Обе наши спутницы встали как вкопанные и посмотрели на нас таким взглядом, что стало ясно — сработал древний женский инстинкт.

— Алекс, помоги-ка, — сказал Иван, подходя к двери, и крикнул в щель: — Пожалуйста, отойдите от двери! Мы сейчас постараемся вас вытащить!

С той стороны донеслись вздохи радости и облегчения, а я тихо сказал цесаревичу:

— Там может быть сюрприз.

— Там женщины и дети, это этаж для развлечения мамочек с малышней.

— А еще какой-нибудь невзрачный папочка может оказаться твоим убийцей, — дополнил я, заставив Ивана нахмуриться.

— Я понимаю. Но там — дети.

— Я не заставляю тебя их бросить, — покачал я головой, примеряясь к трубе. — Просто держись позади меня.

— Ты мне не телохранитель, — возразил Иван, но напоролся на мой тяжелый взгляд, — но я постараюсь не высовываться.

— Конечно, не телохранитель, — буркнул я в ответ, — телохранители у тебя кончились.

Наследник криво усмехнулся, и мы принялись выламывать трубу. Та поддавалась плохо, сразу видно — сделано на совесть, практически в СССР. Железа не пожалели. Но если два молодых и амбициозных парня правильно приложат силу, то сломают что угодно.

Собственно, мы и сломали.

Дверь тут же широко распахнулась, демонстрируя нам довольно внушительное количество посетителей. В основном женщины с перепуганными детьми на руках, но были и мужчины — в составе семейных пар.

— Все целы? — спросил Иван.

Народ, молчавший до этого, готов был рухнуть на колени перед цесаревичем, спасшим их от неминуемой гибели. Раздался нестройный шепот, что все целы, и я произнес:

— Будем подниматься наверх. Но для начала хотелось бы попросить ваших мужчин помочь мне.

Все закивали, кто-то даже начал передавать женам детей, которых держал на руках. Собственно, в этот момент один из мужиков, у которого по странному стечению обстоятельств не было ни жены, ни детей, полез за пазуху.

Я всегда думал, что я тут самый быстрый стрелок, однако, мы же в России живем — зачем стрелять там, где можно просто зашибить?

Стоящий рядом с убийцей мужчина тоже заметил нездоровое движение. И одним четким ударом в челюсть вырубил мужика. Бабы взвизгнули и кинулись врассыпную, оставив в пустом пространстве только лежащего без сознания мужчину и вырубившего его мужика с женой и тремя детьми.

— А ты говоришь, куртка плохо сидит, — посетовал мужик на жену, носком туфли откидывая полу куртки убийцы.

Тот ожидаемо тянулся к пистолету в наплечной кобуре.

— Декрет, — вздохнула женщина, — теряю хватку.

На наши вопросительные с Иваном взгляды пара представилась:

— Капитан полиции Виктор Тимофеев с супругой.

Супруга чуть толкнула мужчину под локоть, и тот спохватился:

— С супругой младшим сержантом Екатериной Тимофеевой.

Женщина гордо расправила плечи. Вот, она не просто мамочка в декрете с тремя шалопаями, она — тоже полицейская!

— Капитан, ваш подвиг будет вознагражден, как только мы достигнем земли, — пообещал Иван.

— Да что вы, Ваше Высочество, — отмахнулся Тимофеев, — это же долг любого поданного Российской Империи.

Так и хотелось сказать — «вы удивитесь», но пришлось извиниться, взять лежащую тушку за ворот куртки и с фразой «я по-быстренькому переговорю», удалиться в ближайший пустующий магазин.

Убедившись, что рядом ни детей, ни мамочек, я быстренько обыскал нападающего, изъял оружие и, свернув убийце шею напоследок, вышел обратно к вновь собравшимся людям.

— Решил оставить до выяснения, — пояснил я под любопытными взглядами.

— А если сбежит? — неуверенно пискнула какая-то мамочка из толпы.

— Не сбежит, — усмехнулся капитан полиции. — Господин Мирный его крепко привязал. Я же правильно угадал, да?

— Верно, — нехотя ответил я.

Впрочем, от дальнейших расспросов мужчина воздержался. Мы быстренько построили народ так, чтобы можно было подниматься по лестнице, не мешая друг другу, и двинулись наверх. Минус первый этаж ждал нас тоже распахнутой дверью, правда, без трупов и прочих мозгов на кафеле. И вот вроде бы уже свобода была близко, еще немного и глотнем свежего воздуха, и хорошо бы еще пивка, но я замер на последнем пролете, и шедший следом Иван чуть не впечатался мне в спину.

— Ты чего? — не понял цесаревич, а затем растерянно произнес: — А…

Выход на поверхность был заблокирован обрушившимся грунтом.

Москва, боярский особняк Румянцевых, Кирилл Нахимов

Особняк бояр Румянцевых стоял в хорошем, престижном районе. Конечно, обеспеченные соседи следили за охраной своей территории, но на самом деле это делалось больше для поддержания статуса, чем для защиты от каких-либо реальных опасностей.

Никто никогда не думал, что на этой улице будет идти настоящий городской бой.

К сожалению, не все армейские части оказались верны присяге. Не всех Нарышкин смог приструнить или обезглавить. Нашлась парочка тех, кто начал выдвигаться на Москву, желая если не крови, то хорошенько поживиться в столице.

Но они не были проблемой. Точнее, они могли бы ей стать, но Виктор Сергеевич подстелил соломку где мог, и на подъездах к столице уже разворачивались защитники Москвы.

А вот накаченные бабками радикалы из, казалось бы, мирного населения мгновенно почуяли кровь и высыпали на улицы. Получилось так, что на город надвигались хорошо вооруженные и обученные части, а в самом городе шли уличные бои.

Если не удержать — полыхнет на всю империю.

А потому личные дружины лояльных императору родов вышли на улицы зачищать город от почувствовавших слабину власти группировок. Одну из таких дружин и вел княжич Нахимов. Вел Кирилл ее не абстрактно патрулировать улицы, а в самое пекло городских боев — на улице, где среди прочих богатых особняков располагался и дом Анны.

Черные, бронированные внедорожники военного образца неслись, наплевав на разметку и знаки светофоров. Въезд на улицу, где жила Румянцева, перегородили баррикадой.

Это только в книжках и кино все показывают красивенько и эффектно, а в жизни же такие стычки похожи на мясорубку или блендер. В стеклянной колбе улицы одна сила пытается перемолоть другую, и вот вопрос, что окажется крепче — кости или острые лезвия?

Княжичу Нахимову хоть и казалось, что он скучная посредственность по сравнению с выдающимся отцом, но на деле это было не так. Детям свойственно превосходить своих родителей.

Любимая стихия Нахимовых — вода. Не слишком оригинально, да?

А если представить, как эта вода возникает буквально из ниоткуда, и льющийся из воздуха мощный поток заполняет всю улицу и сметает все на своем пути похлеще штормовой волны?

Баррикады из машин, мешков с песком и дорожных ограждений сшибло и разметало, как карточный домик. И людей, задержавшихся там, закрутило в стихии, словно в барабане стиральной машинки.

Княжич был силен. А еще княжич был зол. Если с головы его Анны упадет хоть один волос, он утопит каждую радикальную псину в этом городе в собственной крови.

Дружина княжича чувствовала настроение командира и, честно говоря, восхищалась парнем. Ну и немного опасалась, разумеется, куда ж без этого. Маг на эмоциях — это всегда непредсказуемо.

Машины неслись по улице к слишком большому для троих жильцов домику, в котором одна отважная девчонка отстреливала из табельного оружия пролезших в дом не то мародеров, не то радикалов.

Когда Кирилл в сопровождении бойцов без стука и предупреждения вошел в особняк и увидел трупы с аккуратными дырочками в головах, парень усмехнулся, в очередной раз убедившись в своем выборе.

Девчонка без страха и терзаний защищает свое. Верность таких женщин стоит многого, но оправдывает все.

Дружина Нахимова по отработанному сценарию брала под контроль помещения. Искомое нашлось спустя две комнаты. Перепуганные дети и Анна Румянцева с безумным взглядом. Она бы пристрелила вошедшего дружинника, но раздался холостой щелчок.