Какие только «роли» не играл в своей жизни Макс. Роль бухгалтера, как хотел его отец. Роль циркача, как требовало его юношеское сердце. Актера, когда Макс стал ставить душевные «выкрутасы» выше телесных и покинул цирк ради театра. Солдата, когда однажды по пьянке подписал договор с рекрутером. Раненного, умирающим на поле боя. Снова циркача, но теперь уже уличным, за кусок хлеба или монетку. Роль иммигранта, плывущим среди бушующих волн за счастьем в Новый Свет. И наконец, роль гангстера, в большом американском городе Нью-Йорк.

Последнее время Макс изображал из себя работника типографии. Каждую неделю он заходил в ее бухгалтерию и исправно получал зарплату. Этим его обязанности, как работника типографии, и ограничивались. Платили ему совсем не за типографскую работу. Поручения ему давал сам Бруно Эспозито, который теперь также, как и Макс, занимался издательским бизнесом.

Поручения были разные. Смысл их всех был один.

«Есть проблема, Макс. Надо решить», – говорил Бруно.

И Макс решал. Это только поначалу проблема или задачка, как любил выражаться сам Макс, кажется неразрешимой. Вот, к примеру, как стать акробатом худому и слабому юноше, весь день сидящему над бухгалтерскими книгами. Никак? Но Макс же стал! Правда, тогда он действовал больше по наитию. Его, как сорвавшегося с цепи кобеля, вел нюх и желание. Сначала он устроился уборщиком в, заехавший в их австрийский городишко, цирк типа «шапито». С ним он и сбежал от родных пенатов. Потом соблазнил дочку хозяина цирка и женился на ней. Хозяин его и подтолкнул повыше, в прямом и переносном смысле. То, что худенький оказалось плюсом для работы акробата, а потом и мышцы наросли.

Так постепенно в голове Макса сформировался метод решения любой задачки. Для этого ее надо было разбить на части. Разделить большую задачу на задачи маленькие и простые, которые можно решить. Не страшно, что вместо одной задачи появляется десяток. Зато все они решаемые. Нужно только усердие и время. А взамен ты получаешь удивленные восклицания «Молодец, Макс! Не ожидал!», а еще вот такие непыльные поручения, как проследить за молодой девицей, Евой Полански, пока та едет вокруг света. Ну, и помогать ей незаметно.

Поручение было скучным. Плавание на корабле через океан не понравилось Максу. Оно напомнило ему другое такое плаванье только в другую сторону, из Европы в Америку. Голодное, вшивое и тоскливое. Бр-р. Ева почти все плаванье не выходила из каюты. Болела. Самого Макса морская болезнь не брала. Наверное, помогли те годы, когда Макса крутили и подбрасывали на арене цирка.

Потом стало поживее. У мисс Полански, за которой он присматривал, словно пятки горели. Только успевай! Дальше еще интересней. При переходе через Ла-Манш пришлось даже вмешаться. Корабельный воришка хотел обчистить его подопечную. Тут бы путешествию и конец. Куда без денег двинешься? А вот теперь стало совсем интересно.

Подвели Макса его ум и опыт. А другими словами, самонадеянность. Если бы он просто следовал за Евой и ее спутником, то никогда бы не потерял след. Но Макс перемудрил. Он специально крутился неподалеку от своего объекта наблюдения и не раз слышал, что перед тем, как отправиться в Бриндизи, Ева заедет в Амьен. Встретиться со своими кумирами, прославленными писателями братьями Вернами.

«Ну и что за ней мотаться?» – решил Макс.

Он стоял за спиной француза, спутника Ева, когда тот покупал билеты на поезд до Амьена, потом обратно от Амьена до Кале и, наконец, из Кале до Бриндизи. И все в двух экземплярах.

«Дождусь их здесь», – решил Макс, а сам отправился в одно веселое заведение, которое посещал когда-то в молодости.

«Ностальгия, что поделаешь?» – подумал тогда Макс.

Оказалось, что ни один Максимилиан Хофер потерял Еву Полански. К Максу подбежал запыхавшийся молодой человек. Был он весь какой-то клетчатый. Клетчатый пиджак, клетчатая кепочка, на ногах крепкие ботинки, толстые гольфы, в которые были заправлены клетчатые брюки.

– Мадемуазель Полански не видели? – спросил он Макса на французском языке.

Макс немного знал этот язык, поэтому смог понять и ответить:

– Нет.

– Что же делать? – выдохнул молодой человек. – Я обошел все вагоны, заглянул в здание вокзала. Ее нигде не было. Вы из какой газеты?

Макс немного подумал, а потом сказал:

– Нью-Йорк пост.

– Да? Приехали тоже писать о женщине-путешественнице?

– Нет.

– А зачем?

– Повидать свою старую маму.

Видно такого ответа молодой человек не ожидал, поэтому сразу прекратил допрос Макса. А когда он снова хотел о чем-то спросить, его окликнули. Из здания вокзала вышел по всей видимости фотограф. Большая тренога и закрепленная на ней камера намекали, что именно этой профессией он зарабатывает себе на жизнь.

– Робер! – крикнул фотограф. – Мы будем сегодня снимать или нет?!

Этот вопрос видимо переменил направление мыслей «клетчатого» молодого человека. Он задумался, а потом хлопнул себя по бедру и воскликнул:

– А вдруг она утонула?

Это предположение смутило Макса. Как такое можно говорить!? Он сам видел, как Ева вместе со своим спутником достигли Кале и уже из Кале отправились в Амьен. Не было и нет никакого моря ни по дороге в Амьен, ни обратно.

– Этого не может быть! – сказал Макс.

– Почему? Каждый год бывают утопленники!

«Весомый аргумент», – подумал про себя Макс. – «Видно Роберу во что бы то ни стало надо сдать сегодня материал в газету».

– Жустен! – Робер крикнул фотографу. – Ищем повозку и едем вдоль побережья. Будем фотографировать утопленницу.

– Наконец-то, давно бы так, – облегченно вздохнул фотограф.

Макс проводил журналистов взглядом. «Давно я не был в Европе. Отвык».

Стоять на перроне не было больше никакого смысла. Он зашел в здание вокзала, нашел ресторан, заказал поесть и выпить. Пора было составить план поиска Евы.

Возвращаться в Кале не стали. Успели выйти из поезда до его отправления, потом дождались поезда, идущего в Париж, и через несколько часов оказались в столице Франции. За это время Ева успела пожалеть о своем импульсивном решении не продолжать кругосветку, потом снова поверить в Луи, потом снова пожалеть, а затем пришло спокойствие. У Евы рядом был верный спутник, который смотрел на нее с обожанием. Он был вежлив, сам платил за проезд и еду. Они остановились в прекрасной гостинице, в отдельных номерах, а за окном был чудо-город Париж. За два дня, прожитых здесь, Луи провел ее по всем известным улочкам старого города, гордо рассказывая и показывая достопримечательности французской столицы.

Больше всего Еве понравился Собор Парижской Богоматери. Воспоминания, от прочитанной в юности книги, были еще свежи. Она несколько раз обошла собор кругом, посидела в его садике, повздыхала, что нельзя подняться на крышу здания и увидеть знаменитых горгулий.

Потом был снова поезд, теперь до Шале-Брием. По приезду Луи нанял экипаж, и они отправились в его замок. Всю дорогу Ева гадала, как Луи выкрутится из трудного положения. В то, что у него нет никакого замка, Ева убедила себя твердо. Скорее всего, он подвезет ее к каким-нибудь развалинам и скажет, вот мол мой замок, а денег пока на восстановление нет. Потом отвезет ее в сельскую гостиницу и попытается затащить в постель. Или поступит хитрее. Подвезет ее к какому-нибудь настоящему замку с башнями и рвом. Подговоренные Луи люди будут его приветствовать, а Ева, как последняя деревенщина, должна будет этому верить. В замок они, конечно, не пойдут. Луи для этого что-нибудь придумает, а потом снова сельская гостиница и снова попытки затащить в постель. Эти мужчины такие предсказуемые!

В начале так и получилось. Экипаж остановился перед холмом, на котором возвышались останки древнего замка. Ева разглядела крепостную стену и полуразрушенный донжон. Молодые деревья и кустарники окружали остатки замковых строений, и от этого казалось, что развалины погружаются в землю.