— Ариадна — предательница! — огрызнулась Лилит. — Из-за нее все наши жизни были поставлены под угрозу. Одна из твоих сестер умерла, а другая умирает. Разве этого недостаточно для того, чтобы обнулить твое сочувствие?

— Она сделала это из любви к своему сыну. — Я закрыла глаза, пытаясь дышать сквозь боль. — Ты должна прогнать ее, лишить титула или отослать, что угодно, только не лишать ее жизни.

— Нет. — Императрица расхаживала взад и вперед по тюрьме. — Она сама выбрала свою судьбу, когда за моей спиной попыталась взять то, что принадлежит мне…

— Я еще не твоя, — прошипела я, глядя на нее. Как она могла так легко отказаться от жизни? Ариадна была ее ближайшим советником, самым близким человеком, которого она считала своим другом. Неужели это ничего для нее не значило?

Императрица перестала вышагивать и медленно повернулась, чтобы посмотреть на меня.

— Но скоро будешь.

Ее слова как ножи в моем сердце, я прогнала слезы и подняла голову с храбростью, которой не чувствовала.

— Нет, если ты не спасешь Ариадну и мою сестру.

На красивом лице Лилит появилась усмешка, превратившая его в маску отвращения.

— Вознесение состоится через три дня, у тебя нет выбора…

— Вообще-то, есть. — Мои глаза метнулись к отцу, и он слегка кивнул, стоя на месте, прислонившись к решетке для опоры, не сводя с меня глаз.

Императрица, казалось, уловила наш краткий обмен мнениями, и ее глаза сузились.

— Похоже, кто-то рассказывает тебе то, что не имеет права знать.

Гнев кипел в моей коже, как лава, и у меня возникло искушение протянуть руку и посмотреть, что моя сила сделает с ней, но я воздержалась… едва-едва. Моя жизнь все еще имела какую-то ценность, которую можно было обменять. Я бы не стала ее выбрасывать.

— Ты не можешь заставить меня быть твоей наследницей…

Лилит бросилась вперед. Взмах руки, и решетка клетки засветилась светом и с лязгом распахнулась. Она бросилась вперед, ее рука схватила меня за горло, и она толкнула меня в стену. Ари и мой отец закричали в знак протеста.

— Слушай меня внимательно, ты, неблагодарное отродье, — прошипела она, приблизив свое лицо к моему. — Я сделала тебя той, кто ты есть, и я могу так же легко все это отнять. У тебя теперь есть немного силы? Думаешь, ты сильнее меня? Откуда, по-твоему, взялась эта сила? Моя кровь течет в твоих венах. Ты — ничто, и я могу уничтожить тебя в эту секунду, если захочу.

— Тогда почему не сделаешь это? — Я задыхалась, борясь за дыхание.

Ее губы скривились.

— Потому что я получаю то, что хочу. Я не для того терпела твое присутствие последние семнадцать лет, чтобы за три дня до Вознесения лишиться тела, которого заслуживаю. Не сомневайся, хочешь ты того или нет, ты будешь моей. — Она отпустила меня, сделав шаг назад, когда я рухнула на каменный пол, кашляя.

— Я не уступлю тебе. — Я задыхалась, поднимаясь на ноги. — Я не слабая.

— Может быть, не сейчас, но любого можно сломать. — Она улыбнулась мне жестокой улыбкой, затем подозвала Маршала. — Свяжи принцессу и отведи ее в ее комнаты. Я скоро приду, чтобы начать ее новый… режим. — Мое сердце заколотилось. Какого черта она задумала?

Маршал поклонился.

— Что вы прикажете нам делать с леди Ариадной? — спросил он, направляясь ко мне.

Лилит сморщила нос, наконец, бросив взгляд на сгорбленную фигуру, вцепившуюся в прутья ее камеры.

— Оставь ее. Я планировала казнить ее, это меньшее, что я могла предложить за ее преступления, но теперь, благодаря Калеа, — ее взгляд вернулся ко мне, — я думаю, что публичная казнь перед Вознесением будет в самый раз.

Моя кровь застыла, а колени подогнулись.

— Нет, — прошептала я. Руки Маршала обхватили мои руки, поддерживая меня, но я вырвалась. — Нет! Ты не можешь причинить ей боль.

— Маршал, останови ее! — прокричала Королева.

Он снова потянулся ко мне, а я потянулась к своей силе. Она зажужжала на кончиках моих пальцев, как раз в тот момент, когда кулак Маршала соприкоснулся с моей челюстью. Звезды вспыхнули в моем зрении, и я упала, почувствовав толчок боли, когда моя голова ударилась об пол.

— Прекрати! — закричала Ари, и я удивилась боли, которую услышала в этом крике. К этому присоединились проклятия моего отца, но оба они остались без внимания, и тонкие пальцы обхватили мое горло.

— Ты не сдашься легко, да? — прошипела императрица.

Заставив себя открыть глаза, я посмотрела на нее.

— Никогда…

Мой голос сменился криком, и я выгнулась, когда тысячи молний пронеслись по моему телу, обжигая мою плоть и делая мое зрение красным. Прошла вечность, ее сила сжигала меня заживо; каждая секунда, каждый удар сердца — чистая агония. Черные звезды танцевали перед глазами. Время не существовало… я не существовала… только боль. Только когда я едва пришла в сознание, ее сила наконец покинула меня, но боль не ушла. Она оставалась в каждой клеточке моего существа, умоляя меня просто умереть.

— Я предупреждала тебя. — Усмехнулась Лилит, прежде чем отпустить меня, и звук удаляющихся шагов возвестил о ее уходе. Маршал поднял меня на руки. Я попыталась сопротивляться, но из моего горла вырвался стон, так как каждый нерв внутри меня протестовал.

— Мне жаль, принцесса. — слова Маршала эхом отдавались в моей голове, когда сладкое забвение наконец-то нашло меня.

Каждый вдох отдавался болью, напоминая мне, что я еще жива, когда черный туман рассеялся и реальность вернулась. Стараясь двигаться как можно меньше, я открыла глаза. Резкий свет ослепил меня, словно лезвия бритвы вонзились в глаза, и я прикусила губу, чтобы не закричать. Во рту появился медный привкус, а живот сжался от тошноты. Вот тебе и слабость. Что бы ни сделала со мной Лилит, я не была уверена, что смогу восстановиться самостоятельно.

Сделав еще один неглубокий вдох, я попыталась осмотреться, и мое сердце замерло, когда я узнала, где нахожусь. В своей спальне. Оставшиеся кучи моих големов исчезли… все, кроме их голов, которые были выставлены на комоде. Каменная, покрытая шлемом голова Рокки и разбитый череп грифона Джудекса. Рядом с ними стоял мой маленький глиняный голем Калькулус, из макушки его головы торчало фиолетовое перо.

Мои мысли вернулись к милому маленькому ребенку, который дал мне свою драгоценную игрушку. Доун. Даже если она не знала меня лично, она любила меня. Она доверяла мне в том, что я делаю то, что правильно, и обеспечиваю ее безопасность. И чтобы выразить свою благодарность, она отдала мне одну из своих самых ценных вещей.

С замиранием сердца я уставилась на Калькулуса. Свет от люстры отражался от его маленьких глаз с черными бусинками и блесток на его фальшивых черных доспехах. Доун была не виновата. Она верила в то, во что я верила большую часть своей жизни.

«Ты знаешь его меньше месяца! Как ты можешь верить его лжи, а не тому, что всю жизнь считала правдой? Ты должна думать головой, а не сердцем». — Я вспомнила слова Маршала. Он был прав; когда дело касалось Райкера, я думала сердцем. Но зачем Райкеру лгать мне? Ненависть, которую он и другие убийцы изображали, была настоящей. В этом был смысл.

Но я росла, окруженная добром и светом. Кроме недавней перемены императрицы, я никогда не замечала за ней жестокости или несправедливости, и ни один из сотен людей, с которыми я выросла, которые любили меня, заботились обо мне и учили меня… которые вырастили меня… не были злыми. Так во что же я должна была верить? Что было правдой?

Я подавила слабый всхлип и отвернулась. Послышался шепот, и я посмотрела на дверь, где стояли два стражника, один из которых засунул голову в приоткрытую дверь. Вероятно, они сообщали, что я очнулась, чтобы императрица могла продолжить ломать меня. Не то чтобы было что ломать. Я едва могла двигаться, не закричав.

И тем не менее, я все равно попыталась сесть, но мои руки не слушались. Я снова попыталась подняться, раздался знакомый звук лязгающего металла. Черт. Я была прикована к кровати. Усмехнувшись, я откинулась назад, не обращая внимания на покалывания в легких, и сделала вдох, это простое движение лишило меня остатков энергии. Как она могла так сильно меня ненавидеть?