– И у тебя есть жена?

– Сейчас нет. Я отказался от неё. Мне надо было постичь мудрость предков, понять мироздание мира, а для этого необходимо долго поститься, отказаться от всего мирского. Тогда дух воспарит ввысь, и ему откроются тайны жизни и смерти.

Хуан задумался. Перед мысленным взором промелькнули картины из его недавней жизни. Всё смешалось в голове. Растерянность и неуверенность опутали его всего. А Зенон очень спокойно заметил:

– Это естественно, что ты в смятении. Это говорит о том, что ты имеешь в себе значительную силу разума. Ты способен не просто принимать предлагаемое, а после тщательного обдумывания. Ты можешь стать мыслителем, мудрецом.

– Что ты такое говоришь? Я простой человек – и мудрец? – Хуан откровенно рассмеялся.

– Тут нет ничего смешного, Хуан. Ты сам не знаешь, что из себя представляешь. Но тебе не осилить наши мудрости. Ты слишком тесно связан с людским обществом, и долго не выдержишь нашей жизни. Не сможешь принять безоговорочно наши догмы и обычаи.

– Зачем тогда вы пытаетесь дать мне ваши знания и образ жизнь?

– Потому что ты можешь их использовать во благо другим. Для этого, правда, должны появиться определённые условия. Мы хотим распространять наши идеи. И ты даёшь нам надежду своим миропониманием и восприятием.

– Я должен буду познавать вашу премудрость?

– Обязательно! Без этого ты не сможешь в полной мере творить добро и бороться со злом. Ты должен получить определённые принципы, и мы надеемся, что ты будешь им следовать.

– А ошибки? Они ведь случаются?

– Непременно, Хуан. Нельзя идти по тропе в горах, ни разу не споткнувшись. И всё равно что-то да остаётся у человека после общения с нашими мудрецами. Какие-то зёрна истины останутся.

– Чего же достигли ваши мудрецы? – Спросил Хуан, полагая, что вопрос останется без ответа. Но он ошибся.

– Тебя могут научить угадывать мысли людей. Лечить людей так, что у них пропадают все признаки болезни. Могут научить отражать удары и наносить самим, не имея оружия.

– Вы же не убиваете людей!

– Научат так распределять усилия, что удар окажется точно таким, каким должен быть для сохранения жизни.

– У меня была знакомая сеньора. Она могла угадывать будущее.

– Таким даром и наши мудрецы владеют.

– И как долго надо учиться всем таким премудростям?

– Мгновенно ничего не происходит. Учиться надо долго, упорно, и с большим желанием. Отсутствие любого из этих качеств неизбежно удлиняет срок обучения. У нас есть послушник. Так он раньше меня здесь оказался на три года, и до сих пор не освоил самого простого из учения.

– Значит, ты уже многого достиг?

– Приближаюсь лишь к половине того, что мне положено знать и уметь, – и Зенон с огорчением вздохнул.

– И женщины учатся мудрости, Зенон?

– Если есть желание и способности освоить учение.

– Что-то я редко вижу здесь женщин. Где они прячутся?

– Они не прячутся. Они живут в другой части пещерных ходов. Мы считаем, что общение мужчины с женщиной слишком отвлекает от занятий полезным делом. И только обоюдное влечение их приводит к совместной жизни. Им выделяют отдельную пещеру, где они могут уединиться и жить.

– Тогда как вы знакомитесь друг с другом?

– Для этого существует несколько дней в году. Тогда все собираются в одном зале и определяют своих спутников жизни.

– Очень интересно! И когда ближайший день?

– Тебе очень интересно? Хорошо, Хуан, я скажу. Здесь нет никакой тайны. Это произойдёт, – Зенон замолчал, что-то высчитывая. – Через двадцать три дня.

– И я могу там присутствовать?

– Ты свободный человек и волен распоряжаться, как и все, своими поступками, временем. Мы никого не принуждаем.

– Но у вас должны быть какие-то законы, по которым вы живёте? А наказания за провинности? Они имеются?

– У нас всего два закона, Хуан. Не делать зла людям, и постоянно совершать добро. А наказания? Они имеются. Ослушников просто выгоняют в мир.

– Полагаю, что ты не станешь отрицать, что жизнь намного сложнее, чем понятия добра и зла. Как бывает трудно определить, где добро, а где зло.

– Для этого у нас есть мудрецы. Они способны разобраться во всех тонкостях содеянного, и вынести решение.

– Они не ошибаются?

– Они не ошибаются, Хуан! Их всего трое, и до таких поручений, как суд, их допускают только после тщательной проверки другими семью мудрецами.

– Всего, значит, десять мудрецов в общине?

– Это высшие мудрецы. Они постоянно находятся в состоянии совершенствования личности, много общаются с Высшими силами, – Зенон воздел глаза к потолку. – Эти Высшие силы помогают им жить по правде, распознавать правду, определять истину и выносить решения.

– Разве нет опасности, что один из них захочет возвыситься над другими, заиметь больше власти, чем остальные? Ведь это сущность человека, полагаю.

– Пока этого ещё ни разу не случилось. Мы, простые общинники, тоже много власти имеем, и мы можем контролировать их деятельность. Пока ничего подобного не происходило за более чем сто лет существования общины.

Зенон с интересом смотрел на Хуана, в его взгляде можно было прочитать подозрение и любопытство одновременно. И после некоторого раздумья, он заметил тихо:

– Ты говорил об очень важной стороне любого дела, Хуан. Мудрецы это хорошо понимают и определили раз в четыре месяца проводить собрания общинников для обсуждения деятельности мудрецов, и здесь все имеют право говорить о мудрецах всё. За мою здесь жизнь я только однажды слышал упрёк в сторону одного из них. Потом выяснилось, что то был поклёп, и этот общинник в скором времени был вынужден сам покинуть общину.

Хуан в растерянном удивлении лишь качал головой.

У Габриэлы никак не получалась беременность. Прошёл год её супружеской жизни, а о наследнике ничего не говорило.

Андрес уже сполна испил чашу ревности. В таком городе, как Сан-Хуан скрыть что-либо из высшего общества было невозможно. Промучившись несколько недель переживаниями, обманутый и рогатый муж уехал в Гавану к родственникам. Габриэла с радостью проводила его до пристани и вернулась домой в приподнятом настроении.

В мыслях она уже видела себя в окружении кавалеров, воздыхателей, ищущих ярких развлечений с молодыми сеньорами. И вспомнила о Мире. Эта мысль давно не посещала её, но теперь, когда с мужем всё прояснилось, она поспешила задуматься и над этим вопросом.

Не прошло и недели с отъезда дона Андреса, как Габриэла заговорила про свой отъезд в родовое поместье.

– Поскольку Андрес отсутствует, я могу посетить родные места и мамочку. Я ведь так давно их всех не видела.

Дон Висенте с восхищением поглядывал на невестку. Габриэла уже давно заметила его жадный похотливый взгляд и ждала, когда он наконец проявит свои чувства к ней. В душе хохотала, предвкушая забаву с этим далеко ещё не старым человеком. Однажды она спросила, игриво расширив глаза:

– Дон Висенте, когда у вас день рождения? Хочу подарить вам какую-нибудь забавную вещицу от меня... на память.

– О! Габриэла, как это мило с твоей стороны! Ты хочешь узнать, насколько я стар? – дон Висенте довольно хохотнул. – Знаешь, мне будет всего сорок семь лет. Совсем ещё молодой, и мог бы легко жениться, да вот донья Анна, – он усмехнулся, – никак не оставит меня в покое, ха-ха!

– Вы очень плохо шутите, дон Висенте, – Габриэла деланно надула тонкие губы и нахмурила брови. – Разве благородный идальго может так говорить?

– Ты сама сказала, что это шутка. Признаю, она действительно плохая. Ты уж не выдавай меня жене, – дон Висенте игриво улыбнулся. – Ты же знаешь, нам вместе приятно беседовать, и я тебе доверяю. Ты понимаешь меня?

Габриэла не ответила, но дала понять мимикой, что его слова ей понятны и она к ним относится вполне благосклонно.

Сейчас она вспомнила этот разговор, и улыбка удовольствия заиграла на её лице. Греховная мысль блеснула молнией и угасла, но след остался.