– Девочки! – В башне появилась встревоженная мама, и стало совсем тесно. Все трое были как великаны, которые пытаются уместиться в галошу. – Что же вы делаете, негодницы! – воскликнула мама, увидев упавший телескоп.

– Прости меня, мамочка, – захныкала Виолетта. – Мне, честное слово, очень стыдно.

Мать плотно сжала губы и помогла Нэнси поднять прибор. Направив трубу на то же окно, что и раньше, она посмотрела в окуляр.

– Изображение мутное, но, к счастью, линза не разбилась. По-моему, дедушка запретил вам подниматься сюда? – От её испепеляющего взгляда Нэнси почувствовала себя маленькой, будто муравей.

– Думаю, Виолетта об этом не знала. Мы играли в прятки, – пробормотала она.

– Я просила тебя присмотреть за сестрой и вести себя тихо, но за одно только утро мы имеем сломанный карниз и упавший телескоп. Куда это годится? – гневно проговорила мама.

– Это и правда случайность. Трудно всё время сидеть дома, – оправдывалась Нэнси, снова мысленно недоумевая, почему они должны прятаться, но понимая, что сейчас неразумно задавать вопросы.

– Да, это так скучно! Можно нам пойти погулять? – заныла Виолетта. – По субботам мы с папой и Монти всегда ходим в парк.

Мать только тряхнула головой и жестом приказала девочкам спускаться по лестнице. Сама она задержалась, чтобы поставить на место бархатное сиденье скамьи.

Уходя, Нэнси оглянулась и увидела, что мама подняла книгу о созвездиях и вдруг бросила её, словно горячий уголь. Однако заметила девочка и другое. Телескоп был направлен не в небо, а на крыши домов. В таком положении он стоял с самого начала, а это значит, что прошлой ночью мама и дедушка наблюдали вовсе не за кометой. Её так и тянуло подойти к трубе и посмотреть в окуляр, чтобы выяснить, за чем следят её родные. Когда она спускалась по ступеням, мятежное настроение только обострилось, и девочка уже раздумывала, когда можно будет вернуться сюда и заглянуть в телескоп. Может, тогда одной тайной станет меньше?

После того как дедушка прикрепил карниз и снова повесил шторы, мама велела Нэнси и Виолетте сесть на кровати и заняться рукоделием, никуда не выходить из комнаты до конца дня и не раздёргивать занавески, которые она оставила полузакрытыми.

Виолетта, надувшись, неумело пришивала в тусклом свете красную тесьму к краям платочка.

– Почему мы вообще должны украшать дурацкие платочки? – сердито пробурчала она.

– Ну как же, Виолетта, это очень важное и благородное дело, – ответила Нэнси, медленно и размеренно работая иглой. Эти движения успокаивали её. Младшая сестра считала рукоделие скучным занятием, но Нэнси оно увлекало – она часто сидела по вечерам рядом с родителями и, слушая их разговоры, уверенно отреза́ла нить, заправляла её в иголку и делала стежки.

– Пойми, что любая девочка должна быть мастерицей, – часто говорила мама, когда Виолетта упиралась и отказывалась шить.

– Зачем это? – стонала девочка с трагическим видом.

– Когда у тебя появятся муж и дети, придётся всё время чинить одежду. К тому же платочки, которые ты украшаешь, помогают женщинам бороться за свои права, – отвечала мама, пока папа просто смотрел на дочь с лёгкой улыбкой: вечный протест Виолетты забавлял его.

Знать бы, чем сейчас занимается отец. Нэнси скучала по тихим разговорам с ним, по рассказам о людях, которых он защищает в суде. Она гордилась, что его адвокатская контора представляет интересы обездоленных и часто соглашается на крошечный гонорар, если отец считает дело сто́ящим.

– Иногда люди нарушают закон из-за собственной недальновидности, и очень важно помочь им вернуться на верный путь, – говорил он, рассказывая о женщине, которая оказалась в тюрьме Лидса за организацию марша в поддержку движения суфражисток. Она провела в заключении полтора месяца и, когда вышла на свободу, в небе парил воздушный змей с напечатанными на нём словами «Женщинам – избирательное право».

Слушая такие речи, мама наклонялась вперёд с блестящими от воодушевления глазами, и Нэнси иногда приходило в голову, что мать завидует отцовской карьере адвоката. Но когда однажды Нэнси спросила отца, есть ли у неё возможность пойти по его стопам, он покачал головой и нахмурился.

– Женщинам не разрешают заниматься юридической практикой, Нэнси. Надеюсь, когда-нибудь это изменится, но пока тебе следует прилежно учиться и сохранять нравственность – это сослужит тебе добрую службу в будущем…

В тот вечер в доме с башенкой сразу после очень скромного ужина девочек отослали спать. В десять часов Нэнси проснулась от боя часов на площадке. Откуда-то издалека доносились звуки шагов и неразборчивые голоса.

Лунный луч проник в комнату через щель между занавесками и проложил на полу дорожку к двери. Нэнси соскочила с кровати и на цыпочках подкралась к выходу из комнаты, поморщившись от скрипа половиц. Но Виолетта, к счастью, крепко спала. На этот раз девочке не пришлось подниматься в башню, чтобы подслушать разговор: ступени узкой лестницы снова заскрипели, и появилась мама в длинном тёмном плаще с накинутым на голову капюшоном. Её усталое бледное лицо выделялось в темноте. За мамой шёл дедушка с мерцающей масляной лампой в одной руке и с маленьким плоским свёртком в коричневой бумаге в другой.

– Вот, – сказал он, передавая свёрток маме, которая тут же сунула его в карман плаща и напряжённо поблагодарила:

– Спасибо.

– Ты не боишься идти одна, Шарлотта? – с тревогой спросил дедушка.

– Нет. Не волнуйся, я буду держаться в тени. Тебе лучше остаться – девочки могут проснуться, – ответила мама.

– Будь, пожалуйста, осторожна, – предупредил дедушка, быстро обнимая её. – Я поднимусь в башню и буду наблюдать.

Нэнси чуть не вскрикнула, вспомнив о том, что телескоп направлен не в небо, а на город.

– Извини, что девочки не послушались тебя и поднялись в башню, – сказала мать.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.