотя бы кратко ближе познакомиться с адмиралом и понять, что это была за личность и какую роль сыграл он не только в эпизоде с вывозом российского золота, но и в формировании всей японской, да и не только японской, политики в отношении России, и в захвате принадлежащих нашей стране территорий. Но мы сделаем это немного позже. А пока вернемся к судьбе золотого запаса России.

Прочитал это откровение британского аристократа, и стало как-то неприятно. Но это факт: именно так он думал. Наверное, не только он. Но именно лорд Берти выразил это мнение, оскорбительное для памяти миллионов русских солдат. И здесь я не смог удержаться, чтобы не ознакомить вас, дорогие читатели, с одним фактом, который стал мне известен в процессе работы над книгой. Это история трех братьев, пусть и не имеющая прямого отношения к нашей теме, но, признаюсь, глубоко затронувшая меня за живое.