- Не отвлекайся, - прошептал Альвер, настроившись решительно, как вдруг…

- А-а-а-а-а-а! – послышался голос, словно орал под окнами пьяный бомж Валера. Следом послышался второй: «А-а-а-а!».

Мы бросились к столу, видя, как два миленьких цветка орут дурниной. Если закрыть глаза и забыть о том, что перед тобой магическое растение, что можно подумать бомж Валера встретил друга Коляна. И теперь они, после обильных возлияний, решили развить в себе вокальные способности.

- А-а-а-а, - пропела я, вспоминая слова Ирлы. Меня услышали, но не сразу. Я схватила горшки, начиная их нянчить.

- Что же делать с этим вот, - пропела я на мотив колыбельной. Цветочки успокаивались, крик становился тише. – Закопать их в огород…

Цветы притихли, пока я расхаживала с ними по комнате.

- Может, ты возьмешь один, - нараспев заметила я. – Я двоих не потяну…

Мы баюкали их по очереди, а потом, когда цветочки снова свернулись в шарики, переглянулись.

- Тихо, - прошептала я, видя, как Альвер осторожно ставит горшочки на стол. В этот момент я даже дышать разучилась. Мы переглядывались, осторожно морщась, когда горшочек соприкоснулся со столом.

- Ну, вроде бы все, - прошептала я, выдыхая.

- Аааааа! – на два голоса начали эти растения, а я скривилась, понимая, что Валера и Колян взялись за старое.

Альвер спал, а я баюкала этих двух красавцев. Пушистые шарики щекотали лицо.

- Моя очередь, - сонно проворчал Альвер, беря два горшка и приходя ко мне на смену.

А я поплелась спать… Рухнув на кровать, я слышала тихое бурчание Альвера. И втайне наслаждалась тишиной. Потом Альвер упал рядом, а я услышала забористый храп со стороны стола. Храпели они, так что стекла ходили ходуном.

- А-а-а-а!

Мы подскочили, переглядываясь. Возле Валеры сидел Шехерезад, обалдевший от такого расклада. Обычно кактусы не орали. Бегония тоже как бы умирала молча. Колян орал за компанию. Шехерезад пятился, глядя ошарашенным кошачьим взглядом на два шарика. Дойдя до края стола кошачьей лунной походкой, он упал вниз, а я жалела его, пока Альвер пытался угомонить это ботаническое недоразумение.

- Спят маленькие драконы, - бухтел он, пока кот смотрел на меня круглыми глазами. Мир больше никогда не станет для него прежним.

- Да идите вы! – баском выдал кот. – За скидкой в магазин магического белья! Полная распродажа в связи с ликвидацией склада! Все размеры!

Кот резко вспомнил, что он – не дикий, а домашний. Вспомнил о том, что у него есть мать. И настороженной шапкой улегся у меня на голове.

В первый раз я проснулась от того, что кот шипит на Альвера.

- Я тебе пошиплю! – сквозь зубы произнес Альвер, но кот ревниво оберегал мои волосы.

Шехерезад вцепился в руку Альвера, но, увидев, что тот не дрогнул, зауважал его.

Мы с тревогой переглянулись, а потом стали укладываться спать, только уже с котом. Потому что кот обещал нас сдать. Потом к нам пришел Андрюша. О том, что Андрюша умеет ходить сквозь стены, мы узнали случайно. Мы закрыли дверь на магию.

Я узнала об этом второй, когда проснулась под шипение Альвера и кота: «Пош-ш-шел вон от стола!». Кот шипел угрожающе, в перерывах между шипениями, обещая оформить магический кредит.

Проснулась я от того, что в комнату стучит Ирла. Когда я увидела конверт в ее руках, у меня сердце встало. Она молча протянула конверт Альверу, а он развернул его.

Я увидела детский почерк. Буквы прыгали, словно кто-то выводил их дрожащей рукой.

«Я отомщу за маму…», - прочитала я, слыша, как храпят на столе Валера и Колян.

А Ирла была права.

Детский почерк, которым была написала записка, заставил меня поджать губы.

- Сомневаюсь, что она в курсе, как ее доблестные родители начали расчищать дорогу к трону почти с самого ее рождения, - небрежно заметил Альвер, видя, как я изменилась в лице.

- Я понимаю, - севшим голосом произнесла я. – Это что получается?

- Я предполагаю, что девочке сообщили не всю правду. И, быть может, она не хотела быть убийцей. Но теперь, когда ее накрутили окончательно, из нее делают то, что хотели. И говорить правду ей бессмысленно. Она все равно не поверит.

- Да, но … - возразила я, ужасаясь этой мысли.

- Какая разница, что послужит причиной? Причину всегда можно притянуть за хвост, - спокойно произнес Альвер. – Так что перестань их жалеть.

- Ты хочешь сказать, чтобы мы растили Злату так же? – ужаснулась я, снова и снова перечитывая тревожные строчки. – Чтобы уже сейчас начинали учить ее смертоносным заклинаниям? Убили в ней всякую жалость, милосердие и любовь к этому миру? Драконам такая принцесса нужна?

- Если бы я этого хотел, то я бы никогда не стал пытаться уничтожить их раньше, чем они доберутся до нас, - выдохнул Альвер.

Он решил убить их, чтобы Злату не пришлось воспитывать, как бессердечную убийцу, опьяненную жаждой мести. И ради этого он готов отдать жизнь. За счастливое детство маленькой Златы, которую по факту удочерил. Мне захотелось обнять его, прижаться к нему и целовать, целовать, целовать…

- Я очень благодарна тебе, Альвер, - нашла я в себе силы сказать это. – За то, что ты делаешь для Златы.

- Ты знаешь, как можешь выразить мне благодарность, - намекнула рука, сжимающая мое колено. А на случай, если я не поняла, то руке помог взгляд.

В дверь послышался стук. За дверью раздавалось кряхтение Белуара.

- Вы на занятия идете? – спросил он очень громко. Только сейчас я поняла, что цветы орут во всю глотку, требуя к себе внимания. Теперь они спелись и орут в одной тональности.

Мы сгребли цветы, неся их в сторону комнаты. По дороге им пелись колыбельные, рассказывались стишки и в целом, делалось все, чтобы унять этот истошный ор. Когда я вошла в комнату, я увидела Ирлу, которая с нежностью баюкала свой цветок.

- Может, не стоит его отдавать? – спросила старая чародейка. У нее в руках он цвел и пах, огромный и прекрасный. Мы посмотрели на своих задохликов, которые пытались поругаться между собой у нас на руках. И тут же почувствовали себя очень плохими родителями.

Цветы были сданы ректору, а я с радостью провожала этот комок фитонервов в открывшийся портал.

- А сегодня у вас, дорогие мои, первый урок по полетам, - заметил ректор, а я выдохнула. – Поэтому я дам вашим родителям возможность перенести зеркало в большой просторный зал. И подготовить его как следует. Энночка, дорогая моя? Ты как себя чувствуешь?

- Ненавижу, - глухим и тихим голосом произнесла Энна, а я почувствовала не то укол ревности, не то какой-то обиды. Ректор уделяет внимание ей, а не своей внучке. – Ненавижу тех, кто убил мою маму, господин ректор.

- Ненависть, Энна, - заметил ректор ласковым голосом. – Порождает месть. А месть не приносит облегчения. Ни одна месть в мире не способна вернуть близкого.

- А разве прощение способно вернуть? – послышался низкий мужской голос. А я впервые слышала голос отца Энны. И невольно прислушалась. Я не видела его в зеркале. Только руку, которая покоилась на плече дочери.

- Я не об этом, господин Честимир, - произнес ректор.

- Или смирение способно вернуть? – голос дракона дрогнул. – Бросьте, господин ректор. Моя дочь, хоть еще маленькая, но говорит правильные вещи.

- Я тебя понимаю. У меня убили папу, - внезапно произнесла Злата. – И я тоже плакала. Но я не хочу, чтобы у того, кто это сделал, тоже кто-то умер. Он ведь будет плакать, как я. А это больно. Но я знаю, где мой папа. Морис показал мне его. И с ним можно поговорить. Приходи, я покажу тебе, где твоя мама. Только ночью приходи. Днем они нас слышат, но мы их не видим.

Лицо Энны прояснилось.

- Ты, правда, знаешь, где моя мама? – прошептала Энна. Рука, лежавшая на ее плече, легонько сжала его.

- Да, там же, где и мой папа. И где мама и папа Мориса… Там же, где мама Вивернеля, - вздохнула Злата. – Они все там. Приходи, я тебе покажу.

- Злата, - послышался голос Альвера, а он встал позади нее. И положил руки на ее плечи. – Мне кажется, это – плохая идея.