— Это дорогого стоит… — ошарашенно проговорил Ермаков, кивком давая понять, что документы он прочел и их можно убирать. — Ты высоко взлетел, Алекс. И я очень рад, что ты на нашей, правильной стороне. Но, надеюсь, ты понимаешь, что даже среди имперцев есть разные действующие силы? И я тебя как друга прошу: будь осторожен.

«Если бы я не был осторожен, меня бы уже тут не стояло», — мрачно подумал я, но все же поблагодарил за беспокойство.

Иван Дмитриевич изволил отдыхать до утра. Пил он больше для вида, конечно, активно напаивая окружающих до поросячьего визга, но в целом посидели неплохо, и в Кремль цесаревич ехал весьма довольный итогами прошедшего дня.

Парень откинулся на спинку сидения и пялился в потолок.

— А может, ты и прав насчет Шереметьевой, — вдруг произнес Иван. — Такая она… Ничего.

— Ничего, Твое Высочество, это пустое место, — усмехнувшись, заметил я. — Должно быть хоть что-то, иначе как брак удержится?

— Тоже верно, — вздохнул наследник престола и больше эту тему не развивал.

Мы отконвоировали Его Высочество до самых покоев, получили положительную оценку своим действиям и разъехались по домам.

Я пересел в собственный автомобиль и отправился в общежитие университета. Пока ехал, понял, что надо поинтересоваться у Василисы статусом ремонта в квартире. Было у меня нехорошее ощущение, что пора перебираться к Кремлю поближе, а то в дни, когда наследник престола изволит выходить в люди, кататься через полгорода, чтобы поспать — удовольствие ниже среднего.

Пока ехал, наколотил Корсаковой сообщение на эту тему.

Удивительное дело, ответ моей невесты не заставил себя ждать. Правда, прислала она модное голосовое сообщение в тестовой среде «В Курсе». Если еще работает, придется выпороть. Время — пятый час утра…

Кинув машину на стоянке при университете, я медленно пошел в сторону жилых корпусов, слушая на ходу монолог невесты о том, что вот уже почти сейчас можно будет въехать.

Пока шел, понял, что не помню, закрыл ли тачку. Возвращаться было откровенно лень, спать хотелось безумно, да и вряд ли кто-нибудь бы угнал мою ласточку, но, как говорится, то ли черт дернул, то ли ангел подтолкнул.

Асфальт передо мной, ровно в том месте, где я только что должен был бы наступить, если бы не остановился, брызнул ошметками.

Нет, ну совсем охренели, дважды в день пытаться меня пристрелить!

Любой магией на территории университета можно было пользоваться только в пределах полигона, и стрелок об этом знал.

Собственно, да кто угодно об этом знал.

Я поднял вокруг себя не щит, а воздушную сферу, развернулся и вскинул голову в сторону, откуда стреляли. Ну, давай, давай, я же тут как на ладони. Тебе хватит одного выстрела.

Мне хватит одного выстрела.

Выла университетская сирена, прохладный женский голос повторял из всех динамиков: «Несанкционированное применение магии».

Усталость и сонливость сняло как рукой. По венам катился чистый адреналин, и накрывало давно забытое ощущение бешенства. Еще с той, прошлой жизни, горящее, доминирующее желание вырвать кому-нибудь кадык.

За эту жизнь я еще никогда не был так зол.

Мне повезло — снайпер был самонадеян. Ну еще бы, что может быть проще, чем подстрелить мальчишку?

Следующая пуля застряла в щите точно напротив моего лба.

Самонадеян и чертовски хорош.

И я сорвался с места. Воздух подсказал траекторию движения пули, и я обратил воду в мельчайшие льдинки, сформировав линию по оставленному следу, заставив отражать весь доступный свет.

Получилось красиво, жаль только, что любоваться некогда.

Влево, вправо, влево.

Пули выбивают крошки из асфальта, но стрелок не успевает.

Вправо, влево, влево, вправо.

Челночный бег под огнем, давно не было, да?

Реальность немного плыла, затягивая меня туда, откуда половина не вернулась. Я злился, и это мешало контролю. Ладони горели, а адреналин в венах начал сменяться чем-то жгучим, словно вместо крови покатилась лава с пузырьками. Она плескалась внутри в поисках выхода.

Я не для того переродился, чтобы какая-то гнида пристрелила меня на парковке в самом начале пути.

Стена из красного кирпича, огораживающая территорию университета, могла бы стать укрытием от снайпера, но не сегодня. Я даже не стал задерживаться и на полном ходу перемахнул через ограждение, лишь коснувшись кирпичей двумя пальцами.

Приземлился на ноги и мягко спружинил. Кирпич брызнул осколками над моим правым плечом.

Это последняя пуля, если только здесь не делают магазины для винтовок на сотню патронов. След от выстрела утыкался в распахнутое окно последнего этажа дома по другую сторону Донского проспекта.

До нужного мне здания предстояло преодолеть восемь полос и довольно оживленное движение в городе, который и в этом мире никогда не спит. Ветер услужливо донес звуки торопливых сборов.

Ну нет, гаденыш, ты от меня так просто не уйдешь.

Я не стал ждать разрыва в потоке, я вообще не был настроен на промедление. Рывок, и за спиной словно крылья раскрылись, реакцию выкрутили на максимум, а ощущение мира расширилось до невообразимых пределов.

Я буквально чувствовал все возможное движение на много, много сотен метров вокруг себя. Летящая птица, движущиеся автомобили, бутылка, гонимая ветром — я знал, где будет находиться любой предмет в следующую секунду. И этого знания хватило, чтобы пересечь огромную магистраль на одном выдохе.

А затем прыжок вверх, усиленный стихией Воздуха, и я перемахиваю через раскрытое окно.

Ну, здравствуй, голубчик. Далеко ли ты собрался?

Стрелок уже был в полушаге от входной двери, когда я влетел в окно. Но вот незадача, стоило ему коснуться ручки, как проем покрыл толстенный слой льда. Мужчина развернулся ко мне, отточенным движением выдергивая пистолет из-за спины, и открыл огонь. Но все его пули завязли в моем щите, а затем посыпались на пол бесполезным горохом.

Мужик смотрел на меня не то с восхищением, не то с ужасом. Погоди, это я еще не подошел.

Стрелок нужен был мне живым, но это совсем не значит, что целым.

Я спокойно шел на снайпера. А тот разжал пальцы с кейсом с винтовкой и выхватил армейский нож, готовясь к рукопашке. Ему под сорок, он в хорошей форме, опытен, явно многое повидал.

Единственный его минус в том, что выбрал в противники меня. Рука с ножом натыкается на блок. Увод, захват, хруст.

Наемник не вопил, лишь резко выдохнул сквозь зубы. Затем враг попытался отпрыгнуть, но я ударил каблуком туфли в коленную чашечку.

Вот тут снайпер уже не смог сдержаться и завыл.

Рано, рано… Еще половина конечностей работает.

Сложно отбиваться одной не ведущей рукой, но он попытался. Впрочем, попытка окончилась громким хрустом. А коленную чашечку второй ноги я просто присовокупил для симметрии.

Я за шкирку швырнул снайпера на кресло в чужой прихожей и сказал:

— У тебя ровно один вариант: ты рассказываешь мне все, что я хочу знать.

Снайпер если и был испуган, то больше его сейчас, разумеется, занимали поломанные конечности. Боль притупляет многое.

— Ты меня понял⁈ — обратился я к калеке, чуть повышая голос.

— Я не говорю по-русски, — ответил стрелок на немецком языке.

Это было проблемно, потому что немецкий я знал на уровне «Красотка, принеси еще пива». Впрочем, это надо было еще проверить.

— Уверен? — спросил я, поднимая его выроненный нож с пола и крутанув его в пальцах.

— Я не говорю по-русски, — повторил мужик, и на этот раз в его интонациях начали проскальзывать истеричные нотки. — Не говорю по-русски!

Во входную дверь кто-то постучал уверенно и требовательно. Впрочем, интрига держалась недолго:

— Мирный, открой дверь! — донесся до меня голос Лютого.

Я даже голову не повернул, продолжая гипнотизировать снайпера взглядом. Тот сжался в кресле, насколько позволяли травмы, и боялся лишний раз пикнуть.