— Точно последний, Ваше Величество, — не моргнув глазом на недовольство императора, заверил боярин. — Вопрос по Александру Мирному.

— А с этим-то что не так? — мрачно уточнил государь, подспудно ожидая какой-нибудь подлянки в виде отчета контрразведки или других компрометирующих дел и связей.

Нарышкин кашлянул и произнес:

— Одарить бы…

Государь недовольно цокнул.

Парень взлетал слишком высоко и слишком быстро. Дмитрия Романова беспокоили такие молодые да ранние в окружении наследника. С другой стороны, вопросов к Мирному не было. Ну разве что восхитительная способность решать проблемы кардинальным, летальным способом. Но это Его Величество относил скорее к плюсам, чем к минусам.

— Ты продолжай, продолжай, — протянул Дмитрий Алексеевич, повелительно махнув рукой. — Ты же не просто так вдруг про парня сам вспомнил и мне напомнить решил?

— Шепотки нехорошие пошли, государь, что парень проявил себя как верный подданный, а его затирают, — пояснил Нарышкин. — Награда должна найти своего героя, иначе люди не поймут.

— Справедливо, — согласился Его Величество, — но парень же бегает от титула, как черт от ладана!

— Я подумывал о заводиках-пароходиках, но не поймут… — боярин замолчал.

— Не поймут, — согласился государь. — Ну, будем считать, добегался.

— Так я готовлю документы на жалование титула?

— Готовь, — благосклонно разрешил император. — И землицу поищи какую-нибудь приличную, и обязательно с годным управляющим. Чтоб парень не отвлекался от своих прямых обязанностей.

— В Саратовской области есть кусочек, как раз для боярина подойдет, — ответил Нарышкин, который предусмотрительно уже все подготовил.

— А нужно, чтобы подошло для князя, — усмехнулся Дмитрий Алексеевич.

Деловой центр «Аурум», Александр Мирный

Василиса носилась по зданию, раздавая мотивирующих и стимулирующих ускорений в преддверии очередного крупного обновления. Моя невеста, кажется, обрела суперспособность впихивать в сутки больше времени, чем положено — по крайней мере, выглядела Корсакова очень бодрой, а сотрудники от нее выли разве что не в голосину.

Я же посвятил время бумажкам. Внутренний аудит никто не отменял, и если я не хочу завтра проснуться с каким-нибудь неприятным балансом у конторы, нужно не просто держать руку на пульсе, нужно во все вникать.

На фоне отчетов о первых трех месяцах работы «В Курсе» предложение Лобачевских вызывало, мягко говоря, недоумение. Они где-то там высвободили ресурсы и готовы были щедро сгрузить нам все доступные руки. Мало того, что боярич предлагал на базе моей фирмы организовать стажерскую программу, так он еще и хотел потом изымать людей к себе!

Я что-то не понял, в какой момент согласился работать нянечкой в детском садике? Но для отказа нужно было найти какие-нибудь вежливые слова. Потому как партнеров по бизнесу нельзя посылать по общеизвестному адресу.

— Что там? — спросила Василиса, присаживаясь на подлокотник моего кресла.

— Да Лобачевский креативит, — поморщился я, показывая входящее письмо.

Корсакова пробежалась глазами по тексту и покачала головой:

— Ну, он же явно это не со зла, — произнесла Василиса уверенным голосом. — Просто пробует все доступные ему варианты.

— Ты так тонко чувствуешь мужскую натуру! — громко восхитился я.

Девушка посмотрела на меня с подозрением:

— Что ты хочешь? — спросила она.

— Напиши ему ответ, а? — протянул я, глядя на невесту с мольбой во взгляде. — Вежливый какой-нибудь, сладко-сахарный. А то я за себя не ручаюсь.

Василиса еще раз пробежалась глазами по письму и, задумавшись на мгновение, произнесла:

— Ссориться с Лобачевскими нам, конечно, сейчас не с руки… — протянула моя невеста. — Но и Андрей наверняка не до конца понимает, во что ввязывается.

— Думаешь?

— Конечно. И вот возникла у меня мысль, — произнесла Корсакова, но ей пришлось прерваться на поцелуй.

— Мысль, — подсказал я, спустя пару минут.

— А?

— Мысль у тебя возникла.

— Да… — рассеянно произнесла Василиса. — Точно…

Черт, кажется, я вывел из строя самого ценного сотрудника.

— Так вот, о чем это я? — спохватилась Корсакова.

— О Лобачевском и его ясельках.

— Да! — оживилась Василиса. — Давай скажем, что мы можем принимать по стажерской программе, ну не знаю, 1% от общего количества уже имеющихся сотрудников компании. И при условии, что, если они успешно пройдут стажерскую программу, мы берем их на работу себе.

— Я вообще против разводить тут детский сад, — покачал я головой в ответ.

— А рано или поздно, но все равно придется, — вздохнула Василиса. — Если Строгановы продолжат пылесосить рынок, то свободных людей внятной квалификации просто не останется. А мы, наверное, будем расти… И штат наш будет расти еще быстрее.

— Ладно, составь просто абстрактный общий ответ-отказ, — попросил я девушку. — И, кстати…

Я переключил окно в компьютере, показывая ей разворот утренней газеты на одном из сайтов. Один из скромных заголовков с печалью уведомлял, что компания Сергея Строгонова, собиравшаяся выпустить главный конкурент «В Курсе», скоропостижно покидает нашу гостеприимную столицу.

Быстро же он сломался. Или папенька помог?

Москва, Александр Мирный

Мой сладкий сон был нарушен переливчатым, но настойчивым звоном видеодомофона. Были выходные, и мне вдруг захотелось переночевать в своей квартире. Общага, будь она хоть трижды аристократическая, все равно оставалась общагой. Там обязательно кто-то бухает, тискает девок или просто куролесит. Так что на выходные я сбежал к себе и планировал спать до победного, выходные же.

И вот домофон.

И пока я шел к нему, с некоторой тоской вспомнил свою первую хрущевку, где от дивана до дверного глазка можно было дойти в два шага. Домофон тренькал, вызывая во мне непреодолимое раздражение. Если там пьяный Тугарин, который не дополз до общаги, трезветь будет на коврике при входе.

Но за дверью оказался не татарский княжич, а представительного вида курьер с нашивками императорского дома на всех полагающихся местах.

— Александр Владимирович? — строго спросил меня мужчина, которого я встречал босой и в одних брюках.

— Да, — сухо ответил я, не испытывая ровным счетом никакого трепета перед напыщенным гонцом.

— Вам письмо из императорской канцелярии, — уведомил меня курьер, всем видом демонстрируя, что он мой внешний вид не одобряет. — Распишитесь, пожалуйста.

Пакет? Из канцелярии? Ой, что-то мне это не нравится…

Я расписался в получении, забрал конверт и, вежливо, но не очень искренне поблагодарив курьера, закрыл дверь и отправился на кухню.

Там письмо из плотной белой бумаги с вензелями, восковой печатью с гербовым оттиском и моим именем, написанным от руки красивым почерком с завитушками, было брошено на стол и забыто до тех пор, пока я тыкал в кофемашину, умывался и приводил себя в порядок.

Если бы было что-то срочное — телефон бы уже разорвался от входящих звонков и сообщений, а так… Небось какая-нибудь очередная наградная фигулина.

Щедро разбавив свежесваренный кофе сливками, я сломал печать и выудил из конверта приглашение. Тем же почерком, что и на внешней стороне, оно зазывало меня на большой императорский прием. Ну точно наградная фигулина…

Это будет первый прием Его Величества после попытки мятежа. Наверняка там будут раздавать плюшки, озвучивать новые назначения и всячески поощрять лояльных подданных. Однако мое утро было окончательно испорчено одним словом, приписанным другим почерком на обороте приглашения.

«Добегался»

Московский Императорский Медицинский Университет, Анастасия Шереметьева

Лекция была довольно скучная, но только по той причине, что Анастасия уже самостоятельно изучала этот материал. Так что боярышня без каких-либо угрызений совести рисовала загогулины в тетрадке, погруженная в свои мысли.