По трапу дробно застучали когти. Чуба.

— Здесь порядок, Чуба. Можно сменить личину. — Прежде чем занять освободившееся кресло пилота, Сварог снял с пленного расшитый золотыми нитями пояс и сунул за него шаур и катрал: увы, ларские трусы карманов не предусматривали. Кресло оказалось удобным, в меру мягким, с подголовником. — Когда обернешься, там, над люком, рычаг. Это такая черная длинная палка…

Когда он проходил по «скату», ему хватило брошенного взгляда, чтобы разобраться, как приводится в действие механизм выдвижения трапа. Простенько и доступно, никаких премудростей.

Зажужжали втягивающиеся телескопические трубки, застучали друг о дружку складывающиеся ступени, с легким шорохом опустилась запирающая створа, чмоком обозначила свое соприкосновение с корпусом, смачно щелкнули фиксаторы.

Сварог улыбнулся, услышав, как Чуба для надежности потолкала «дверь» летательного аппарата. И только потом прошла в кабину.

— Что будем делать? — азартно спросила женщина-волк.

— На кораблике поплавали, — беззаботно сказал Сварог, — теперича полетаем малость…

— Ой, — тихонько сказала Чуба, и весь ее азарт куда-то улетучился.

Как всегда после схватки, после успешно проведенной операции Сварога распирало беспричинное веселье. Хотя, если вдуматься, господа, не такое уж и беспричинное…

— На тебе вот этот тип. Сядь рядом. Чуть что — отправляй его в вечный сон, не думая. Видишь ремень? Пристегнись. Вот этот шпынек вот в эту дырочку… Готово? Держись. Чувствую, сейчас нас от души поболтает…

Бледная Чуба промолчала.

А новоиспеченный пилот осмотрел хозяйство. В общем, все более-менее понятно, не бином Ньютона, чуть сложнее дирижабля. Да и летали, знаете. И папа у меня летчик, если хотите знать.

Между прочим, с тонированными стеклами Сварог ошибся, но ошибся со знаком плюс — если так можно выразиться. Вся обшивка «ската» представляла собой толстенные затемненные стекла. Правда, затемненные с внешней стороны, с внутренней же — стекло как стекло. Все прекрасно видно, вон озеро, вон на бережку «скатовец», превратившийся в кустик, на ровной глади озерца, неподалеку от глыбы льда, оставшейся после морозного удара, тоже плавают веточки, растущие откуда-то со дна…

Можно было обойтись и без умения осваивать незнакомые механизмы, вложенного в него ларами, да вышло бы чуть дольше. А вдруг другие «скаты» уже отыскали группу Каны и аккурат сейчас разворачивают над ней свои морозильники?

Сварог сосредоточился… И вот он уже знает, как работает сия летательная машина. В том числе пришло полезное дополнение к вопросу о прозрачном корпусе «ската». Стекла разбиты на сектора, для каждого сектора предусмотрена своя кнопка на панели управления (это они, кнопки, оказывается, выкрашены в зеленый цвет и пронумерованы какими-то закорючками), жмешь такую — сектор работает на увеличение по принципу бинокля, причем самостоятельно приноравливается к твоим диоптриям и косоглазию…

Но.

Знать и мочь — не одно и то же. Можно легко представить себе человека, который понимает в автомобилях все, профессор по машинам, с закрытыми глазами разберет-соберет и, разбуди посреди ночи, без запинки изложит самые хитрые приемы экстремального вождения. Однако выезжает он на трассу — и теряется в простейших ситуациях. И, как следствие, влипает в аварию. Мало-мальский практический навык нужен во всем. Полетный опыт у Сварога имеется, но машины-то были другие! Это как человека с мотоцикла пересадить на троллейбус. Или с «МАЗа» на «Запорожец». Не сразу приноровишься…

Сварог положил правую руку на толстый черный прямоугольник — им оканчивался торчащий из пола подвижный металлический стержень. Вложил кисть в вырез на прямоугольнике, как раз и сработанный под ладонь. Опробовал на ощущения то, что заменяет «скату» штурвал. Нажал всей поверхностью ладони — черный прямоугольник податливо ушел вниз. Наклонил ладонь вправо, наклонил влево — прямоугольник ходил словно на мягких пружинах. Согнул кисть почти под девяносто градусов, топя пальцы в чреве прямоугольника — так направляют «скат» в пике. Что ж, приноровимся…

Указательным пальцем левой руки щелкнул тумблером готовности к старту. Оставалось втопить кнопку вертикального взлета.

— Готовься, Чуба, взлетаем. И, пожалуй, обойдемся без обратного отсчета.

Плавно и беззвучно «скат» поплыл вверх. С высоты предстал во всей своей геометрической безукоризненности трапециевидный срез ледяного цилиндра, пронзившего озеро до дна, с несчастным чучелом посередине. В ледяной глыбе навсегда пропадал Сварогов чудо-костюмчик, уж нечему теперь согреть графа в холода и поддерживать на плаву, вот горе-то…

Озеро стало уменьшаться, шагреневой кожей съеживалась фигурка человека-дерева на берегу. С каждым новым каймом подъема все более смехотворным выглядит участок земли, на котором сегодня разыгрывалась пьеса «Охота на людей». Они задыхались, одолевая это, оказывается, издевательски лилипутское расстояние между молодым ельником и пологим спуском к озеру. А вчера вечером, от галеона до скального массива, они шли, казалось, дольше, чем Амундсен к Южному полюсу…

Чудный граматарский пейзаж испохаблен белой извивающейся полосой — клин оставил о себе память. Причем память не слишком короткую — промороженная «скатами» земля оттает еще не скоро.

Стремительно расширялись горизонты. Проступили контуры не столь уж далекого горного пика, а вот океана отсюда не видать. Леса, луга, песчаные площадки, розовые коралловые островки, озера с реками и все остальное, утрачивая детали, уподоблялось пятнам на авангардистской картине. Где-то за сотни кабелотов отсюда валил в небо густой дым сильного пожара.

«Скат» так и будет послушно забираться в облака, пока вновь не щелкнешь тумблером вертикального взлета. Каков потолок аппарата, мог бы подсказать альтиметр, да вот беда: нанесенные на шкалу единицы измерения уж очень, мягко говоря, непонятные — какие-то «игали»… Сварог прочел и сам удивился, почему это он вдруг прочел. И тут до него дошло. Опять стилизованная латиница, ядрена матрена, как и снаружи на борту! Один из тех алфавитов, какими пользовались на Земле. Л-любопытно, любопытно, черт побери… Ну да нынче не до загадок из области взаимопроникновения миров.

Чему соответствует «игали», еще можно приблизительно прикинуть, но за «игали» на шкале альтиметра следовали новые единицы высоты — какие-то «кр». И чтобы вычислить, что это за «кр» такие и как высоко они могут завести, пришлось бы забраться повыше. А нам это надо? Нам это не надо.

Сварог щелкнул тумблером вертикального взлета, и «скат» послушно замер.

Да, к Сварогу приходило понимание того, как управлять машинами и механизмами, созданными людьми, но магия ларов не марается такой ерундой, как устройство незнакомых машин и механизмов и принцип их действия. Поэтому поди скажи, за счет чего «скат» висит неподвижно и беззвучно и почему крыльями не машет. И в случае повреждения «ската»… Значитца, не нужно доводить до повреждений, аккуратненько следует летать.

Сварог помнил карту и представлял, в какой стороне искать таинственный старый фундамент. Забравшись на высоту в десять дурацких «игали», то есть, на глаз, в четыре пятых кабелота, Сварог разглядел несколько довольно-таки высоких то ли труб, то ли башен и ребра какой-то конструкции. Там же он увидел парочку «скатов» в небе. Вот тебе и старый-престарый фундамент — не фундаментом единым, выходит, кое-что и надфундаментное сохранилось… Ну и к лучшему. Значит, ребятам было где спрятаться…

Если я вижу «скаты», то и взаимно. Светиться, привлекая внимание корявым вождением, отнюдь не стоило. Не входила в ближайшие планы Сварога преждевременная встреча с боевыми машинами. Сперва следует немножко подучиться высшему пилотажу. Пилот Сварог легонько надавил одними подушечками пальцев на основание выреза — и «скат» ухнул, словно сорвался с площадки американских горок, засвистал по этой горке вниз.